Ильгиз Зайниев: «Я слишком большой эгоист, чтобы думать об эпатаже кого-то»

Как Альмандар превратился в куклу

— Как вам пришла в голову мысль перевести, можно сказать, культовый спектакль «Старик из деревни Альдермеш» на сцену театра кукол?

— Это одна из тех пьес, о которых задумывается каждый татарский режиссер. «Лакомый кусочек» из золотой коллекции, в которой также находится, например, «Голубая шаль». Но все упиралось в то, что постановка Марселя Салимжанова была идеальна во всех отношениях: по актерскому составу, в режиссуре, музыке. Это, конечно, прекрасно, пик, высший пилотаж, с одной стороны. Однако эта безупречность, с другой стороны, притормозила жизнь и дальнейшее развитие пьесы, другие постановки. Ну кто еще сможет так сыграть главного героя, как Шаукат Биктемиров? Практически невозможно представить в этом образе иного актера. Да, были попытки поставить спектакль в других национальных театрах — например, пару лет назад это сделали в Нижнекамском татарском драматическом театре. Все ждали, наверное, смены зрительских поколений, когда кто-то другой сможет сыграть «Старика», но в драме я пока не вижу такого актера. А вот в куклах, по-моему, сам бог велел! У меня есть такие артисты, голоса и энергетика которых прекрасно «ложатся» на эту пьесу. Я это понял, когда начал поближе знакомиться с труппой — пришел я сюда в июне прошлого года.

— Кто будет озвучивать Альмандара?

— Вообще, в спектакле задействована будет практически вся татарская группа театра, плюс еще два русскоязычных актера. Альмандара исполнит Юрий Чуктиев, заслуженный артист Татарстана и лауреат премии «Тантана». В голосовом отношении он очень похож на Биктемирова, а в кукловождении и говорить даже нечего — он мастер сцены, один из лучших актеров труппы.

Раньше просто говорили, что это неизбежно, но неизбежное обстоятельство, которое не должно нас лишать радости жизни. А Альмандар как раз и несет призыв к жизни, несмотря ни на что

«Жить так, чтобы смерть не захотела тебя забрать»

— Можно сказать, что вы взялись за постановку, в том числе потому, что кукольный спектакль сравнивать не с чем?

— Я не боюсь, что меня будут сравнивать. Да и не боялся никогда. Да, сравнивать будут, это неизбежно. Одни будут говорить, что я что-то повторил, другие — что пытался повторить, да не смог… В общем, найдется кто-то, кто будет что-то говорить и критиковать. Просто это настолько хорошая пьеса, а таких в татарской драматургии немного, чтобы разбрасываться, которая всегда, во все времена будет актуальна. Тем более сегодня, когда мы больше полугода живем с мыслями о смерти, которая сидит рядом с нами и напоминает о себе…

— Она, собственно, всегда рядом, просто мы вдруг как-то прозрели…

— Это да, но сейчас еще и пугать этим стали. Раньше просто говорили, что это неизбежно, но неизбежное обстоятельство, которое не должно нас лишать радости жизни. А Альмандар как раз и несет призыв к жизни, несмотря ни на что. Надо жить так, чтобы смерть не хотела тебя забирать. Хотя я и не из-за пандемии обратил свое внимание на спектакль…

— А когда? Просто я слышала о такой негласной установке театрам и другим учреждениям культуры, после выхода с карантина ставить только комедии и жизнеутверждающие спектакли, для поднятия духа населения, так сказать…

— Нет, такой установки, нам по крайней мере, не давали. Я задумался над постановкой еще до Нового года. Так что веяния новой реальности на мое решение не повлияли.

Мне нужно доказать, что такой вид искусства имеет право на существование. Может, кому-то изрядно поднадоел драматический театр и он уже не видит для себя там духовной пищи? Возможно, она ждет его в театре кукол?

За пищей духовной — в театр кукол

— Охотно ли взрослые ходят в театр кукол?

— Скажем так, те, кто приходит, делают свой выбор осознанно. Я еще не слышал, чтобы те, кто пришел, плевали нам в лицо, матерился и уходил. Залы мы заполняем — детские спектакли, например, сразу расходятся. Но вы же понимаете — это ведь целая культура, взять и придумать сейчас новый жанр или вид искусства. Представьте, вот нет еще в мире оперы и вдруг со сцены запели — сразу народ повалит в театры посмотреть? Конечно, нет, еще и обругают всячески. А в нашем городе и республике не развит театр кукол для взрослых. Это дело не одного дня, этим надо заниматься, что, безусловно, нелегко. Например, в Камаловском театре места на мои спектакли заполняются моментально — все 800 мест зрительного зала. Сейчас, понятно, с установкой Роспотребнадзора это 70 процентов зала — стоит написать, что будет премьера. А здесь 250 мест мне тяжело заполнить… Хотя спектакль ставит тот же самый режиссер. Это своего рода борьба со зрителем и за него. Мне нужно доказать, что такой вид искусства имеет право на существование. Может, кому-то изрядно поднадоел драматический театр, и он уже не видит для себя там духовной пищи? Возможно, она ждет его в театре кукол? Но для того, чтобы зритель понял это, надо сделать так, чтобы он все-таки пришел. Надо ставить подобные спектакли, чтобы постепенно завоевывать любовь зрителя. Я, например, вижу, как медленно, но верно, продажа билетов на спектакли для взрослого зрителя растет. Собственно, и «Старика» мы ставим для того, чтобы развить этот жанр и повысить его популярность.

