В стремлении к сомнению: как Джалиль вдруг оказался «другом Гитлера» и «татарским Джеймсом Бондом»

Как «друг Гитлера» оказался «татарским Джеймсом Бондом»

25 августа 2019 года — памятная для татарского народа дата. 75 лет назад в берлинской тюрьме Плётцензее были казнены Муса Джалиль, Гайнан Курмашев и их соратники. 75 лет прошло — много поучительного мы увидели и узнали за эти годы и десятилетия на примере жизни и творчества Мусы Джалиля. Вначале, сразу после войны, на него повесили ярлык предателя, через некоторое время он совершенно заслуженно был признан героем, стал посмертно лауреатом Ленинской премии, ему установили памятники, он является символом несгибаемости духа и любви к Родине.

И все же, если история — это есть наше прошлое, то и в этом случае мы время от времени убеждаемся в том, что история удивительно беспомощна и уязвима. Часто мы забываем или не хотим замечать того, что прошлое изменить нельзя, его только можно по-разному интерпретировать. И вот в этом деле мы как в Татарстане, так и в России в целом действительно впереди планеты всей.

Что в русской истории, что в татарской мы пользуемся тем, что многие источники либо исчезли, либо недоступны, и навешиваем ярлыки, без устали создаем мифы, низвергаем идолов и создаем на их месте новых… Можно полагать, что это вполне естественно — люди и события уходят в прошлое, они уже не могут нам ответить, мы не можем их непосредственно видеть, и если к этому добавить постоянное человеческое стремление к фантазии, то становится понятным, почему мы с таким упоением проводим ревизию прошлого. И удивительно, что происходит дальше — мы интерпретируем прошлое по-своему, фактически изменяя его, а потом сами же начинаем искренне верить в то, что сами и придумали…

Личность Мусы Джалиля к концу советской эпохи казалась глыбой, невозможно было представить, что возникнут споры о значимости его подвига, «Моабитских тетрадей», о его месте в советской и татарской истории. Ан нет — и Мусы Джалиля в последние десятилетия коснулись наши попытки пересмотра прошлого. И вот уже на просторах интернета можно прочитать у анонимных комментаторов, что фигура Джалиля вовсе не такая уж бесспорная и никакого подвига он не совершал…. Главное же — бросить сомнения в толпу, а дальше толпа уже сама додумает.

Дальше больше — в татарском журнале появляется пьеса, в которой Муса Джалиль предстает практически как личный друг Гитлера, сочинявший стихи в честь дня его рождения. А Гитлер якобы не мог устоять перед талантом и обаянием своего «друга» и даровал ему трехкомнатную квартиру в центре Берлина… Какой удивительно советский подход к реалиям Третьего рейха. Видимо, в период написания пьесы ее автор мечтал о трехкомнатной в центре Казани…

Или сравнительно свежий и не менее поучительный пример: несколько лет назад довелось мне познакомиться с киносценарием одного московского автора. В сценарии Муса Джалиль предстает уже как «татарский Джеймс Бонд», отправленный в тыл к немцам ни много ни мало для того, чтобы выкрасть золото нацистской партии!.. Вы только вдумайтесь, уважаемые читатели, куда потянула автора сценария его фантазия! Причем историческая правда в данном случае необходима только как расплывчатый фон — по ходу действия Джалиль схлестнулся в рукопашном бою с самим рейхсминистром Альфредом Розенбергом на развалинах полуразрушенной кирхи… Ну и не отказался по ходу дела соблазнить смазливую секретаршу Розенберга (какой же он тогда Бонд без этого!), причем сцена соблазнения описана была в сценарии довольно красочно, а в уста роковой красавицы автор даже вложил всем известную фразу «Дас ист фантастиш!».

Два приведенных примера — это, конечно, в определенной степени крайности. И все же, вероятно, читатели согласятся с тем, что сейчас в нашем обществе порой ощущается не то чтобы сомнение в подвиге Мусы Джалиля, а, скорее, стремление к сомнению. Ну как же без этого, мы же именно так любим историю!

Казненный на гильотине

Я не специалист по творчеству Мусы Джалиля и не изучал целенаправленно его жизненный путь. К сожалению, сегодня вообще нет человека, который не только досконально знал бы творчество Джалиля, но и тщательно искал бы новые материалы о нем в архивах. Нет сегодня дотошного и честного Рафаэля Мустафина…

Я довольно долго работал в немецких архивах, изучая историю Восточных легионов вермахта, результаты исследования опубликовал в монографиях и статьях. Во время этих поисков у меня была мысль — а вдруг я найду что-то новое о Джалиле и его соратниках? Нет, ничего обнаружить не удалось.

И все же на фоне того, что я выше определил как стремление к сомнению, я хочу высказать несколько соображений о роли и месте Джалиля в татарской истории.

