«У детей, родившихся в 2020-е, есть все шансы жить до 120 лет»

«Две трети респондентов-россиян не возражают, чтобы у них был подконтрольный робот-помощник дома или на работе»

— Александр Александрович, давайте сразу к делу: что нас ожидает в 20-е годы?

— Если в двух словах, то мы с высокой вероятностью станем свидетелями того, как новая техническая революция будет проникать в нашу жизнь все глубже и глубже. Фундаментальные вопросы, связанные с информационными, энергетическими, био-, нанотехнологиями наука развивала во второй половине XX века. Эти технологии бизнес пытался освоить и опробовать в экспериментальном режиме в 2000-е и 2010-е. Реально же, на практике, они будут разворачиваться в 2020—2030-е годы.

Согласно большинству из существующих мировых прогнозов: японскому прогнозу Delphi, который регулярно обновляется вот уже более 50 лет, прогнозам, которые делает DARPA (исследовательская организация в США, в том числе активно работающая на военных), «Прогнозу научно-технологического развития РФ до 2030 года» (один из топ-5 мировых прогнозов, по оценкам OECD в 2018 году), к 2030 году мы увидим, как кардинально меняются традиционные бизнес-модели, трансформируются способы производства (т. н. научно-техническая парадигма), как развивается социум и, надеюсь, как улучшается жизнь населения.

— А как именно будет меняться человек и социум?

— Практически во всех сферах нашей жизни будут появляться технологии предиктивной, персонифицированной медицины. То есть все движется к тому, чтобы вести трекинг человека, начиная с его рождения. Вводится уже не экспериментально, а повсеместно цифровая медицинская карта. И мы двигаемся к профилактике заболевания, когда оно диагностируется уже на начальных этапах.

Этому способствует бурное развитие разнообразных диагностических систем, в том числе неинвазивных (без проникновения под кожу), многочисленных тестов, от генетических до тестов на микробиоту человека. И мы постепенно отходим от такого советского принципа — «когда умрете, тогда и приходите». Мы видим, как медицина движется к тому, чтобы точечно, прицельно лечить болезни, подстраиваясь под конкретного человека. И мировые прогнозы говорят о том, что у детей, родившихся в 20-е годы, есть все шансы жить до 120 лет (по крайней мере Япония в рамках концепции «Общество 5.0» ставит такую цель).

Конечно, эта цифра будет отличаться в разных странах, но мы видим, что есть тренд на улучшение качества жизни населения, которое еще и неумолимо стареет: по данным ООН, к 2050 году количество людей, которым за 80 лет, увеличится чуть ли не в 3 раза — их будет 426 млн.

Практически во всех сферах нашей жизни будут появляться технологии предиктивной, персонифицированной медицины. То есть все движется к тому, чтобы вести трекинг человека, начиная с его рождения

Медицина также стремится к тому, чтобы в центр заботы ставить каждого конкретного человека, а не смотреть на крупные группы, например пожилых или работников определенной сферы, потому что у людей разная генетическая предрасположенность к заболеваниям, восприимчивость к лекарствам и т. д. Этот тренд позитивный.

К нему добавляется неоднозначный с этической точки зрения тренд, связанный с использованием больших данных и технологий искусственного интеллекта для их обработки. Например, в Китае уже несколько лет искусственный интеллект ставит диагноз вместе с врачом. Надо сказать, что по последним данным у них совпадение чуть ли не 100%. Такие инициативы есть и в России. Платформа анализа медицинской информации Botkin.AI с ИИ определяет онкологические заболевания по ряду фотографий. Использование ИИ, безусловно, будет сильной новацией этого десятилетия. Вопрос в том, готовы ли люди довериться диагнозу, который поставила машина.

