Рынок настольных игр: возрождение игротеха и корпоративное управление

«В России очень много возможностей для роста индустрии»

— Во что сейчас играют больше всего, что популярно?

— Дело в том, что игры очень разные, есть очень много направлений. Среди варгеймов (игр, имитирующих военные конфликты, — прим. ред.) пальму первенства держит Warhammer 40 000, среди еврогеймов (игры с простыми правилами, высоким уровнем абстракции и взаимодействия игроков) популярны Brass и «Берсерк», среди патигеймов (игры для компаний и вечеринок, — прим. ред.) — Dixit… Есть издательство достаточно молодое, сейчас восстанавливающее древние и забытые игры, которые когда-то были, но незаслуженно оказались забыты.

— Появляются новые издательства, в Казани появляются все новые и новые магазины настольных игр… Можно ли говорить о том, что индустрия переживает некое возрождение?

— Да, бесспорно. И в России очень много возможностей для роста индустрии настольных игр. Однако существующие издательства, уже пресытились, варятся как у них получается, и очень мало вкладываются в развитие. И это несмотря на то, что культура настольных игр в России равна социологической погрешности. Это несмотря на такие большие игротеки [как на «Зилантконе»].

Дело в том, что игры очень разные, есть очень много направлений. Среди варгеймов пальму первенства держит Warhammer 40 000, среди еврогеймов популярны Brass и «Берсерк», среди патигеймов — Dixit

Если вы выйдете на обычную улицу большого города, то про вот такие игры в лучшем случае скажет каждый десятый. Так что есть куда расти. Как-то Games Workshop (один из крупнейших в мире разработчиков варгеймов, создатель серии Warhammer, — прим. ред.), проводил исследование в Англии о популярности варгеймов — а это достаточно сложная такая игра. Исследователи им сказали, что в их игры могут играть не более 5 процентов населения. Они ответили: «О, нам есть, куда расти!».

— А что можно сказать о потенциале рынка в России?

— Я подозреваю, что если брать весь рынок настольных игр, то можно говорить намного больше, чем о 5 процентах. А знают о нас не то, что процент — сотые доли процента. Да, рост идет и рынок будет расти. Будут появляться новые фестивали. Могу сказать, у меня недавно был подписан договор, я стал консультантом Российского движения школьников (РДШ) по игровым технологиям. И теперь РДШ на уровне школ, на уровне библиотек для школьников будет внедрять игровые технологии — настольные игры, ролевые игры.

«У нас пока еще низкая культура настольных игр»

— То есть игровые технологии — они шире, чем просто настольные игры?

— Бесспорно. Я являюсь разработчиком деловых игр для крупных компаний, это мое основное место работы. Мы разрабатываем деловые игры и тренинги.

— Кто их внедряет в России из крупных компаний?

— В этом поле много кто пытается что-то делать… Но наш «корпорат» пока еще не очень понимает, зачем это нужно. Такие интересные заказы чаще идут не столько от наших фирм, а от представительств западных фирм. Из последних заказов — это была фирма Vaillant (Vailliant Group — крупный европейский разработчик систем отопления, — прим. ред.). У них штаб-квартира в Германии, здесь представительство. Они заказали настольную игру для своих HR-ов для работы со своими клиентами.

У нас пока еще низкая культура настольных игр и компании не понимают. Германия — там высокая культура настольных игр, и в корпорациях часто используются игровые технологии. Но там этой культуре много десятков лет. А мы пока еще к этому только идем

Российские компании тоже что-то делают… но сказать, что на рынке есть четко определившийся лидер, пока невозможно. Слишком узкий рынок, слишком маленький спрос. У нас пока еще низкая культура настольных игр и компании не понимают. Германия — там высокая культура настольных игр, и в корпорациях часто используются игровые технологии. Но там этой культуре много десятков лет. А мы пока еще к этому только идем.

— Можете привести пример, как могут помочь игровые технологии в корпоративном управлении?

— Самая простая штука — вскрытие проблематики. Люди, когда играют в какую-то игру, расслабляются. Они очень часто начинают делать многие вещи, не глядя на чины, галстуки. Это очень важно с точки зрения оценки.

Например, у нас есть разработка, называется «Железная дорога». В ходе игры у людей очень ограничены коммуникативные возможности. Если они успешно выстраивают коммуникации в таких условиях, то они строят железную дорогу, если не выстраивают — не строят. Естественно, что после игры идет рефлексия, мы садимся и спрашиваем: ребят, а что вам мешало? Начинает открываться, что они не умеют выстраивать коммуникативные цепочки. Если они не умеют их выстраивать, значит они не используют это в работе. Если они научатся выстраивать, их эффективность повысится. Например, бывает, когда кто-то садится на информацию, простите, попой, всему отделу эта информация нужна, а сотрудник знает ее и не говорит. В итоге весь отдел страдает, падает эффективность, зарплата…

Сама по себе игра ничего сделать не сможет. Это всегда цепочка событий

Но нельзя сказать, что игра может сама по себе что-то решить. Игра в корпоративных делах — часть цепи. Мы вскрыли проблему, провели рефлексию, потом провели специальное обучение — вот тогда получили эффект. Это как с лечением болезни — сначала диагностировали заболевание, потом провели лечение, потом еще какие-то анализы сделали, и тогда человек здоров. Сама по себе игра ничего сделать не сможет. Это всегда цепочка событий.