«Аутотранспорт» старой Казани: первый автомобиль в столице и Большие гонки

Удачный дебют 1903 года

На самом деле, первая в нашем городе автомобильная контора именовалась Торговый дом «Аутотранспорт в Казани», и в этой старой транскрипции читался изначальный смысл современного понятия «автотранспорт». Ну, с транспортом все понятно — это слово происходит от латинского transportare — «переносить, передвигать». Что же касается приставки «АУТО», то она представляет собой русифицированный вариант английского слова «OUT», происходящего от еще более раннего латинского корня и означающего «самостоятельный», «другой», «находящийся во вне», «не такой как все». Яркие примеры — «аутист», «аутсайдер», «таймаут», «аутотренинг» и пр. Из той же обоймы и слово «аутотранспорт», означающее в буквальном прочтении «транспорт, но другой», то есть не гужевой. С годами труднопроизносимая приставка «ауто» трансформировалась в русском языке до «авто», и «аутомобиль» стал «автомобилем», а «аутотранспорт» — «автотранспортом».

Рассказывая о Торговом доме «Товарищество Аутотранспорт в Казани», нельзя не коснуться и истории автомобильного дела в нашем городе. По этой теме в свое время вышло множество статей, а недавно увидела свет даже иллюстрированная книга «Казань автомобильная», написанная Владимиром Герасимовым в содружестве с Альбертом Бикмулатовым и Айдаром Ибатуллиным. Совсем небольшой по объему, но зато достоверный документальный материал по ранней истории казанского автомобиля представлен и в некоторых заметках Льва Жаржевского, которые он подготовил для «Реального времени». Последние публикации позволили наконец избавиться от многочисленных ошибок и несуразностей, наделанных предыдущими поколениями авторов.

Первый самодвижущийся экипаж, появившийся на улицах нашего города 13 апреля 1903 года, еще не был автомобилем в современном понимании этого слова, а представлял собою скорее двухместную коляску, снабженную совсем махоньким бензиновым движком в 3,5 лошадиных силы. Если первый казанский трамвай, бельгийский «Эрликон», приходился близким родственником одноименных 20- и 37-миллиметровой пушек, то первый казанский автомобиль FN был родным братом сразу двух видов оружия: знаменитого пистолета системы «Браунинг» и не менее известной винтовки Маузера, производившихся миллионными сериями той же бельгийской фирмой Fabrique Nationale de Herstal.

Помимо самодвижущихся экипажей и стрелкового оружия, фирма производила еще и велосипеды, поэтому на ее эмблеме были изображены перекрещенные велосипедные педали и винтовка. Управлять подобным экипажем было очень сложно: к примеру, чтобы переключить передачу, нужно было умудриться (в ходе движения!) специальной вилкой перекинуть приводной ремень со шкива на шкив. Педаль газа в FN была расположена слева от педали сцепления, и чтобы газануть, нужно было не давить на нее, а напротив, подцепить снизу носком и приподнимать. Короче говоря, управление автомобилем на заре XX столетия требовало от водителя максимальной сосредоточенности и полной самоотдачи.

Тем не менее нашелся человек, который не побоялся всех этих трудностей. Звали этого человека Николай Александрович Казем-Бек, и его по праву следует считать первым в Казани водителем автомобиля и первым автовладельцем. Правда, почему-то подозреваю, что водительских прав у Казем-Бека не было. Вот как описывает появление автомобиля на улицах Казани газета «Казанский Телеграф» в номере от 15 апреля 1903 года:

«Большую сенсацию среди публики вызвал появившийся третьего дня на казанских улицах автомобиль. Автомобиль проехал по Черноозерской улице, по Рыбнорядской и по Вознесенской, и на этой улице остановился в доме Николаи. Проходивший автомобиль привлек массу любопытной публики, бежавшей за экипажем. Как оказалось, автомобиль принадлежал землевладельцу Казем-Беку и находился постоянно в его имении».

Тут следует отметить два момента. Во-первых, прозвучавшая в газетной публикации расхожая фраза «третьего дня», которую и сегодня все хорошо знают, но мало кто понимает ее изначальный смысл, на самом деле означает «позавчера», стало быть, дебютное выступление автомобиля на казанских улицах состоялось 13 апреля 1903 года.

Во-вторых, следует пояснить, что автомобиль Н.А. Казем-Бека столь часто пребывал в загородном имении вовсе не по прихоти капризного барина, но по насущной коммерческой необходимости: заведующий приютом земского начального училища Лаишевского уезда Николай Александрович Казем-Бек был владельцем обширных заливных лугов в камской пойме, которые ныне скрыты водами Куйбышевского водохранилища. В 1901 году он закупил у нашего старого приятеля Мельхиора Рама американские паровые прессы для брикетирования сена, которое было в изобилии на его лугах, отчего стоило сущие гроши. Так вот, Н.А. Казем-Бек подрядился прессовать это сено в брикеты и выгодно продавать его в бедные лугами губернии.

