Дмитрий Шиллер: «Открытие Антарктиды и покорение космоса — это события одного порядка»

Впервые привезли в Антарктиду Коран

— Дмитрий Августович, расскажите о целях экспедиции вашего отряда в Антарктиду.

— Это научное исследование, посвященное в первую очередь реакции человеческого организма на пребывание в столь экстремальных условиях. Но мы ставили и другую задачу. Как раз в то время начались определенные распри, связанные с соотношением преподавания в наших школах русского и татарского языков. А у нас многонациональная команда, и мы подумали, что должны показать: людям нужно больше концентрироваться не на тех вещах, которые их разделяют, а на тех, которые объединяют, на каких-то общих ценностях. Мы решили продемонстрировать, как члены одной команды, хотя и относящиеся к разным национальностям, конфессиям, возрастам, могут добиться чего угодно, если объединены чем-то важным и серьезным. Мы планировали дойти до Антарктиды на ледоколе, но по определенным причинам не смогли и были вынуждены идти на 16-метровой парусной яхте, а это, как вы понимаете, достаточно сложное и опасное, хотя и интересное путешествие. И эти трудности нас еще больше сплотили. Мы показали, что взаимное проникновение культур делает нас духовно богаче, мудрее. И с этим посылом в душе каждый из нас отправился в эту экспедицию. Ребята-христиане взяли с собой Казанскую икону Божией Матери, мусульмане — Коран (кстати, тогда Коран впервые официально оказался в Антарктиде), иудеи — Тору. Все получили благословение — каждый от своей конфессии. И в итоге все закончилось благополучно, мы вернулись живыми и установили рекорд мира, который до сих пор не побит и, думаю, еще долго будет держаться.

Мы показали, что взаимное проникновение культур делает нас духовно богаче, мудрее. И с этим посылом в душе каждый из нас отправился в эту экспедицию

— А реально погрузиться там еще глубже? Все же 97 метров вглубь, в ледяной воде…

— Да, и мы могли бы еще глубже, но попали в сложную ледовую обстановку. Программа нашей экспедиции была рассчитана на достаточно долгий срок, но когда добрались до точки, ледовая обстановка неожиданно поменялась, и у нас было всего 8 часов на то, чтобы сделать все запланированное.

«Дмитрий, у нас проблема, есть всего 8 часов»

— А что случилось?

— Когда мы прошли пролив Дрейка, а это такое место, где всегда страшные штормы (считается, что раньше носить серьгу в ухе могли только те моряки, которые прошли пролив Дрейка), капитан меня разбудил со словами: «Дмитрий, у нас проблема, есть всего 8 часов, после чего тут все затянет льдами». Ветер меняется и приносит отовсюду лед. Буквально за год до нас в этом месте ледокол на месяц застрял во льдах. У нас на месяц не было ни воды, ни припасов, пришлось успевать. Мы были вынуждены работать без отдыха, без подготовки, без предварительной разведки. На все — восемь часов, включая само погружение. И еще надо было успеть убраться оттуда.

— Правда ли, что температура воды там может опускаться ниже нуля и при этом вода не замерзает?

— Да, она настолько насыщена солями, что не замерзает при минус трех градусах.

— Сколько времени в ней нужно было провести?

— Лично я провел в ней 70 минут.

Я бы не хотел называть это экстремальным дайвингом. Я бы сказал, это исследовательский дайвинг. И это невероятно интересно, каждый раз перед нами стоит задача с множеством иксов — неизвестных

«Это было на грани жизни и смерти»

— Все прошло, как было запланировано?

— Не совсем. При подготовке к этому погружению мы учли все, кроме одного. Что мы будем проходить через мощные штормы, которые отнимут много сил. При этом не было возможности нормально питаться: только солонина и вода. В результате за время плавания парни потеряли в среднем по шесть килограммов веса. И идеально подогнанные костюмы стали велики. Из-за этого во время погружения ледяная вода стала попадать под костюмы. Это было буквально на грани жизни и смерти. Ужасный холод, температура тела падает, вследствие этого снижается умственная активность… При этом нужно сделать все, что запланировано, и нельзя выйти на поверхность раньше, чем запланировано, ведь обязательно нужны декомпрессионные остановки на определенный промежуток времени, иначе «кровь закипит». Аквалангисты на силе характера, теряя сознание, выдерживали эти остановки. Наверху нас «вытряхивали» из костюмов и сразу растирали. Слава богу, обошлось без последствий. Думаю, если бы не наши предварительные тренировки в холодной воде, если бы не эксперименты с электрическим обогревом, для кого-то это было бы смертельным погружением.

