Алексей Куртов: «Желание быть лучшим президентом всех времен и народов служит плохую службу»

Президент Российской ассоциации политических консультантов — о 20-летии «России Путина». Часть 1

Почти ровно 20 лет назад, 9 августа 1999 года Россия узнала, кто будет управлять ею в ближайшее и, как выяснилось потом, далеко не только ближайшее время: тогдашний глава государства Борис Ельцин назначил в этот день директора Федеральной службы безопасности, 47-летнего Владимира Путина, руководителем правительства РФ и объявил, что видит в нем своего преемника. О том, почему только первые два срока президентства Путина можно считать по-настоящему успешными, в интервью «Реальному времени» рассуждает президент Российской ассоциации политических консультантов Алексей Куртов.

«У Путина сейчас некое гибридное, полуцарское состояние»

Алексей Анатольевич, за 20 лет пребывания Владимира Путина на вершине российской власти немало людей готовы называть его даже царем-самодержцем. И, если честно, это уже не так уж и смешно, а скорее грустно. Царь Путин, по-вашему, или не царь?

— Это и так, и не так. Все-таки такие вещи, как наследственная передача власти, богоизбранность, отсутствие любого сомнения в богоизбранности, всегда четко отличают наследную власть от приобретенной. Но признаки царской власти — сосредоточение в своих руках очень большого количества государственных ресурсов — политических, финансовых, информационных — и фактически единогласное решение любых важных государственных проблем действительно делают Россию похожей не на демократический, а на наследный режим. Поэтому у Путина сейчас некое гибридное состояние.

— Это полусамодержавное состояние — «заслуга» самого президента Путина, или все же самого российского народа, который устал к концу 90-х от множества экономических и политических проблем и затребовал исключительно сильную руку во главе государства, а получив ее, старательно взращивал?

— Как и в любом взаимодействии, здесь нужно смотреть на действия обеих сторон. И Путин со своей командой, и российский народ шли навстречу друг другу в объятия, понимая, что друг без друга они не обойдутся. Особенно это касалось первых двух его сроков. Ведь как государственник в 2000—2008 годах Путин выполнял свою задачу перед народом на «отлично» — государство нуждалось в том, чтобы завершить войну в Чечне, остановить политический сепаратизм (как вы помните, с конца 90-х шли разговоры о создании и Дальневосточной Республики, и Сибирской Республики, и национальные регионы считали, что у них есть основания быть самостоятельными), прекратить развал экономики, провалы в международной политике, и решение этих задач было полностью заслугой Путина. И более того (и за это народ тоже полюбил президента), в первый срок Путина, в 2000—2004 годах, было принято достаточно большое количество либеральных законов: снизились налоги, был принят закон о плоской шкале налога на доходы физических лиц, была либерализована система проверок бизнеса и появились большие возможности для его открытия — в этом вопросе либеральность была максимальной и конкретной, и людям это нравилось, поскольку многие из них поняли, что жить своим бизнесом в России вполне можно.

Признаки царской власти — сосредоточение в своих руках очень большого количества государственных ресурсов — политических, финансовых, информационных — и фактически единогласное решение любых важных государственных проблем действительно делают Россию похожей не на демократический, а на наследный режим. Поэтому у Путина сейчас некое гибридное состояние

Кроме того, Путин озаботился развитием территорий. Вспомните 2000 год, когда Роман Абрамович стал губернатором Чукотки: ранее, какие деньги туда не вкачивай, они все пропадали, а тут появился хозяин территории с большими деньгами, да еще и обремененный обязательствами лично перед Путиным, и территория ожила. Можно здесь и вспомнить национальный долг страны, который перестал быть большой проблемой, изменилось лицо вооруженных сил.

То, что я перечислил — это были очень важные потребности, в которых люди нуждались, и люди «шли» к Путину, потому что он реально решал и их экономические проблемы, и близкие им государственные задачи. Кстати, и централизация власти, за которую Путина сейчас критикуют, тогда шла на пользу стране, потому что решения президента должны были исполнять все до единого, что решало многие вопросы в регионах.

Но эти плюсы вскоре начали давать и минусы.

«В команде президента перешли на социалистический способ управления госсобственностью»

— Какие же?