Мы в ИСИЭЗ в прошлом году проводили опрос, в котором участвовали порядка 7 500 респондентов, где спрашивали об отношении к роботизации, к искусственному интеллекту. Результаты получились очень интересные. Порядка двух третей респондентов-россиян не возражают, чтобы у них был подконтрольный робот-помощник дома или на работе. А вот доверить своих детей роботу-няне или роботу-врачу готовы процентов десять, хотя существует тот же робот-хирург Da Vinci, который делает в том числе онкологические операции в России. В целом же население пока не готово к тому, чтобы совсем довериться роботам. Здесь будет много интересных и неоднозначных этических моментов. Но я думаю, что доступность медицины будет увеличиваться. Я вижу в этом хороший тренд.

Двумя сильными ограничениями останутся, во-первых, готовность наших людей следовать рецептам и предписаниям хоть от робота, хоть от человека. Элементарный пример: врач прописывают пить антибиотики 7 дней, а в России обычно попьют немного, им становится получше, и они бросают. За рубежом это нонсенс: если есть предписание, ему следуют. А во-вторых, неприкосновенность частных данных и частной жизни оказывается под вопросом, потому что колоссальное количество персональных данных попадает в хранилища, в облачные сервисы.

Конечно, в такой ситуации возрастает риск взлома и использования этой информации с неэтичными, преступными целями — начиная от дискриминации на работе, когда работодатель знает, что человек предрасположен к каким-то заболеваниям, и заканчивая биотехнологическим терроризмом, когда производятся либо вирусы, либо мутации, направленные на создание угрозы каким-то группам людей. Например, несколько лет назад появилась такая технология CRISPR/Cas9, с ее помощью в Китае двум девочкам делали внутриутробное вмешательство для генетической корректировки.

— Уже есть прецеденты, когда совершались биотехнологические теракты?

— Вы знаете, даже если бы это происходило, то об этом не очень говорили бы открыто. Мы видим пример не терроризма, но похожего эффекта, в частности, в ряде стран, где высеивали генетически модифицированные зерновые — и вымирали насекомые, пчелы. Опыление — это реальная проблема, которая изучается серьезными учеными. Пока что ярких примеров биотехнологических терактов, о которых писала бы пресса, мы, к счастью, не видели. Точно так же, как, например, кибертерроризм. Сегодня о нем пишут чаще, но он уже давно стал обыденностью. То есть сейчас, к сожалению, можно и атомную станцию взломать, и ядерную подлодку. Точно так же, как хакеры взломали первую машину без водителя. Они захватили управление над машиной, а на следующий день их взяли в штат компании. Это стандартная история для хакеров. Они хотят показать себя. Это очень серьезные вещи.

Стоимость даже очень перспективной технологии сводится практически к нулю. Если посмотреть ретроспективу, то вы можете это проследить. Сколько стоили первые автомобили, первые компьютеры, первые телевизоры и сколько они стоят сейчас? Это неизбежно для любой новой технологии

«Раньше это было доступно в секретных военных организациях за миллиарды, а теперь это будет кружок химии в школе»

— А чего нам ожидать в новом десятилетии в сфере технологий и производства?

— Стоимость даже очень перспективной технологии сводится практически к нулю. Если посмотреть ретроспективу, то вы можете это проследить. Сколько стоили первые автомобили, первые компьютеры, первые телевизоры и сколько они стоят сейчас? Это неизбежно для любой новой технологии. Специфика современного периода в том, что этот временной лаг устаревания продукции сокращается. Раньше надо было ждать 15 лет, пока выйдет массовый народный автомобиль Volkswagen в Германии. Или история с телевизорами — во многих домах их уже по 2—3, а еще в машине и в метро. Если сказать об этом нашим бабушкам, то они не поймут, зачем нужно столько. Если раньше надо было ждать десятилетия, чтобы получить себе новую технологию по доступной цене, то сегодня — всего несколько лет, а иногда и месяцев.

