«Многие из тех, кто строил советское государство, изначально не были атеистами»

Елена Бессчетнова о революциях в России и религиозных чувствах россиян. Часть 2

В России до сих пор нет однозначной трактовки событий 1917 и 1991 годов. Кто-то воспринимает их как катастрофу, кто-то — как дар истории, дающий надежду на лучшую жизнь. Елена Бессчетнова в интервью «Реальному времени» рассказывает о взгляде русских философов на непростые отношения общества, власти и религии в нашей стране, пережившей в XX веке такое количество потрясений. Первую часть см. здесь.

«Соловьев угадал характер XX столетия еще на рубеже веков»

— В СССР власть усиленно насаждала атеизм, и все руководители новой России выросли при государственном атеизме. Как произошел такой резкий поворот?

— Я не возьмусь судить по поводу личной религиозности, как вы сказали, руководителей новой России, как и любого другого человека. Все-таки сфера отношений человека с Богом для наблюдателя со стороны — это тайна. О чем невозможно говорить, о том следует молчать. Напомню, что многие из тех, кто строил советское государство, изначально атеистами не были. Например, Сталин был крещен и вырос в религиозной семье, учился в Тифлисской духовной семинарии.

Несмотря на длительный период секуляризации сверху в России, несмотря на «антиклерикальный период», пропаганду атеизма, массовые аресты духовенства, религиозная жизнь в России никогда не умирала. Мало того, никогда не было официального запрета религии, при Сталине московская патриархия перешла на позицию лояльности коммунистическому режиму, патриарха Сергия многие обвиняли за компромисс с властью, другие же считали, что только так удалось сохранить остатки церковной жизни после массовых репрессий. Православная церковь оказала значительную поддержку государству, не режиму, а именно государству во время Великой Отечественной войны.

Но вера также была сохранена и в народе, не все оказались подвластны атеистической пропаганде. И это факт. Вы знаете, Достоевский говорил: я, прежде всего, православный христианин, и потому, что я православный христианин, я — русский. И практически то же самое этим летом мне сказала 80-летняя женщина, которая всю свою жизнь прожила в небольшой деревне в 100 км от Саранска. Она родилась в тридцатые годы, то есть в период активной борьбы с религиозным элементом в обществе, но при этом она родилась уже христианкой и пронесла веру через советский период, проработав в колхозе 60 лет. В свои 80 лет она каждое воскресенье со своей старшей сестрой, которой 83 года, ходит 5 км в соседнюю деревню на литургию, потому что в их родной деревне церковь была разрушена еще в 1937 году. И для них это не пустая формальность, для них вера — основа, камень всей жизни. Христианство действительно воспринято ими на глубинном личностном уровне. Когда мы прощались, она мне сказала: «Я умирать не боюсь, а грехов боюсь». И этим все сказано, небольшое предложение, но сколько в нем смысла.

— Вы упомянули Сталина, который учился в семинарии. Получается, что религиозное образование может дать обратный эффект?

— Религиозное образование не обязательно приведет человека к вере и принятию ценностей той или иной религии как основы своего собственного бытия. Религиозное чувство — это же не результат полученного образования, это, скорее, следствие внутреннего личного откровения, без которого любое теоретическое знание Святого писания бессильно и бесплодно.

Но со Сталиным, мне кажется, другая история. Собственно, я его атеистом никогда не назвала бы, и к переоценке ценностей в том смысле, какой в это понятие вкладывал Ницше, он не призывал. Все-таки во время Великой Отечественной войны храмы не закрывались, церковь и лично патриарх были активной силой в военной борьбе, да и легенда о том, что Сталин приказал перед битвой за Москву совершить воздушный крестный ход, облететь город на самолете, на борту которого была Казанская икона богоматери, тоже не случайна.

Но то, что вы имели в виду, говоря про обратный эффект, очень точно описал еще в 1900 году Владимир Соловьев в своей знаменитой «Краткой повести об Антихристе», приложении к его последней и ключевой работе «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории». Так вот, как описывает Антихриста Соловьев: он называет его грядущим человеком, появившимся в среде верующих-спиритуалистов. Соловьев отмечает: «Сoзнaвaя в caмoм ceбe вeликyю cилy дyxa, oн был вceгдa yбeждeнным cпиpитyaлиcтoм, и яcный yм вceгдa yкaзывaл eмy иcтинy тoгo, вo чтo дoлжнo вepить: дoбpo, Бoгa, Meccию. B этo oн вepил, нo любил oн тoлькo oднoгo ceбя. Oн вepил в Бoгa, нo в глyбинe дyши нeвoльнo и бeзoтчeтнo пpeдпoчитaл емy ceбя. Oн вepил в Дoбpo, нo вceвидящee oкo Beчнocти знaлo, чтo этoт чeлoвeк пpeклoнитcя пepeд злoю cилoю, лишь тoлькo oнa пoдкyпит ero».

В XX веке таких грядущих людей, которые вышли на авансцену европейской истории, было несколько. Соловьев в своей последней работе, пропитанной пророческим пафосом, угадал характер нового столетия еще на рубеже веков.