— Путин, как человек военный и подготовленный старой советской системой, всегда гиперответственен за то, что делает. Его понимание России и гиперответственность перед ней сослужили такую службу, что развитие страны стало приобретать довольно сложные очертания. И после того как Путин ушел в премьеры, он также продолжал браться за все, как и раньше, но ему не хватало команды для полноценной работы над преобразованиями, и в силу этого он перешел на доверительное управление страной — вместо того, чтобы выращивать новых людей для такого дела. От этого в России сузился политический спектр: доверия к политикам у Путина стало меньше, еще меньше доверия у него стало ко всяким либеральным настроениям в обществе. Кроме того, сузился спектр доверия к людям, которые отвечают за экономику, и сейчас мы видим, что за крупные экономические массивы, за все то, что дает быструю добычу и превращение в деньги — нефть, газ, металлы, обработка, отвечают доверенные лица Путина. Но наличия лишь доверенных лиц недостаточно для полноценного развития экономики.

А может, причина того же застоя в экономике еще и в том, что команду Путина расслабили впечатляющие цены на нефть, что были в нулевых?

— Конечно, цены на нефть росли до 2008 года как на дрожжах, это был неожиданный подарок, и он закрыл всю необходимость учиться работать в сложных экономических условиях. Цены на нефть позволяли команде Путина ошибаться в тех или иных решениях, но из этих решений не было сделано выводов, все ошибки поглощались притоком денег. Все это испортило возможности экономического мышления, в команде президента перешли на социалистический способ управления госсобственностью, то есть появилось распределение, давались указания, финансовые обязательства и прочее, и либерализация экономики не пошла дальше того, что было.

Цены на нефть росли до 2008 года как на дрожжах, это был неожиданный подарок, и он закрыл всю необходимость учиться работать в сложных экономических условиях

— А может ли быть причиной политического и экономического застоя то, что немалое количество полномочий в управлении страной Путин отдал выходцам из спецслужб?

— Тут сложно ответить внятно. Я, конечно, знаком с людьми высокого ранга в той же системе ФСБ, и, по временам начала нулевых, это были люди весьма одаренные — система квалификации и отбора кадров там была приличная.

Но дело все-таки не в ФСБ. Думаю, в команде Путина идет капсуляция различных управленческих групп: закапсулировалась уже, скажем, группа из силовых органов, и невпускание в эту капсулу людей, у которых есть какие-то воззрения в экономике и в политике — это настоящая проблема. Если бы у власти закапсулировались либералы и никого туда не впускали, это тоже была бы настоящая проблема. Проблема недоверия и нежелания открывать свой мир, чтобы его изменять, а желание только все контролировать — вот что налицо.

«Они абсолютно убеждены, что могут справиться с любой экономической ситуацией»

— Могут ли серьезные экономические трудности произвести раскапсуляцию, чтобы запустить реформы, нужные бизнесу, государству, гражданам?

— Думаю, что нет. У той группы управленцев, что находится во главе государства сейчас, есть абсолютное убеждение, что они могут справиться с любой экономической ситуацией. Они же говорят, что, мол, смотрите — мы справлялись с ситуацией после 90-х годов, когда в стране не было денег, а были лишь огромные долги. Они считают, что инструментов для решения сложных ситуаций у них достаточно, и в подтверждение своих убеждений приводят в пример мировой экономический кризис 2008 года: Европа в нем пострадала сильно, Америка очень сильно, а мы в России из этого кризиса вышли сухими из воды, потому что сумели накопить хорошее количество свободных денег.

И сейчас происходит похожая ситуация — идет накопление государственных средств. Вместо развития технологий, образования мы вновь решили откладывать деньги на черный день, и это проблема.

Вернемся к теме «Путин и народ». Резко ли изменилось отношение Путина к тому народу, к которому он шел и который шел ему навстречу в 2000—2008 годах? Еще в 2003-м он говорил, что главная проблема страны — это бедность людей, сейчас бедность также актуальна, но он не говорит о ней так громко и четко. Согласны ли вы с политологом Леонидом Радзиховским, что Путин считает граждан страны лишь подданными?

— Как и у всякого взрослого человека, у Путина тоже идет эволюция взглядов на окружающий народ. Ему в этом отношении, конечно, сложно, потому что он с простым народом не общается, у него нет никакого непосредственного взаимодействия с рядовыми людьми — у него есть только представление о том, как этот народ живет, чего он хочет. И тут я склонен согласиться с Радзиховским, раньше народ был для Путина предметом изучения, поскольку сотрудники спецслужб обязаны были знать, понимать, с кем они взаимодействуют, проводить какие-то исследования граждан, а сейчас Путин считает, что ему этого знать не надо. У него теперь, по его мнению, есть полное убеждение, что он владеет ситуацией в стране и знает, что нужно подданным и в какую сторону их надо перегонять.

