30 лет без Татарского университета: проект похоронили или трансформировали?

«Слова Шайхразиева правильные, но…»

— Айрат, год назад Василь Шайхразиев заявил о планах по созданию Татарского университета. Он все-таки будет создан?

— Слова Шайхразиева правильные, только я не верю в их реализацию. Уже более 30 лет говорят о необходимости открытия Татарского университета, но ни один проект не был воплощен в реалии.

— Какие вообще проекты существовали?

— Например, в 2017 году в послании президента Татарстана говорилось о национально-педагогическом университете. Вроде, он был создан на бумаге, вошел в состав КФУ. Фактически он стал педагогическими отделениями вуза, в которых готовят десятки учителей математики и информатики. То есть стал внутриинститутским подразделением в рамках КФУ. Думаю, это не тот масштаб, который нам необходим. На самом деле татарские школы и татарские садики остро нуждаются в кадрах, которые бы могли на татарском языке вести образовательный и воспитательный процессы. Настоящая подготовка этих кадров не удовлетворяет запросам образовательной системы.

Что касается слов Шайхразиева, они правильные, нужные, но конкретно ничего не делается. Кто это должен делать — тоже большой вопрос. Наверное, это вопрос в большей степени относится к Министерству образования РТ, которое не входит в сферу компетенций Шайхразиева, поскольку министр образования Бурганов тоже является вице-премьером. При предыдущем министре Энгеле Фаттахове была разработана «дорожная карта» по возвращению татарских школ, татарских гимназий к татарскому языку обучения.

Это достаточно сложный процесс возвращения к татарскому языку: нужно долго общаться с родителями, объяснять, почему это нужно, обновлять методику. В рамках татарских школ нужно создавать татарские классы с татарским языком обучения

У нас в Казани насчитывается порядка 20 татарских гимназий. На татарском языке реально преподают только в одной (татарская гимназия №2). В остальных гимназиях образовательный процесс в основном ведется на русском языке. Мы поддерживаем отношения со всеми татарскими гимназиями. Это достаточно сложный процесс возвращения к татарскому языку: нужно долго общаться с родителями, объяснять, почему это нужно, обновлять методику. В рамках татарских школ нужно создавать татарские классы с татарским языком обучения. Такое уже было: в конце 1980-х годов начали создаваться такие татарские классы. Были хорошие результаты, родители поверили в такие классы. Движение за суверенитет подняло татарское образование в городе.

Сейчас в Набережных Челнах есть татарская гимназия, но там весь процесс ведется на русском языке. В селах идет массовый процесс перехода школ на обучение на русском языке, включая даже «началку». Этот вопрос стратегический и его надо решать на федеральном уровне. Всероссийскую проверочную работу для начальных классов сдают на русском языке. Возможности сдавать на национальных языках нет. И это вопрос к председателю комитета Госдумы по делам национальностей Ильдару Гильмутдинову. Представьте ужас ребенка, который живет в татарской деревне, с семьей общается на татарском языке, образовательный процесс идет на татарском языке, а сдавать надо на русском. Естественно, родители начинают требовать преподавать на русском.

— Они хотят, чтоб ребенок не казался отсталым в сравнении с русскоязычными сверстниками, был социализирован и получал хоть какое-то образование.

— Да. И сейчас наблюдается такой процесс в селах, деревнях.

«Наши предложения вошли в проект полилингвальных школ»

— Как понимаю, были и другие проекты национального университета.

— У нас, Всемирного форума татарской молодежи, есть проект «Акыл фабрикасы» («Фабрика мысли»): мы проводим мозговые штурмы, по итогам формируем концепции, приглашаем экспертов. У нас была разработана концепция «Открытого университета» («Ачык университет»), которая подразумевает две ипостаси. Первая: в рамках существующих вузов Татарстана. Не нужно строить новые здания с колоннами, создавать отдельные штаты. На наш взгляд, нужно возвращаться к группам с татарским языком обучения в существующих вузах. Они были. Например, у нас на истфаке существовали такие группы. Единственным вузом, где осталось обучение на татарском языке, является строительный университет (КГАСУ) — там на татарском языке обучаются только «пэгээсники» («Промышленное и гражданское строительство». — прим. ред.). Еще недавно было на нефтяном факультете, тогда еще в КГУ, в педагогическом, сельскохозяйственном, ветеринарном. В конце нулевых процесс потихоньку шел к ликвидации этих групп. Федералам это не надо, Татарстан не особо хочет тратить на это деньги — и вот пришли к разбитому корыту. С нашей точки зрения, нужно восстановить эти группы, нужен методический центр, который бы переводил, издавал переводную литературу, методички на татарском языке, обучал преподавателей, которые хотят преподавать на татарском языке. Для этого надо нарастить терминологию. Это процесс недолгий: если обучать преподавателя, в течение года они могут перейти на научный татарский язык.

На этот методический центр, естественно, потребуются ресурсы. Должны быть гранты на преподавание, чтобы у учителей была какая-то мотивация. Также необходима отдельная надбавка к стипендии для студентов, обучающихся на татарском языке. На это могут быть выделены средства из внебюджетных источников. Сейчас это нужно обосновывать как полилингвальное образование.