— Для чего такой риск? Что вам дает экстремальный дайвинг?

— Я бы не хотел называть это экстремальным дайвингом. Я бы сказал, это исследовательский дайвинг. И это невероятно интересно, каждый раз перед нами стоит задача с множеством иксов — неизвестных. Ты никогда не знаешь, с чем тебе придется столкнуться в воде. Какие там есть подводные течения? А что если животина какая-нибудь подплывет? Говорят, в таких случаях не надо суетиться. Но это хорошо говорить, сидя дома в ванне, а когда рядом плавает трехметровое чудовище, которое смотрит на тебя как на пищу, то у тебя даже в ледяной воде спина начинает потеть.

Главные богатства планеты — под океаном

— Почему вы стали дайвером?

— Я считаю себя счастливым человеком, которому повезло с учителями и со временем, когда мне выпало родиться и жить. Многие вещи, которые сейчас недоступны, тогда были доступны. Я занимался парусным спортом. И на очередных соревнованиях были люди с аквалангами, которые обеспечивали безопасность. На мою настоятельную просьбу показать, что такое подводный мир, они отозвались согласием и устроили мне пробное погружение… Когда я вернулся на поверхность, то уже точно знал, чем буду заниматься всю оставшуюся жизнь. Тогда мне было 16. Скоро исполнится 50, а я до сих пор брежу этим, горжусь этим, мечтаю об этом и думаю, как сделать это лучше.

Мы скоро по случаю 100-летия Татарстана планируем 200-метровое погружение. Так вот, на такой глубине было меньше людей, чем побывало в космосе!

— Есть какие-то конкретные планы и мечты? Новые проекты, экспедиции…

— Я мечтаю создать центр подготовки аквалангистов-исследователей.

— В Казани?

— Почему бы и нет. Казань вполне может иметь мощнейшую студенческую, научную базу, стать школой этой направленности. Сейчас в мире много противоречий, связанных с нехваткой энергоносителей, полезных ископаемых. Между тем человечество освоило пока лишь пятую часть планеты — сушу. Все остальное находится под водой, и подводный мир нуждается в исследовании и исследователях. И чем быстрее мы это поймем, тем лучше.

«Секретное» погружение в честь юбилея Татарстана

— Считается, что дно Мирового океана изучено хуже, чем космос.

— Да, я уверен, что так оно и есть. Мы скоро по случаю 100-летия Татарстана планируем 200-метровое погружение. Так вот, на такой глубине было меньше людей, чем побывало в космосе!

— А можете подробнее об этом рассказать?

— Нет, пока не могу. Как только все подтвердится, мы оповестим СМИ. Сейчас я упомянул об этом для иллюстрации того, о чем вы сказали, для сравнения с космосом. Недаром Алексей Архипович Леонов, царствие ему небесное, узнав о формировании нашего Подводного исследовательского отряда, когда мы ему рассказали, чем будем заниматься, сказал: «Ребята, ваш опыт нахождения в среде, агрессивной для жизнедеятельности человека, можно будет использовать при колонизации других планет». И поэтому он присвоил нашему отряду свое имя.

Когда я уже вернулся, то понял, что главным в этой экспедиции была не сама Антарктида, а путь к ней. Она сама стала точкой или, может, восклицательным знаком

«В Антарктиде нам удалось заглянуть внутрь себя»

— Как вы думаете, можно ли открытие Антарктиды 200 лет назад сравнить с покорением космоса?

— Да, конечно! Я убежден, что это равные по своей значимости события, события одного порядка. Эти люди, среди которых был ректор Казанского университета Иван Симонов, и мы посвятили ему нашу экспедицию, они ежеминутно рисковали, шли в неизвестность… Опасности там подстерегают постоянно. Да, айсберг размером с пятиэтажный дом ты увидишь. А вот льдину с торговый павильон, «прилизанную» волнами, можно и не заметить, пока не окажешься от нее в трех метрах. Там нужно быть готовым ко всему постоянно, даже когда спишь.

— Какое впечатление произвело на вас это место?

— Там нам удалось заглянуть внутрь себя. Когда я уже вернулся, то понял, что главным в этой экспедиции была не сама Антарктида, а путь к ней. Она сама стала точкой или, может, восклицательным знаком. А вот тот путь, который мы прошли, пока добирались туда и когда возвращались, — это было по-настоящему мощно.