В документе имперского суда от 12 февраля 1944 года, который проходил в Дрездене и определил судьбу группы Джалиля — Курмаша, содержится такое обвинение: «Подрыв военной мощи и содействие врагу». Согласитесь, что в условиях жесткого тоталитарного режима, который к тому же идет к своему закономерному концу, это звучит исключительно серьезно. Значит, немецкая сторона обвиняла одиннадцать татар в тяжком военном и политическом преступлении! Значит, они действительно нанесли ощутимый урон нацистской Германии!

И ведь казнь для подпольщиков была избрана исключительная — на гильотине. Как бы кощунственно это ни звучало — это все-таки не банальный расстрел! В Германии возродили этот почти средневековый вид казни практически сразу после прихода к власти Гитлера, и уже в 1933 году по приказу фюрера было изготовлено 20 орудий убийства из знаменитой золингенской стали. Причем казни на гильотине за 12 лет «удостаивались» как раз те, кто был виновен в государственной измене, то есть в первую очередь по политическим мотивам. Обвинения с формулировками «содействие врагу», «подрыв военной мощи», «шпионаж», «подготовка государственного переворота», «подрыв морального духа нации и оскорбление фюрера» встречаются в большинстве документов осужденных на такую казнь. В общей сложности за 1933—1945 годы в Плётцензее был казнен 2891 человек… Казнь на гильотине, на мой взгляд, — это весомое доказательство серьезности совершенного против Третьего рейха преступления.

«Интеллигентные татары» в немецком тылу

22—23 февраля 1943 года в районе города Витебска 825-й батальон легиона «Идель-Урал» поднял восстание против нацистов, и большинство легионеров перешло на сторону белорусских партизан с оружием в руках. Факт известный и достаточно хорошо освещенный в научной и научно-популярной литературе. Подчеркну специально: восстание было не спонтанным, оно было подготовлено заранее. Его последствия таковы, что после этого «холодного душа» ни один из созданных позже батальонов легиона «Идель-Урал» немцы близко к Восточному фронту не подпускали.

Обращу внимание читателей на результаты расследования этого «вопиющего» для немцев случая: командир батальона майор Цек заметил, что «идейное воспитание легионеров в результате отсутствия времени оказалось слабым», что «они стали легкой добычей советской пропаганды». И он же высказал мнение, что «отдельные интеллигентные татары принимали участие как руководители мятежа, который начался ночным нападением на немецкий персонал». Итак, организованный характер восстания в феврале 1943 года в Белоруссии был признан немецкой стороной.

Кто они, упомянутые «интеллигентные татары»? Это так и остается загадкой, источников на этот счет не сохранилось. Можно только предполагать, что это могла быть и группа Джалиля — Курмаша. Но в любом случае неоспорим и важен следующий вывод — в легионе «Идель-Урал» практически сразу после его создания действовала организованная и хорошо законспирированная антинацистская группа. Та же или такая же, которая, к сожалению, немцами была разоблачена в августе 1943 года. В результате ее действий батальоны легиона «Идель-Урал» не были задействованы немецкой стороной в военных операциях на Восточном фронте. А это было очень важно в то время, когда целые народы объявлялись сталинским режимом предателями и отправлялись в ссылку. Даже если Джалиль не имел прямого отношения к восстанию 825-го батальона, свою огромную лепту в разоблачение нацистской аферы с Восточными легионами он внес и вписал свое имя в историю. И это тоже неоспоримый факт.

И наконец, уважаемые читатели, обратитесь к «Моабитским тетрадям». Вспомните, в каких условиях они писались, представьте, какие чувства испытывал поэт, понимая, что он уже не вернется на Родину, что его стихи могут не дойти до адресата. Вчитайтесь в эти строки и вдумайтесь. Это стихи, которые говорят сами за себя. Это сильно, впечатляюще, многообразно. И что, на мой взгляд, тоже неоспоримо — это еще одно доказательство подвига Джалиля. Он не сломался, он мечтал о свободе, он переосмысливал свою жизнь. «Моабитские тетради» — это его своеобразное завещание, обращение к своему народу.

Наше неуемное стремление пересмотреть историю не является достаточным и серьезным основанием для сомнений в подвиге Джалиля. Пусть недостаточность источников и не дает нам возможности представить полную картину его деятельности в годы войны. Все-таки к истории следует относиться взвешенно, спокойно и желательно профессионально. Легко сегодня рассуждать о прошлых трагедиях, сидя в уютном кресле и понимая, что тебя это непосредственно и не касается. Но порой трудно даже мысленно оказаться в прошлом, представить цели, мысли, стремления, страдания людей того времени. И если продолжать оценивать нашу историю как каменоломню, из которой мы можем извлечь только те камни, которые нам нравятся и которые для нас удобнее, и построить из них наше знание о прошлом, то вряд ли это знание окажется надежным и вряд ли мы будем уважать это прошлое. Сможем мы при таком отношении к собственной истории считать себя зрелыми и самодостаточными людьми?