Надо работать с барьерами, надо принимать отдельные подпрограммы и включать их в состав обновляющихся программ по развитию языков Республики Татарстан

— Верите ли вы, что можно будет писать и защищать кандидатские и докторские диссертации на татарском языке?

— Это тоже было: кандидатские защищали на татарском в институте истории (ИЯЛИ АН РТ). Эти диссертации были в основном связаны с татарской филологией, историей. Потом поступило какое-то внутриведомственное решение совместно с ВАК о том, что диссертации могут защищаться только на русском языке. В итоге даже диссертации по татарской филологии пишутся на русском языке. Ни в одной республике недопустимо писать на национальных языках. С этим надо работать на федеральном уровне. Такое внутриведомственное решение противоречит Конституции, закону о языках. Не хочу сказать, что не работает Гильмутдинов, он, например, решает вопрос с учебниками, но существует очень много барьеров. Те учебники, написанные для татарских гимназий, нельзя использовать как основные учебники, по этому поводу недавно возмущался Минтимер Шаймиев.

— Вы доводили свои предложения до первых лиц республики?

— Отправляли президенту, госсоветнику. Сказали, что рассматривается, спасибо за предложение. В какой-то мере наши предложения вошли в проект полилингвальных школ. Я участвовал в рабочей группе, там тоже поднимался вопрос: зачем обучаться на татарском языке, что будет с этими ребятами? У нас существует целый комплекс профессий, для которых татарский язык важен: журналисты, социологи, филологи, историки — как минимум.

— Вы называете специальности гуманитарной сферы.

— Но в сельских районах нужны другие специалисты. Например, медики постоянно поднимают этот вопрос. У нас, как вы, наверное, знаете, есть акция «Татарча диктант». Эта инициатива неслучайно возникла в медицинском университете: там сильная кафедра татарского языка. Врачам, которые должны возвращаться в районы, разумеется, лучше вести приемы пациентов на татарском языке. Они даже обосновывают это положительным лечебным эффектом. То есть необходимость налицо. Надо работать с барьерами, надо принимать отдельные подпрограммы и включать их в состав обновляющихся программ по развитию языков Республики Татарстан. Для 2021 года есть такие программы — по сохранению идентичности и развитию языков.

Имеется возможность дистанционно обучаться, для этого программистами-энтузиастами создан сайт univer.tatar, на который залито пока пара курсов. Через неделю-другую там будет уже пять курсов

«Нужно объяснять, что дает татарский язык, кроме собственно общения»

— Вы раскрыли одну ипостась «Открытого университета». Какое второе направление проекта?

— Мы проводим дополнительное образование на татарском языке по истории, культуре для учителей татарского языка. Обучение длится по 70 часов в рамках повышения квалификации. На следующем этапе мы вообще хотим перейти на переподготовку учителей. Мы это все снимаем на видео. Имеется возможность дистанционно обучаться, для этого программистами-энтузиастами создан сайт univer.tatar, на который залито пока пара курсов. Через неделю-другую там будет уже пять курсов. На «Акыл фабрикасы» нам дают небольшие суммы, на эти средства мы забабахали такой проект. У нас есть выпускники, получили много хороших отзывов. Самое важное, что мы отсняли пожилых преподавателей, у которых есть много информации, они могут доводить ее на простейшем литературном татарском языке.

— Айрат, а есть ли подобные программы или обучение на родном языке в других республиках России?

— Есть пласт башкирской филологии, чувашской. Сейчас только филологией ограничиваются. Да, в Башкирском государственном университете тоже в свое время было преподавание на башкирском языке на разных специальностях. В девяностые — начале нулевых было сотрудничество между нашими регионами. У якутов дела обстоят даже получше: у них сохранился единственный в России институт национального образования, который раньше был филиалом Академии наук. В Якутске имеется несколько школ, в которых преподают на якутском языке. Есть энтузиасты, которые преподают информатику на якутском языке. Отдельные образовательные проекты есть у крымских татар, они тоже встраивают это в полилингвальное образование. Кстати, по полингвальному образованию очень хорошо работают в Северной Осетии: советник главы республики Тамерлан Камболов, заведующий кафедрой ЮНЕСКО в университете, разработал концепцию полилингвальных школ, гимназий, садиков. Сейчас у них 32 садика на полилингвальном обучении, около десятка школ переходят на эту систему. Ею хорошо заинтересовались в республиках Кавказа: в Кабардино-Балкарии создают две полилингвальные школы на кабардинском языке. В Чечне школ с чеченским языком обучения нет, но у них республика моноэтничная, поэтому им легче сохранять литературный язык.

Отмечу, что все это является международной практикой — любое сохранение региональных языков в Европе. Например, в Уэльсе с 1996 года создали немало школ с валлийским языком обучения. До этого этот кельтский язык был практически мертвым, он очень сложный. Теперь он стал восстанавливать свои позиции среди молодежи. Молодые люди обучились в таких школах (это подавалось как полилингвальное образование) и теперь знают валлийский язык. Примерно 40 процентов молодежи говорят на валлийском. В Каталонии хорошо знают каталонский язык: порядка 15 процентов пожилых людей и 80 процентов молодежи. Молодежь лучше знает каталонский за счет таких школ. Нам важна пропаганда полилингвального образования, нужно объяснять, что дает татарский язык, кроме собственно общения.