«Рассуждения о том, кто кому «старший брат», нарушают баланс между церковью и государством»

— Полный запрет религии, а затем полная свобода. В 90-е в России был бум разного рода сект, групп, похожих на религиозные объединений. Люди так изголодались по духовным знаниям?

— Эта не про духовные знания, а скорее про привлекательность мистического опыта, иррационального, уникального, свободного от установления ригористических норм. Кроме того, такого рода религиозные объединения делали ставку на скорое избавление от нестабильности, страданий, трудностей, с которыми приходится разбираться в ситуации социально-политической и экономической турбулентности своими силами, часто подключалась апокалиптическая тема, и все дружно ждали Второго пришествия и избавления.

Интересно, что если после революции 1917 года наблюдалось именно религиозное возрождение свободной церкви (Евгений Трубецкой писал: «В церквах раздается снова давно умолкнувшее и забытое живое слово свободной проповеди. <…> Чем больше мирской порядок разлагается и распадается, тем больше Церковь собирается и организуется»), то в 90-е все-таки преобладали неофициальные секты, которые явно противопоставляли себя организованно-религиозной жизни в церкви, воспринимавшейся, возможно, как авторитарный институт, покушающийся на свободы. Секты же в этом плане выглядели привлекательнее. Хотя по факту все наоборот.

— В XXI веке российская мирская власть является «страшим братом» для церкви? Насколько государство управляет (неявно влияет) на положение дел в РПЦ и в других конфессиях?

— Во-первых, давайте разберемся, какой смысл вкладывается в понятие «церковь». Ведь церковь — это, прежде всего, не социальный институт, а собрание (от греческого «экклесиа»), или созванные. Проще говоря, это собрание верующих, то есть не институт, не здание, а люди. Для христианина церковь — это тело Христово, все, кто получили спасение через веру в воскресение, она едина и неделима, по словам апостола Павла: «Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих».

А вот государство — это как раз институт, институт власти и управления обществом, институт поддержания в нем порядка. Государство — это мирская среда, а не сообщество верующих. В идеале предполагается, что в такой среде мирно сосуществуют и выражают свои мнения не только представители разных конфессий, вероисповеданий, но в том числе и люди неверующие, поэтому религиозная составляющая не может влиять на правовое положение граждан.

Собственно, в русской мысли это общее место, о внеконфессиональности государства и необходимости равноправия писал тот же Владимир Соловьев, который выступал с резкой критикой подчинения церкви государственным интересам, с критикой действий Святейшего Синода и его обер-прокурора, а также речами в поддержку поляков и евреев, и все это происходило в России времен Александра III. Интересно, что, будучи религиозным мыслителем, Соловьев в 1891 году опубликовал реферат «Об упадке средневекового миросозерцания», в котором выступил с революционной мыслью, вызвавшей негодование многих его современников, в частности Константина Леонтьева. Это мысль о том, что неверующие также были двигателями новейшего прогресса, которые действовали в пользу истинного христианства, подрывая ложное средневековое мировоззрение.

Но при этом есть один нюанс. Например, для Соловьева и Трубецкого государство, находясь вне внутренней жизни церкви, все-таки должно служить религиозным целям. В каком плане? Государство — властный институт, обеспечивающий порядок в обществе, то есть государство не вмешивается в дела церкви, не заменяет собою церковь, а создает такие условия, при которых возможен свободный выбор, свободный личный религиозный опыт, внутреннее откровение, без которого церковь уже не является церковью в том смысле, в которое в это слово изначально вложено.

Трубецкой это сформулировал следующим образом: «Практически это значит, что государство должно получать руководящую норму не от внешнего приказа духовной власти, а от религиозного убеждения».

Собственно, на правовом уровне правильное отношение между церковью и государством в современном российском обществе существует, существует и принцип внеконфессиональности государства, в отличие, скажем, от ситуации, которая была в Российской империи. И поддержание данного баланса — это задача общества, верующих и неверующих граждан, и сами попытки увлечься рассуждениями о том, кто кому «старший брат», этот баланс и нарушают. А все потому, что у большинства нет четкого представления о задачах церкви и задачах государства.

— Что говорят современные религиозные мыслители о нашем времени?

— Современные религиозные мыслители — это очень хорошо сказано. На мой взгляд, сегодня их нет. Есть исследователи, которые занимаются историей русской религиозной мысли, идеями русских религиозных философов и сквозь призму их идей продолжают отстаивать все те же самые идеалы. Акцент делается на религиозно-метафизических аспектах бытия человека.

Обычно в центре внимания философов оказывается кризис идентичности, связанный с отсутствием очевидного успеха европейской официальной политики мультикультурализма. Он протекает на фоне активной трансформации европейских ценностей, порожденных христианской цивилизацией, и появления сил, направленных против их реализации. Собственно, тема кризиса, нахождения на краю культуры и переходного момента в истории европейского человечества вновь находится в центре внимания, поэтому те ходы, направленные на выход из кризисной ситуации и предложенные русскими мыслителями конца XIX и начала XX века, вновь актуальны.

Матвей Антропов
Справка

Елена Бессчетнова — кандидат философских наук, преподаватель школы философии, заместитель заведующего международной лаборатории исследований русско-европейского интеллектуального диалога НИУ ВШЭ.

Общество

Новости партнеров