«У нас на спектакли для взрослых могут ходить и дети»

— С момента вашего прихода в театр, сколько выпустили спектаклей для взрослых?

— С «Альмандаром» уже три спектакля. Это документальный спектакль «Альфия», про великую татарскую певицу Альфию Авзалову, по ее творческой биографии, в октябре будет год, как мы его поставили. В марте этого года Рафаэль Тагиров выпустил спектакль «Самовары», про инвалидов Великой Отечественной войны. А до моего прихода в репертуаре были «Ханума» и «Ночь перед Рождеством», они все еще идут. Но поймите, когда мы говорим «спектакль для взрослых» — это не значит, что дети его смотреть не могут. Например, на «Самовары» дети целыми школами приезжали. Не отвлекались, очень хорошо смотрели, несмотря на то, что тема затронута очень серьезная, спектакль грустный, тяжелый. Но нужный.

— На премьеру «Старика», наверное, все билеты уже проданы?

— Нет, еще немного осталось.

— Он по времени идет так же долго, как и в драматическом театре?

— Ну да, примерно, 2 часа 20 минут, два действия с антрактом. Такой полноценный спектакль.

Надо заниматься автором, тогда и спектакли будут разные. То есть заниматься не собой, а автором пьесы

«Люблю искусство в других»

— Насколько вы себя комфортно чувствуете в театре кукол, и как проходит этот год, в должности художественного руководителя, которую вы получили в январе?

— Сложно подводить итоги, потому что пандемия все испортила. Невозможно посчитать и по цифрам — мы полгода не играли. А для меня нет большой разницы, в каком театре, какого направления, жанра работать. Я просто работаю, вот и все.

— Вот, кстати, спросить хотела, как вы все успеваете? Ваша премьера в начале сентября состоялась в театре Камала — «Женюсь.тат», с премьеры прошлого сезона вышел Казанский ТЮЗ, здесь вновь показали вашу «Капитанскую дочку», в театре кукол готовите премьеру. И все они такие разные — комедии и драмы, современность и классические сюжеты…

— Как учил нас Фарид Рафкатович Бикчантаев — надо заниматься автором, тогда и спектакли будут разные. То есть заниматься не собой, а автором пьесы. Если ты ищешь ключи к Пушкину, а не делаешь Зайниева из Пушкина или Шекспира из Зайниева, тогда и Шекспир, и Пушкин у тебя будут разными. Но если у тебя есть маленький ломик, с которым ты приходишь в пьесу и начинаешь ломать автора под себя, то и все спектакли станут одинаковыми.

— То есть, как говорил Станиславский, «надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве»?

— Я люблю искусство в других. Люблю искусство в Пушкине, в Шекспире. Надо искать, где ты соприкасаешься с автором, где у вас с ним общее есть.

Я считаю, что в театре возможно и разрешено все, просто надо понимать, для чего ты это делаешь, что это дает для развития искусства, театра

«Все забыли, как на казанских сценах бегали в трусах и ездили на мотоциклах»

— Кстати, о самовыражении и эпатаже. Буквально на днях Денис Азаров поставил в Театре на Таганке «Снегурочку». Героям пьесы оставили диалоги Островского, однако действие перенесено в советскую квартиру, в бассейн, соответственно, и костюмы героев состоят из плавок, рваных джинсов, полупрозрачных балахонов — обнаженки много. Как вы относитесь к такой трактовке классики? Действительно, утрируя опять же Станиславского, «в театре дозволено все, кроме пошлости и скуки»?

— Что-то из внешне яркого может быть выражением глубоких мыслей. На сцене же всегда видно — настоящее это искусство или просто эпатаж. Да, я считаю, что в театре возможно и разрешено все, просто надо понимать, для чего ты это делаешь, что это дает для развития искусства, театра. Если твои мысли можно выразить только так — то да, а если ты просто желаешь выделиться из толпы — ну это, например, не мой путь.

— А вам приходилось эпатировать публику?

— Я никогда этим не занимался. Я слишком большой эгоист, чтобы думать об эпатаже кого-то. Я занимаюсь собой, то есть главное — чтобы мне было интересно. Заниматься же эпатажем мне совсем не импонирует. Может, разве что, «Неотосланные письма» или «Беглецы» в Альметьевске может кто-то посчитать по форме эпатажным… Хотя, если кто-то меня пригласит и скажет — ну надо такой спектакль поставить, чтобы все ахнули — я, пожалуй, возьмусь!

