Фотомарафон «100-летие ТАССР»: Николай Асеев, Борис Пастернак, Илья Сельвинский. Чистополь, 1942 год

Эвакуация Союза писателей из Москвы в Чистополь началась в августе 1941 года и продолжилась до середины осени. Здесь они и их семьи жили до середины 1943 года, когда миновала угроза для столицы.

В Чистополе же, в Доме колхозника, был организован интернат для детей писателей, в котором некоторое время жили, например, Тимур Гайдар и Георгий Эфрон (сын Марины Цветаевой). Детям здесь приходилось тяжело, как и всем их сверстникам во время войны: тех, кто были постарше, отправляли на работы в колхозы. В сентябре 1942 года группа ребят из интерната нашла во дворе военкомата 76-миллиметровый снаряд и попыталась его разобрать, он взорвался, дети сильно пострадали.

Отделение Союза писателей располагалось в Доме учителя, который был культурным центром тылового Чистополя: здесь проходили творческие вечера, литературные чтения, ставились пьесы (при поддержке актеров из эвакуированных театров). И, конечно, здесь читал свои стихи Борис Пастернак.

Пастернак пытался уйти на фронт, но ему не разрешили. В Чистополь он приехал с последней партией эвакуированных, в октябре 1941 года (его жена с детьми уже были здесь, в интернате Литфонда), снял 12-метровую комнату у хозяев Вавиловых. Жить в эвакуации было тяжело: не хватало самого элементарного — например, дров. Но здесь, на Каме, он продуктивно работал: перевел «Ромео и Джульетту» и «Антония и Клеопатру» Шекспира, подготовил для второго издания шекспировского же «Гамлета» и «Фауста» Гете. Писал Пастернак в Чистополе и лирику. Будучи членом президиума правления Союза писателей СССР, он выступал на литературных вечерах, помогал коллегам, занимался организационной работой. 25 июня 1943 года поэт и прозаик уехал из Чистополя.

Группком профсоюза и общественный совет эвакуированных возглавлял прозаик Константин Тренев. Он интенсивно пытался наладить быт и жизнь коллег: по инициативе группкома была организована столовая для писателей, для них заготавливались дрова, кое-кому удалось выделить земельные участки под огороды. В интернат для детей и семей писателей Тренев пытался правдами и неправдами добывать продукты, одежду и обувь.

Еще один великий советский поэт — Михаил Исаковский — тоже провел в Чистополе почти два года: с августа 1941-го по июнь 1943-го. Здесь он жил со своей женой Лидией и ее мамой. И именно здесь он написал одну из своих знаменитых песен «В лесу прифронтовом», которую Матвей Блантер положил на музыку сразу же, как получил стихи письмом. Всего к чистопольскому периоду творчества Исаковского относятся более тридцати стихотворений, некоторые из них стали всенародно любимыми песнями. А еще он участвовал в радиопередачах, писал в местную газету (оставаясь при этом постоянным автором газеты «Правда»). В своей записной книжке он писал:

«Я благодарен городу Чистополю за то, что в суровые годы войны он приютил меня, дал мне кров и хлеб, предоставил мне возможность работать. Должен сказать, что для меня «чистопольский» период в творческом отношении не пропал даром. Я работал интенсивно и написал большое количество произведений». Но, конечно же, бытовую сторону жизни в Чистополе он не превозносил, писал как есть:

«Дрова таскаю. Печь топлю в квартире. Курю какой-то невозможный мох, варю и ем картошку в вицмундире...»

Трогательную поэму о Чистополе — «Городок на Каме» — написал еще один советский поэт, Николай Асеев. Он тоже прожил здесь с 1941 по июнь 1943 года — вместе с женой и ее сестрами. Несмотря на то что здесь он очень активно работал, успевал еще вести передачи на радио для школьников и писать для татарских газет: печатался в «Прикамской коммуне», «Воднике Татарии», «Красной Татарии». Выступал на «литературных средах» в Доме учителя, в располагавшемся в Чистополе авиаполку, школе, в госпиталях. Летом 1949 года он писал:

«Судьба рядовых советских людей стала мне близка именно после пребывания в Чистополе. И за это я благодарен ему, благодарен от души, от чистого сердца. Он стал моим воспитателем в зрелые годы, показал мне связь вещей и явлений не в рефлекторном свете, в каком они предстают на сцене, а в правдивом и трезвом освещении повседневья».