Байбулат Батулла: «Если бы не «Чума!», сейчас мне было бы нелегко»

«Статус «Батулла малае» раздражал всегда»

— Если бы «Чума!» не появилась, ты явно провел бы весну дома.

— Да, в некотором смысле сериал стал для меня спасением — не столько в материальном плане, сколько в моральном. Я словно был «в консерве», мне было тяжело находиться дома одному. На протяжении всего апреля у меня не было съемок. Я что-то доделывал, что-то писал. Были частично заморожены проекты, которые сейчас, с выходом из самоизоляции, доснимаются.

Во время съемочного процесса я чувствую себя лучше, так что мне легче было жить. А вот если бы я и в мае просидел дома, то в июне мне было бы нелегко.

— У тебя есть постоянное место работы?

— Я индивидуальный предприниматель, работающий по найму, на проектах.

— Это сознательный выбор?

— Это специфика профессии. Сейчас появился тренд брать режиссеров или авторов на эксклюзивный контракт. Со сценаристами понятнее: человек приходит и работает на кого-то на протяжении года. У меня не было таких предложений. Хотя нет, один вариант был, но из-за карантина и внутренних ощущений я решил, что два года работать только на одну компанию не могу.

— То есть контракт — и никаких сторонних видео?

— Ну может быть, сториз можно было. (Смеется). Проще, конечно, подписываться на эксклюзивные отношения. Думаю, они скоро будут частым явлением.

Нет у меня ощущения, что я чего-то добился. Ну снял скетч-шоу, снял короткометражку «Половинки», которые распространились в интернете. Плюс некоторые мои работы «вирусились»

— У тебя есть старший брат Нурбек, хореограф, лауреат «Золотой маски». Он говорил, что уехал из Казани в Петербург, чтобы над ним не довлел статус сына писателя Рабита Батуллы. Ты в Москве как котируешься?

— Мне неловко, конечно, такое обсуждать. Думаю, что у меня все впереди. Нет у меня ощущения, что я чего-то добился. Ну снял скетч-шоу, снял короткометражку «Половинки», которые распространились в интернете. Плюс некоторые мои работы «вирусились». Комплекс, что я сын своего отца, у меня есть. В этом плане я в Москве более свободен — нет бэкграунда. А здесь говорят: как ты хорошо говоришь на татарском. Это все равно что: ой, какой брюнет! Я не приложил усилий для этого — я с детства на нем говорил. Я чувствую себя читером всю жизнь. И статус «Батулла малае» раздражал всегда. Но Батулла не помог нам сделать «Фәрхәт һәм Фәрхәд».

«В художественном [кино] надо быть гениальным диктатором»

— Да, ваше интернет-шоу с Исламом Валеевым набрало много просмотров.

— Очень тепло вспоминаю этот период. Если ты сейчас «выстреливаешь» в интернете, это не так прикольно, как тогда. Это не была математически рассчитанная история. Мы просто дурачились. Мы показывали все во «ВКонтакте», у нас там больше всего просмотров. Если бы «ФһФ» появился сейчас, то просмотров было больше — мы бы знали, что с этим делать, как зарабатывать. А мы перестали, как только нам надоело. Помню, не было быстрого интернета. Я все ночь грузил каждый выпуск. Вот есть пятый эпизод — там соотношение сторон неправильное. А мы не стали его перезаливать. И никто не заметил. До сих пор есть отголоски популярности — во время чемпионата мира в Москве мы стояли в очереди в туалет, а росгвардеец меня пропустил без очереди. Особенно работает узнавание, когда мы вдвоем с Исламом идем, сразу дуэт считывается.

— Вы пытались это перезапустить в виде проекта Fake U.

— Это была попытка тряхнуть стариной, наверное. Нам период этот нравился, и мы сейчас это осознали. Но мы понимали, что былого не вернешь. Fake U появился из вопроса о том, почему у нас нет российского Зак Кинга — можно же каждый день делать контент. А потом мы поняли, что это требует кропотливой работы. И перестали делать.

— Ты делишь работу на ту, что приносит удовольствие, и ту, что дает деньги?