Та же технология CRISPR/Cas9 позволяет делать генетические модификации, и лаборатория для нее стоит меньше миллиона долларов. По сути, как только эта лаборатория появится в школах, как химический кружок, могут произойти разные печальные истории. Одно дело смешать серную кислоту с водой, совсем другое — сделать что-то на генетическом уровне. Например, можно генетически модифицировать насекомых, которые будут нести смертельные токсины только к людям определенной расы. И это я вам не совсем передовую технологию рассказал. Просто раньше это было доступно в соответствующих секретных военных организациях за миллиардные суммы, а через какое-то время это будет, условно говоря, как кружок химии или физики в школе. А если, как проще всего кажется, все запретить, отказаться от новых технологий, страна откатится в каменный век.

Россия, к слову, неплохо вписалась в некоторые передовые мировые тренды, в частности, в конкурсе WorldSkills наши ребята активно соревнуются за первые места с китайцами. Это как раз конкурс навыков для следующих десятилетий. Здесь борьба будет обострятся посильнее, чем на Олимпиаде, потому что эти навыки определяют конкурентоспособность страны в будущем.

«Для молодежи социальная успешность — это не то, что у тебя есть квартира, а то, что ты за год побывал в 15 странах»

— Александр Александрович, вы упомянули и бизнес-модели, которые приобретут большую популярность в 20-е годы...

— Начну немного издалека. Многие базовые технологии прошлого столетия стали основой для таких гигантов бизнеса, как, например, General Motors или сеть отелей Hilton или Walmart. В XX веке технологии и бизнес-модели основывались на эффекте масштаба (чем больше произвожу, тем меньше средние переменные издержки), на определенных, относительно стабильных привычках потребителя. Например, как возникли крупные супермаркеты в Америке? Американцы же очень мобильная нация, у них даже дома на колесах есть. Приезжая в новый город, они шли в тот же супермаркет, и там на той же полке лежал тот же батон, который они брали. Это же удобно.

А сегодня семимильными шагами идет экономика шеринга, экономика совместного потребления. Вы не приобретаете товар, а берете его в аренду, пользуетесь им совместно с кем-то. Яркий пример — каршеринг. По самым скромным оценкам, мировые объемы экономики шеринга составят 335 млрд долларов к 2025 году. Только в России в прошлом году ее объемы превысили полтриллиона рублей.

Почему? На самом деле произошел тектонический сдвиг в обществе, сравнимый с изобретением и началом использования паровой машины. Все, на что раньше люди копили поколениями, теперь можно получить достаточно быстро. Да и сами маркеры социальной успешности (как в советское время — дача, квартира, машина) сейчас перевернулись, потому что современное поколение хочет большей мобильности, свободы, вдохновения, ярких впечатлений. За это они готовы платить. То есть для молодежи социальная успешность — это не то, что у тебя есть квартира, а то, что ты за год побывал в 15 странах. Так же и с автомобилями, сегодня молодые люди совершенно спокойно пересаживаются на каршеринг или пользуются такси, которое стоит очень дешево.

На самом деле произошел тектонический сдвиг в обществе, сравнимый с изобретением и началом использования паровой машины. Все, на что раньше люди копили поколениями, теперь можно получить достаточно быстро. Да и сами маркеры социальной успешности сейчас перевернулись, потому что современное поколение хочет большей мобильности, свободы, вдохновения, ярких впечатлений. За это они готовы платить

За рубежом распространяется коливинг — когда люди начинают вместе жить. По сути, это общежития, только очень высокого класса. К коливингу на Западе приходят не от плохой жизни, не потому, что нет собственной квартиры, а потому, что людям просто интересно жить с теми, кто имеет ту же профессию, например. Дома для коливинга со всеми удобствами, но для каждого, кто там живет, это получается дешевле и экологичнее, чем снимать отдельный дом. Уже есть целые такие поселения. И у нас многие в сфере недвижимости обращают внимание на тренд экономики совместного потребления.

Это десятилетие, которое мы открыли, станет таким полем битвы старых бизнес-моделей с новыми. Посмотрите, как быстро тот же Airbnb обогнал сети отелей, хотя это, казалось бы, просто программа, которая помогает снять квартиру.

