«Надеемся, но боимся»: красноярские проектировщики хотят избавить Казань от иловых полей за 8 лет
В Казани прошли первые общественные обсуждения проекта «нейтрализации» зловонных иловых полей вблизи Куйбышевского водохранилища
Через 8 лет на месте «зловонных» иловых полей, занимающих сейчас более 100 гектаров между казанскими поселками Отары и Старое Победилово, может появиться зеленое поле. Территория, хоть и не превратится в одночасье в «благоухающие сады», но может кардинально преобразиться и перестать быть проблемой для местных жителей. Соответствующую технологию рекультивации печально известного илового полигона в ходе общественных обсуждений накануне днем в зале комитета ЖКХ исполкома Казани представили проектировщики красноярского бюро «Геотехпроект». Реализация проекта может стартовать уже в 2021 году. Правда, не всех участников встречи устроило такое предложение — местные жители продолжают опасаться за свою безопасность, ухудшение экологии на левом берегу Куйбышевского водохранилища и сомневаются в компетентности проектировщиков. Подробнее — в репортаже «Реального времени».
Что предлагают сделать со зловонной свалкой ила разработчики из «Геотехпроекта»?
Первое в истории Казани общественное обсуждение проекта рекультивации иловых полей стартовало с 40-минутной заминки. Отдельным участникам слушаний предложили присоединиться к дискуссии по видеосвязи — черед сервис Zoom, с которым никак не могли совладать организаторы встречи: то конференция «потерялась» в списке «запланированных», то страдал звук, то подводила техника и отключались динамики. В какой-то момент возмущенные жители Отар, с трудом добравшиеся до Казани в будний день, и вовсе предложили прекратить видеосвязь и провести встречу офлайн. Однако за «чистотой» обсуждений и протоколом в этот день строго следил зампредседателя комитета ЖКХ исполкома Казани Сергей Сотов.
В 14:40 обсуждение, наконец, началось с выступления разработчиков «Геотехпроекта», специалисты которого в течение нескольких месяцев исследовали иловые поля под Казанью и наконец представили результаты своей работы чиновникам и жителям близлежащих районов. Уточним, что «Геотехпроект» занимается разработкой проекта согласно трехстороннему соглашению — с Минэкологии РТ как куратором работ со стороны республики и Фондом развития и поддержки социальных проектов.
Иловые поля — участок площадью более 100 га между поселками Отары и Старое Победилово на левом берегу Куйбышевского водохранилища, де-юре находящийся в Приволжском районе Казани. Сюда десятилетиями сбрасывался ил из очистных сооружений казанской канализации. В 2017-м, по решению суда, «Водоканал» и казанские власти обязали прекратить сброс ила и утилизировать уже имеющиеся залежи, а еще через полтора года началось строительство завода сушки ила, который должен решить проблему образования новых «полей» и может быть запущен в следующем году.
Сейчас «поля» представляют собой непригодный для хозработ техногенно разрушенный ландшафт — настоящую зону экологического бедствия, обнесенную грунтовой «обвалкой». Условно территорию полей разделили на два участка — старые поля, эксплуатируемые с 1971 года, и «новые», накачиваемые илом с 91-го. По словам проектного руководителя «Геотехпроекта» Григория Перельштейна, на данный момент на первом участке уже накопилось более 3 млн кубометров иловых отложений, на втором — порядка 860 тысяч.
Это катастрофические для местности показатели, констатирует проектировщик. Если оставить все «как есть», то в ближайшие годы возможно попадание ила в русло Волги. Он непременно попадет в водозаборы низлежащих по течению городов, не говоря уже о том, что даже сейчас иловые поля выделяют опасные соединения серы, а уровень загрязнения воздуха превышен на 5 ПДК. Предотвратить надвигающуюся экокатастрофу команда Перельштейна предлагает с помощью трехэтапной технологии рекультивации: обезвоживания и складирования ила на изолированных территориях «полей».