Раньше народ был для Путина предметом изучения, поскольку сотрудники спецслужб обязаны были знать, понимать, с кем они взаимодействуют, проводить какие-то исследования граждан, а сейчас Путин считает, что ему этого знать не надо

То финансовое расслоение, которое происходит у нас в стране, оно, конечно, информированного руководителя должно было бы обеспокоить, потому что бедных у нас становится все больше, но вот средние-то показатели говорят президенту, что нет ничего страшного. И поэтому вопросы обеднения его не беспокоят — судя по посланиям Федеральному собранию, у него есть внутреннее убеждение, что он владеет ситуацией и ему не очень хочется разбираться в мелочах — о той же бабушке из села Простоквашино.

«Руководитель российского правительства не отвечает на вопрос, куда мы идем»

— Мы знаем, что все ключевые решения, влияющие на жизнь и развитие страны, принимает только и исключительно Владимир Путин. Но управляет ли Путин страной, если вы говорите, что он не может видеть нормальную картину с жизнью тех же простых людей? Одно дело — решать, другое — управлять жизнью страны, ее движением.

— Выскажу крамольную мысль: говорить о целенаправленном управлении страной сейчас нельзя. Мне думается, что разрозненные интересы разных финансовых групп и разных интересантов окружения Путина, к сожалению, формируют экономическую цель очень размыто. Ни в документах, ни в выступлениях я не вижу четко очерченных целей и четко очерченных показателей. Я вижу национальные программы, какие-то достижения отдельных отраслей экономики, какую-то озабоченность сельским хозяйством или импортозамещением, но если бы я спросил у людей на улице: «А в какую сторону развивается наше государство?», то ни один человек в нашей стране не смог бы это сказать. Но если этого не знают граждане, то в общем для страны это не лучший способ развития.

А если говорить о людях, кто управляет страной?

— У Евгения Минченко есть, как известно, термин «Политбюро 2.0», и некую часть из этих рассуждений я могу принять: каждый, кто входит в это «Политбюро 2.0», проявляет заботу о своем участке, но единого центра принятия решений я не вижу. По идее, таковым центром тут должен быть Дмитрий Медведев; экономическая и социальная жизнь — это его забота, а Путин должен охранять границы страны — ментальные, физические, должен работать над безопасностью, возможностью осуществления правосудия. Но роли Медведева в управлении страной я не вижу, руководитель правительства не отвечает на вопрос, куда мы идем.

По идее, таковым центром тут должен быть Дмитрий Медведев; экономическая и социальная жизнь — это его забота, а Путин должен охранять границы страны

«Если не ставить целей, то что бы ты ни сделал, можно превращать в победу»

Но ведь тот же Медведев мог бы управлять экономическими и социальными процессами, если бы была стратегия развития. А принять ее должен президент. В нескольких предвыборных кампаниях мы слышали о «плане Путина», но так о нем ничего внятного и не узнали. Почему Путин за 20 лет так и не запустил обширную программу развития страны? Мы слышим только о нацпроектах, майских указах и, собственно, все, а где стратегия?

— Возможно, для этого команде президента не хватает интеллектуальной мощности, но я думаю, плохую службу Путину тут сослужило желание быть лучшим президентом всех времен и народов. А что такое лучший? Лучший — это человек, которого невозможно привлечь к ответственности за то, что он чего-то не сделал.

Тут как в сказке «Алиса в стране чудес». Там есть момент, когда Алиса выходит на полянку, где сидит Кот. Алиса спрашивает его, как отсюда выйти, Кот спрашивает в ответ: «Куда ты хочешь попасть?». Алиса говорит: «Мне все равно», и Кот отвечает: «Тогда иди в любую сторону». Понимаете, если не ставить целей и планов, не обнародовать их, то, что бы ты ни сделал, это можно превращать в победу. Поэтому путинское окружение аккуратно работает с планами и публичным признанием этих планов — чтобы не отвечать за сделанное и несделанное.

А может, все дело в том, что в душе Путин не реформатор, а консерватор?

— В первые два срока Путин все-таки менял страну — заставил с ней считаться мировое сообщество, а бизнесу дал вообще передовые решения. У Путина есть способность к реформаторству, и в 2000—2008-м в этом смысле президент был просто молодец. Но дело в том, что через какое-то время наступает тяга сохранить то, чего добился и, может быть, нежелание изменять что-то, чтобы не стало хуже.

И тут злую шутку с Путиным, думаю, сыграл еще и кризис 2008 года. Вполне возможно, что руководство страны напряглось с общей экономической ситуацией в мире, подумало, что сейчас нужно взяться за руки, держаться очень крепко и ходить не вправо и влево, настоять на своем, и вот тут произошло то самое капсулирование, о котором я уже говорил.

Окончание следует

Сергей Кочнев
ОбществоВласть

Новости партнеров