Стали увеличиваться и расширяться те же рынки микромобильности. Раньше катались на скутерах, мопедах, мотоциклах, сейчас на электросамокатах — дешевых, управляемых, удобных. Оценки рынка микромобильности — чуть ли не 50 млрд долларов уже к 2025 году. Конечно, тут есть свои проблемы: инфраструктура, зарядка, безопасность. Всегда есть какие-то рабочие вопросы, но я к тому, что эту десятилетку мы будем наблюдать битву традиционных тяжелых неповоротливых бизнес-моделей с такими новыми и активными, которые будут основаны на экономике совместного потребления, на экологически чистых технологиях, связанных с энергией Солнца, энергией ветра, с использованием новых материалов. В автомобильной промышленности можем увидеть появление биодизеля, электрокары стремительно завоевывают рынки. Норвегия планирует запрет или даже уже запретила въезд машин с двигателями внутреннего сгорания, то есть к ним можно приезжать только на электромобилях.

«Почти 200 крупнейших компаний США заявили, что самое важное для них — это служение обществу»

— Какие еще тренды в ближайшем будущем мы увидим своими глазами?

— Важный тренд связан с этическим поведением. Например, почти 200 крупнейших американских компаний в прошлом году заявили, что прибыль для них не главное, что самое важное для них — это служение обществу. Понятно, что все равно это такой фактор получения прибыли. То есть получать прибыль просто низкой ценой или хорошим качеством на западных рынках сложно, потому что потребитель уже начинает задавать дополнительные вопросы, как на экзамене: «А ты точно произвел свою продукцию по высоким экологическим стандартам? Есть у тебя сертификаты? А ты уверен, что ты этично поступал? У тебя открытая отчетность? Нет никакой дискриминации? Точно ли твои топ-менеджеры в «Твиттере» никого не обидели?».

Может быть, некоторые вопросы покажутся смешными, но мы можем привести много примеров, когда кто-то неудачно твитнул и потом его уволили с работы. Тот же Илон Маск, у которого все шло хорошо, но однажды он показался с сигаретой с марихуаной, и на следующий день у него был обвал акций «Тесла» на 10%. Мы видим, что на капитализацию компаний такие события влияют очень активно, рынок реагирует практически моментально. В 70-е, 80-е годы такого не было, но многие еще живут в бизнес-моделях того далекого прошлого. Может быть, не так много лет руководителю, но он перенимает старые управленческие паттерны от своих учителей.

У нас же в России какой дедлайн? «Вчера». Для нас большие перепады — это естественная среда обитания. Мы научились в этой среде худо-бедно выживать. Я думаю, что этот навык работать в быстро изменяющейся внешней среде станет ключевым для работников и управленцев

В прошлом году мы с Ассоциацией менеджеров (они делают премию «1000 лучших менеджеров России») провели небольшое форсайт-исследование о ключевых компетенциях, которые необходимы топ-менеджерам в ближайшую 10-летку. Там были очень интересные результаты. Топ-3 навыков менеджера будущего:

1. умение видеть возможности в сложной, неопределенной, быстро меняющейся среде;
2. креативность мышления, сочетаемая с критичностью;
3. умение предвидеть облик будущего и сплотить команду вокруг его достижения.

Мое глубокое убеждение заключается в том, что у России даже есть преимущество перед остальным миром. Если говорить о первом навыке для топ-менеджера, то для зарубежных компаний изменения во внешней среде — это большое потрясение, потому что они привыкли к некоторой стабильности +5%. При +20% все уже хватаются за сердце. У нас же в России какой дедлайн? «Вчера». Для нас большие перепады — это естественная среда обитания. Мы научились в этой среде худо-бедно выживать. Я думаю, что этот навык работать в быстро изменяющейся внешней среде станет ключевым для работников и управленцев.

— А как приобрести эти навыки будущего?

— Я бы рекомендовал составить дорожную карту личностного развития, например, на 5 лет — как мы делаем со студентами MBA. Но это уже отдельная история.