Первый этап, «подготовительный» — подготовка площадки, обустройство хозяйственной и производственной зон. Второй этап —«технический». Он по расчетам займет 4 года и включает в себя обеззараживание илового осадка с использованием ускоренных электронов и последующее обезвоживание осадка в геотубах. В него также включен монтаж пульпопроводов и крепление самих геотуб, а также создание верхнего противофильтрационного экрана. Он нужен для того, чтобы изолировать территорию, занятую обезвоженным иловым осадком, и предотвратить ее затопление поверхностными водами.
Внимания в «схеме» заслуживает сама технология обеззараживания илового осадка, вызвавшая львиную долю вопросов у местных жителей. Обеззараживать ил разработчики планируют по технологии ионизированного облучения. Как особо подчеркнул Перельштейн, излучение, генерируемое ускорителями, и рентгеновское излучение до 5 МэВ не делают обрабатываемый материал радиоактивным. Высушенный ил не будет иметь остаточной радиации.
После обезвоживания и очищения уже безопасный иловый осадок распределят на той же территории бывших «полей», но займет ил уже не 100, а 45 га. В геотубах он будет размещен на изолированной территории и некоторое время еще продолжит источать биогазы, но в допустимых нормативами пределах, обещают проектировщики. Освобождаемая от илового осадка территория рекультивируется завозимым песком, поверх которого разместят плодородный грунт и засеют траву — это уже третий, «биологический» этап, по плану, занимающий следующие 4 года.
«Нам дали объяснения по запаху. Но мы уже привыкшие к сероводороду, знаем, как бывает…»
Выступления проектировщиков, учитывая постоянные перебои в прямой трансляции, заняли около часа — надо сказать, что проходили они довольно напряженно. Собравшиеся на обсуждение жители близлежащих к «полям» поселков периодически прерывали рассказ просьбами «перевести» презентацию на «человеческий язык» и перестать сыпать «строгой» терминологией. Как только докладчики закончили презентацию, на них посыпались десятки вопросов. В основном участники встречи в онлайн и офлайн формате интересовались наличием сертификатов безопасности и эффективности предложенных технологий и оборудования, о полном соответствии которых нормативам заявил Перельштейн. Правда, нашлись и более острые темы.
— Если мы правильно понимаем этот ил у нас так и останется под каким-то защитным экраном. И газы останутся? Мы так и будем страдать?, — интересовались жительницы Отар Татьяна Каримова и Галина Семенцова.
— Да, но это совсем другое. Материал будет переработан и представлять из себя грунт технической рекультивации из иловых осадков и храниться в обособленных картах. Биогаз не будет спонтанно выходящим, он будет организованным, поскольку это будет уже угнетенный материал. Выделение биогаза закончится года через три, как мы надеемся. Вы учитывайте, что 60 освобожденных гектаров — это будет совершенно спокойная земля, — ответил Перельштейн.
— Но все равно достаточно большой участок, как вы показывали, темно-зеленый на картах (территория «полей» — 45 га, на ней предполагается хранение обезвоженного ила в геотубах, — прим. ред.), там, получается, будет захоронение вот этих иловых осадков…, — настаивали девушки.
— Это не захоронение, это размещение грунта технической рекультивации. Будут биологический слой, трава и даже деревья можно будет размещать, — повторял проектировщик.
— Вы понимаете, мы живем прямо на набережной и уже 10 лет со всем этим боремся. И лет шесть, наверное, нас вообще никто не слушал. И потом начали строить этот завод, он должен был запуститься еще пару лет назад, но его так и нет. Конечно, у нас есть опасения, что опять что-то сейчас сделают дешево и сердито, ну и не очень хорошо. Нам сейчас дали объяснения по этому запаху. Но мы, уже привыкшие к этому сероводороду, знаем как бывает… Очень надеемся, но очень боимся, — поделилась, уходя с обсуждений, Галина Семенцова с корреспондентом «Реального времени».