— У меня была мечта снимать коммерческое — и на эти деньги делать свое. Но сейчас понимаю, что сейчас слишком много возможностей для высказывания. Каждый сториз — это твое самовыражение. Надо больше думать о кино. И надо принимать быстрый темп жизни. Мы сейчас делали короткометражку. Сняли в прошлом году. Графику делали с друзьями за символические деньги, не могли их торопить. Плюс у меня, у продюсера свои рабочие проекты. Отвлекаешься. Я не научился пока работать на два фронта.

Если ты сейчас «выстреливаешь» в интернете, это не так прикольно, как тогда. Это не была математически рассчитанная история. Мы просто дурачились

— Ты не можешь заниматься чем хочешь и зарабатывать деньги? Почему нельзя совместить?

— Мне кажется, золотая середина должна быть. Не думаю, что буду снимать то, что не нужно никому. Я не тот художник, который будет делать то, что нужно только ему. Мне кажется, что кино — не тот вид искусства, что только ради искусства. В документалке — да. Ты взял камеру и погрузился в мир. Мне кажется, документальное кино ближе к настоящему искусству. В художественном нужно напрягать людей, там куча мнений. А в документалке ты садишься и, как скульптор, вытачиваешь творение, получаешь удовольствие. В художественном, видимо, надо быть гениальным диктатором.

«Надо мне сначала что-то снять большое в Казани, а уже потом комментировать систему»

— Я делал курс по современной татарской культуре, и лектор по кино назвал твою работу «Ноль с половиной» единственной достойной работой в татарском кино. Как тебе она сейчас? Это удача, просчитанный ход? Очень душевное кино, понятное любому. Хотя сюжет странный — герой хочет снять ремейк Робера Брессона «Наудачу, Бальтазар», но так и не начинает работу.

— Наверное, это просто энергетика поместья Шакировых. Я не уверен, что лента была успешной. Это моя курсовая работа, она понравилась одногруппникам, преподавателям, ее поставил на свой сайт «Сноб». Может, дело в том, что мы сильно похожи с главным героем Айратом Шакировым. Мы вместе поступали во ВГИК, кстати. Наверное, в нас столько общего, что даже раздражает. Так что я снимал фильм про себя. Я бы хотел снять отдельный фильм про папу Айрата. Его харизма! Такого человека не видел никогда раньше, очень кинематографичная харизма. Дело, думаю, в ярких, необычных персонажах.

— Ты в одном из интервью сказал, что не будешь снимать татарское кино. Я подумал, что Байбулат просто не хочет работать в этой системе.

— Мне формулировка не понятна сама по себе. Мы же не садимся и не думаем: давайте найдем татарскую нефть. Есть нефть, есть рынок, все понятно. Тут просто надо научиться делать кино, необходимо создать индустрию. Мне предлагали снимать «Муллу», это показалось мне интересной темой, но съемки должны были начаться через неделю. После «Чумы!» я бы проще к такому отнесся. Но тогда… Как с определенным кастингом можно подготовиться за неделю к съемкам художественного фильма? И ты ведь не особо зарабатываешь. А значит, должен делать то, что тебе интересно. Но ты на этапе регионального проекта уже делаешь продюсерское кино. А мне это не было нужно. Наверное, я бы лучше сам потом снял «Муллу», чем за неделю готовился бы.

Я не жалуюсь, это их правила игры, которые мне показались странными. Плюс сроки, обязательства перед министерством. Я в итоге не смотрел «Муллу» — только трейлер, кажется, Юра Данилов (по картинке) сделал очень нерегионально. Так что я чувствую себя каким-то голословным. Надо мне сначала что-то снять большое в Казани, а уже потом комментировать систему. У меня нет права сейчас это делать. Если у меня получится — тогда можно будет вступать в диалог. Иначе я — типичный режиссер из Татарстана, который больше говорит, чем делает.

Надо мне сначала что-то снять большое в Казани, а уже потом комментировать систему. У меня нет права сейчас это делать. Если у меня получится — тогда можно будет вступать в диалог

— Я читал, что ты критиковал себя за неумение хорошо говорить на площадке.

— Я довольно косноязычен. Это не зависит от уровня знания языка. Это вопрос мышления. Я пытался научиться говорить быстро и лаконично, это важно для режиссера. Но понял, что у меня мозг по-другому устроен. Наверное, я все еще в процессе тренировок.

— «Половинки» — эту историю ты тоже проживал? Или это просто смешная история?