Для отгрузки брикетов он даже выстроил в Лаишеве большую пароходную грузовую пристань. Работа требовала от Казем-Бека постоянных переездов, и автомобиль для него был в самом буквальном смысле «не роскошью, а средством передвижения». Кстати, ездили в ту пору в Лаишево не через Сокуры, как сейчас, а по старому, вымощенному булыжником Оренбургскому тракту — через Усады, Столбищи, Нармонку и Рождествено, в последнем селе был обустроен деревянный мостовой переход через Мешу, разобранный в 1956 году, за считанные месяцы до подъема воды в Куйбышевском водохранилище. Миновав мост, сразу въезжали в предместья Лаишева — к нынешней Старой Пристани.

Между прочим, большая часть пути Н.А. Казем-Бека — от Казани до села Рождествено — мне отлично знакома: сам езжу этой дорогой на дачу и обратно вот уже больше 40 лет. Так вот, вплоть до 1977 года асфальт заканчивался в Столбищах, а далее шла старая, мощеная еще в екатерининские времена булыжная дамба, по которой машины старались не ездить (слишком уж на ней трясло) и по возможности съезжали на грунтовку, проложенную параллельно насыпи. За селом Рождествено булыжная мостовая уходила под воду Куйбышевского моря.

Большие гонки

Именно этой дорогой проследовали в Казань спустя 4 года после автомобильного дебюта господина Казем-Бека автомобили, участвовавшие в автопробеге Пекин — Париж. Первой пришла командорская Itala под командованием известного всей Европе своими весьма экстравагантными выходками итальянского князя Луиджи Маркантонио Родольфо Шипионе Боргезе. Вот как описывает наш город и его предместья участник пробега 1908 года журналист Луиджи Барзини: «…Было около трех часов дня, когда, спускаясь в долину реки Казанки, на запад, где после долгого дождя небо было синим, мы увидели сверкающую длинную полосу воды — Волгу. И в светящемся тумане перед нами стали проявляться очертания большого города. Мы наконец въезжали в Казань, с башнями и куполами ее шестидесяти церквей, с минаретами ее тринадцати мечетей…»

В этом месте следует прервать рассказ господина Барзини и указать на его ошибку, впрочем, вполне простительную для приезжего: спускались они вовсе не в долину Казанки, а в долину Волги, и дело было, очевидно, на так называемой «Лысой горе» — на спуске к озеру Средний Кабан со стороны современного комплекса Республиканской клинической больницы и моего Юридического института МВД. В этом месте открывается как раз такой вид, который описал Барзини.

Но возвращаю ему слово: «Мы въехали в город через широкие улицы, полные движения и звуков, среди проезжающих мимо нас извозчиков и с ревом мчащихся электрических трамваев. На нас смотрели с любопытством, казалось, многие знают о нас, иногда кто-то приветствовал нас. Одна дама повернула свой, показавшийся нам огромным, экипаж, чтобы последовать за нами и лучше нас разглядеть. Когда она поравнялась с нами, мы увидели, что она была в очках с золотой оправой, на ней была мужская шляпа, и она курила сигарету…»

Далее следует довольно интересный, но несколько длинный диалог между Барзини и этой не жалеющей своего здоровья и к тому же весьма легкомысленной барышней — его я опустил в целях экономии места. В общем, примерно так: после взаимного обмена любезностями дама взялась проводить колонну до отеля «Европа» — так в разговоре они называли «Европейские номера» на Воскресенской улице: «…Ее экипаж выехал вперед, и мы последовали за ним. Мы проезжали мимо каких-то церквей и садов и выехали на главную улицу… В конце дороги маячил Кремль и большая Спасская башня, обращенная к современному городу, она напоминала о некогда пережитых грозных временах… Во дворе «Европы» были отремонтированы наши рессоры. Это было сделано быстро, в течение одной ночи. Бригада ремонтников пообещала обновить сломанные листы рессоры за десять часов и сдержала свое слово…

…4 июля в 9 часов утра мы смогли покинуть Казань на машине, приведенной в идеальный порядок. Мы проезжали мимо суровых стен Кремля — древней татарской крепости, чья история является одной из самых мрачных кровопролитных историй — цитадели, которая видела массовые убийства христиан по приказу Махмет-Амина; массовые убийства татар по приказу Ивана IV, массовые убийства дворян по приказу Пугачева; мимо крепостных стен цитадели, которая видела, как город, лежащий у ее подножия, разрушался и воскресал четыре раза. Мы прибыли к окраине Адмиралтейства, а затем в порт на Волге…»

Вот такая история… Между прочим, замечательные дневники Барзини были в свое время незаслуженно забыты: опубликованные еще до революции в журнале «Автомобилист», они пропылились в архивах больше сотни лет, пока при подготовке к изданию «Казани автомобильной» их не отыскал Владимир Герасимов, чьей любезностью я и воспользовался.

В 1909 году через Казань пройдет еще один грандиозный автопробег — из Нью-Йорка в Париж — его трасса пересечет с востока на запад Северную Америку, потом машины перевезут океанскими пароходами из Сан-Франциско во Владивосток, затем маршрут пробега пройдет через всю Сибирь, и далее — через Казань и Москву — до самого Парижа. По мотивам это автопробега впоследствии будут сняты многие киноленты, в том числе и знаменитые «Большие гонки». В последнюю предвоенную зиму 1914 года Казань станет отправным пунктом еще нескольких (организованных уже местными энтузиастами) пробегов, среди которых наибольшую известность получит январский автопробег «Казань — Лаишев — Шуран», после чего автомобильное дело в Казани надолго заглохнет.

Продолжение следует