Фотомарафон «100-летие ТАССР»: кафедра компрессорных машин и установок КХТИ (Варваринская церковь), 1970-е

От имени Совета Министров республики за религией наблюдал Игорь Михалев, ассистент кафедры философии КАИ, референт правления Татарского общества «Знание». Он был пламенным борцом с религиозным дурманом, но даже ему, эрудированному, харизматичному и очень энергичному, не очень удавалось этот дурман развеять.

К началу 70-х в республике уже закончилась кампания по сносу церквей: разве только на строительстве Камского промышленного узла приходилось избавляться от старинных храмов — какие-то церкви попадали в промзону и мешали здесь, а какие-то — в зону затопления водохранилища. Так что те церкви, которые дожили до последних двух десятилетий советской власти, чаще всего использовались в народном хозяйстве. Например, Варваринская церковь была отдана под кафедру компрессорных машин и установок КХТИ (благо, располагалась прямо напротив одного из корпусов института), в Благовещенском соборе размещался архив, в Петропавловском работал бильярд (!!!) и обсерватория. Не лучше дело обстояло с мечетями: их использовали под склады, под «офисы» разных учреждений — действительно работающих храмов в республике оставалось немного. Но они оставались!

К началу 1970-х годов в ТАССР действовали 13 православных церквей. В Казани их было всего три — Николо-Низская, Ярославских чудотворцев на Арском кладбище и Казанской иконы Божией Матери в Царицыно. По одной церкви — в Чистополе, Мензелинске и Мамадыше — и в селах в семи районах республики. Работали в них 47 служителей культа. При епархии была собственная свечная мастерская.

Управлял этим небольшим церковным хозяйством архиепископ Казанский и Марийский Михаил Воскресенский. Ветеран обеих больших войн XX века, он был не менее грозным и эрудированным оратором, нежели его оппонент Михалев. По любому факту ущемления прав верующих архиепископ недолго думая ставил в известность прокуратуру — а по советским законам обижать «одурманенных» все-таки не рекомендовалось. А «одурманенных» хватало: например, еще к 1965 году в русских семьях крестили каждого третьего ребенка — и это при том, насколько сильно насаждался атеизм в стране! Плюс надо понимать, что цифры эти еще и занижались: обком партии очень не радовался, когда у него росла статистика по религии.

Партийные власти были страшно обеспокоены тем, что каждый год рос спрос на иконки и крестики, а доходы 17 православных церквей ТАССР в 1969 году достигли полутора миллионов рублей (напомним для сравнения, первый секретарь обкома партии и ректор университета в те времена получали зарплату в 700 рублей). Правда, церковь была вынуждена отчислять примерно четверть своих доходов в Фонд мира (это был официальный способ отъема средств у организаций).

Что касается ислама, то к середине 1960-х в Татарии функционировали 72 мусульманских общины (правда, зарегистрированы из них в органах власти было только 11). Из незарегистрированных очень серьезно показывала себя бугульминская община. Она включала больше 200 верующих и целых 20 лет требовала, чтобы ей передали здание мечети — старинное, XIX века. Но сначала в здании много лет располагалась редакция городского радиоузла, а в 1977 году мечеть... снесли. А мусульманскую общину все-таки зарегистрировали через два года, в 1979-м.

В годы советской власти в ТАССР было только две мечети, которые никогда не закрывали — «Марджани» в Казани и Чистопольскую. Мечеть «Марджани» собирала на праздничные молитвы по нескольку тысяч человек — и это в 1970-е! Остальные мусульманские храмы в Казани, которым удалось спастись от разбора, служили самым разным целям. В Апанаевской мечети был детский сад, в Галеевской — гостиница, в «Иске-Таш» — школа, а потом склад, в Белой — и вовсе меховой цех.

Рост коллективных ходатайств об открытии мечетей наблюдался с конца 1960-х годов. Причем часто от имени общин выступали люди с огромными коммунистическими заслугами перед страной: например, в Альметьевске ходатаем служил старый революционер, орденоносец Давлетшин, а в рыбно-слободском селе Большая Елга мулла по фамилии Гайнуллин «по совместительству» был участником Гражданской войны и красным партизаном.

Республика столько лет боролась с богом, что к 70-м устала. Понемногу возвращалась жизнь в церкви, восстанавливались мечети. Людям оставляли право самостоятельно решать, во что верить и кому молиться (если, конечно, это не мешало основной идеологии — строительству коммунизма и любви к партии).