— Мне кажется, что в Казани и в республике тем более, просто невозможно себе представить, чтобы кто-то бегал по сцене в трусах, голый?

— Мне кажется, все просто хорошенько забыли, что в 90-е все это уже было — и голыми бегали и в белье. Все было, и в Казанском ТЮЗе, и в Камаловском театре на мотоциклах ездили. Театр по спирали ходит, его тропинки все время выводят на одну и ту же полянку.

Все должно быть совершенно. Я и с артистами своими так работаю

Истинного актера-кукольника не видно

— Возвращаясь к «Старику из деревни Альдермеш», какими авторскими приемами вы пользовались в постановке?

— У нас играют исключительно планшетные куклы — это те, что ходят как бы самостоятельно по полу, настилу или специальному планшету, поэтому так называются. Мы ничего нового не делаем. Внешне, может, это и просто, а на самом деле, это не так. Например, мы третью неделю только свет выстраиваем. Для сравнения — обычно на большие драматические спектакли это делается за 3 дня.

— Почему так долго?

— Потому что мы хотим спрятать людей, артистов-кукловодов, чтобы их не было видно, только куклы на сцене. Это очень сложно, потому что за каждой куклой — два человека в черном. А декорации светлые. Даже малейшее черное пятно на светлом фоне может все испортить. Поэтому мы все доводим до совершенства.

«Вижу, когда халтурят»

— Вы перфекционист?

— В чем-то, возможно. Потому что зачем тогда было затевать спектакль, если допускать в нем такие оплошности? Все должно быть совершенно. Я и с артистами своими так работаю. Прошу их показать, как они водят куклу, делают то или иное движение. Если вижу, что и я так смогу, значит, они халтурят. А если они делают что-то волшебное, недоступное мне, простому, можно сказать, обывателю, — значит это мастерство. Вы, наверное, и сами замечали — кукла, не имея крыльев, вдруг перелетает с места на место. Так ее проще и быстрее переместить. Настоящая же планшетная кукла должна ходить, двигать руками, говорить.

— Вы сами не скучаете по сцене? Ушли из актерства примерно 5 лет назад?

— Да я и не играл особенно, так, в массовках участвовал.

— А сами в куклы теперь не играете?

— Я не умею, это же мастерство. Ну вот разве что мне мой друг Эльмир Низамов куклу из Чехии привез — с ней занимаюсь иногда в своем кабинете директорском. Вообще, я считаю, что быть актером театра кукол намного сложнее, чем традиционного, драматического. Им невозможно выразить эмоции жестом — а это и есть продолжение наших внутренних движений, порывов. Все, что есть — только голос. Плюс еще и внимание все должно быть уделено кукле и тому, чтобы самому не проявиться случайно на сцене.

Заметьте, мы расширяем возрастные рамки нашего зрителя, от малышей до взрослых

Фото в помощь и темы будущего

— Кстати, вы уже начали обживаться в новом кресле?

— Да почти все, что здесь есть, осталось от прошлого директора, Розы Саитнуровны Яппаровой. Я пришел, сразу повесил портреты Фарида Рафкатовича, своих родителей. Кукла, фотография с премьеры «Капитанской дочки» в ТЮЗе, маленькие куклы из спектакля, который мы ставили в Набережных Челнах, там по пьесе был театр в театре, то есть куклы сами смотрели «Антигону» в исполнении кукол.

— После «Старика из деревни Альдермеш», какие будут премьеры до конца этого года?

— Совсем скоро будет спектакль «Волк и семеро козлят», планируем показать также «Приключения пингвиненка Пинка» — это бэби-спектакль. В фойе мы будем представлять спектакль «Тыпырдык» («Топотун»), музыку для него написал Эльмир Низамов, стихи для семи-восьми песен — Резеда Губаева, а хореографию ставит Нурбек Батулла — это будет в ноябре, скорее всего. Заметьте, мы расширяем возрастные рамки нашего зрителя, от малышей до взрослых. Большая премьера будет в декабре, совместный проект с камерным оркестром La Primavera. Это будет балет Фарида Ярулина «Шурале», премьера состоится сначала в БКЗ, потом мы перенесем его на нашу сцену.

— Темы ваших будущих пьес — они о чем? В одном из интервью вы рассказали, что написали и поставили пьесу «В ожидании» в то время, когда супруга ваша носила ребенка. Теперь, если сама жизнь вам диктует темы, будет ли «В ожидании — 2» или это — спектакль об отцовстве?

— Меня всегда интересует тема отношений мужчины и женщины. Это простые отношения, которые так усложняют люди. Я все еще в этом вопросе не могу разобраться, и как каждый писатель всю жизнь пишет одну книгу, так и я всегда буду писать про это.