В продолжение сессии вопрос-ответ проектировщики рассказали, что работы на «полях» будут вестись только в теплое время года, 210—215 дней в году, когда температура будет выше нуля, уровень шума от использованной спецтехники, по расчетам, не будет превышать предельно-допустимых норм по нормативам, а «технология ионизированного облучения» исключает радиоактивную угрозу.
Самый громкий и острый спор завязался у проектировщиков с другим участником обсуждений, Рустемом Салахутдиновым, позже представившимся корреспонденту «Реального времени» экологическим консультантом. Салахутдинов настаивал, что обезвоженный ил планируют именно «захоронить» на территории полей, вместо того, чтобы переработать его в удобрения или «нормальный почвообразующий грунт», дезактивировав тяжелые металлы.
— Результаты изысканий показали, что в составе и тяжелые металлы, и патогенные заражения. Для того, чтобы привести его в вид удобрения, на сегодняшний день не удалось, по крайней мере, ни на одном «Водоканале». Нормы удобрений настолько жесткие, что из осадков сточных вод, тем более пролежавших какое-то время, получить удобрение не представляется возможным. <…> Мы рассматривали варианты [дезактивации металлов], я вам объясню. Дело в том, что ГОСТ дает нам химический состав, в который входят ограничения по тяжелым металлам. По изысканиям у нас только четыре карты попадают в этот ГОСТ. Тем не менее мы все-таки собираемся использовать реагент в переводе металлов в нерастворимую форму, — пытался объяснить Перельштейн.
Салахутдинов в свою очередь настаивал, что проектировщики просто недостаточно компетентны и не разбираются в технологиях, которые уже много лет применяются в Европе, Канаде и Америке. Уже через пару минут участник встречи вновь призвал Перельштейна к ответу — с предложением не размещать ил в поле, а вывозить его с территории.
По словам проектировщика, вариант вывоза рассматривался, но не снимает негативных последствий для региона. Размещение четырех млн тонн осушенного ила на существующих полигонах для размещения отходов невозможно, так как их мощность на завоз подобных объемов не рассчитана. Для размещения такого количества ила необходимо строить новый полигон, что потребует внушительных денежных вливаний, в том числе на транспортировку.
— У вас есть место, где вы 4 млн тонн разместите?, — спросил Перельштейн.
— Я вам еще раз говорю: у нас очень много объектов, требующих материала, который будет «закрывать» этап биологической рекультивации, — это объекты захоронений действующие, у которых срок эксплуатации в ближайшие 5 лет будет выходить. Таких объектов 27. А данного материала — чернозема для рекультивации не хватает. Давайте, как вы сказали, сделаем из … конфетку и будем применять, — настаивал Рустем Салахутдинов.
— Не нужно никого обманывать, вы этого не сделаете, пытался вклиниться проектировщик. — Вы говорите голословно. Вот представите свои (технологии), и будем обсуждать.
— Я знаю, что такие технологии есть. Но мне непонятно, почему вы здесь, вы кем выбраны, кто вас нанял? Я не понимаю, почему «Геотехпроект» выбран в качестве генпроектировщика, — переходил «на повышенные» Салахутдинов. — Если вы на сегодня не можете дать нам объяснение по технологии, которая может сделать из этого … нормальное сырье для рекультивации — ну, извините.
Спор длился бы еще долго, если бы его не прервал Сергей Сотов, призвавший оппонентов к порядку. Встреча растянулась на часы, а вопросы все не иссякали, напротив, их становилось все больше, градус напряжения увеличивался. «Мы же не можем до бесконечности тут сидеть?», возмущался Григорий Перельштейн. Успокаивал проектировщика тот же Сергей Сотов, подчеркивая, что по регламенту общественных обсуждений они обязаны «озвучить, записать и предоставить ответы» на все вопросы граждан. В заключение встречи зампред комитета ЖКХ напомнил, что предложения и вопросы по представленной технологии будут приниматься еще в течение месяца со дня обсуждения.