— Я думаю, все истории, кроме реклам, проходят через мои рецепторы. Если нет соприкосновения, то я буду страдать и заставлять страдать съемочную группу.

Возможно, кстати, если бы учился в «кульке», то снял бы фильм, как русская женщина приклеилась к татарскому мужчине. Здесь же больше получилась общая история. Возможно, на основе нее я когда-нибудь сниму полный метр. У меня же тогда все было просто по идее. Вот когда ты хочешь куда-то идти по своим делам, обнимаешься, но это больше она тебя обнимает, чем ты ее. И я подумал — вот у меня завтра занятия, а она меня не отпускает, а я пойду, и мы так походим денечек. А потом, спустя год, я у отца нашел эпизод про подземное царство, где ходят соединенные половинки. Я подумал, может, мне папа в детстве рассказал историю — и это сейчас всплыло. И начал загоняться, что выехал на контенте Батуллы.

«Кавээнщики такие ребята — не сыграют гениально, но шутку подадут грамотно»

— Что в «Чуме!» — твоя история? Ты там не автор, а режиссер.

— Это актуальные темы, которые часть моей жизни. Когда стражники в сериале обсуждали новости, я не мог не подключаться, мне тоже интересно, что происходит в стране, реакция народа, правительства на это. Хотя получается, теперь любая история может быть моей?

— В сериале кавээнщики писали сценарий, снимались. Были шутки, которые ты не принимал, но был вынужден снимать?

— Мы многое убирали, но речь была не об острых шутках. Просто темп съемок был высок, а от этого качество не улучшается. Были моменты, которые казались несмешными. Благо, актеры сами писали шутки. Такой вам лайфхак: берете актерами авторов, тогда снимать можно быстро. Так что тут каждый артист улучшал свою роль. Получился кавээновский капустник, что не совсем мое. Вряд ли бы я его посмотрел сам, если не снимал.

Такой стайл мне не очень по душе. Но поскольку это скетч-шоу, а не сериал, я не боролся за не кавээновский кастинг. Тут эта школа юмора нас выручила. Кавээнщики такие ребята — не сыграют гениально, но шутку подадут грамотно.

Не знаю, ждать ли продолжения, пока свежей информации нет. Но если будет вторая волна пандемии, то логично будет продолжить

— В конце есть надпись «Продолжение следует»…

— Я думаю, этот формат, если его продолжать, можно использовать бесконечно, даже вне эпидемии. Были же передачи «Даешь молодежь!», «Шесть кадров». Не знаю, ждать ли продолжения, пока свежей информации нет. Но если будет вторая волна пандемии, то логично будет продолжить.

— Есть опасность, что тебя начнут звать в подобные вещи.

— Мне предложили сейчас «пилот» и я отказался, потому что мне комедия-комедия не близка. Когда я снимал сериал «Большая игра» на СТС, то тогда уже понял, что мой мозг работает иначе. Там у авторов какой-то математический подход к смешному. Это неинтересно. Последний КВН, который я смотрел, — это «Союз», «Камызяки», у них юмор артистический, сюрреалистический. Мне это кажется более душевным. Если говорить про классический ситком, скетчком, я себя комфортно в этом жанре не чувствую.

Так что я отказался от «пилота». И после СТС я отказывался, когда меня звали: «Через неделю съемки, чувак!» В 2019 году у меня работа не складывалась — что-то замораживалось, что-то сдвигалось. Я настроился много работать, а тут коронавирус...

— Что тогда — твое?

— Ну вот в «Половинках» нет шуток-шуток. Там скорее гэги, я не собирался смешить людей — снимал романтическое кино. В «ФһФ» основным автором был Ислам. Я могу писать подобное, но отъявленной комедии не хочу. Сейчас мы сделали короткометражку «Показалось» — герой выходит во двор, а там гигантская задница. И никаких шуток.

И мне нравится не сам текст, а само существование. А в ситкомах стилистика прямо выжимает комедию, персонажи должны давать комедию, меня смущает это. Потому я не любил популярные сериалы типа «Физрука» — они классные, но это не совсем мое.

Но я не против ремесленных проектов, лишь бы интересно было. Я за то, чтобы работать. Даже когда я снимаю скетч, который мне не нравится, но нравится продюсерам, это значит, вау, я выполнил функцию. Каждый проект для меня — школа.