Александр Водяник: «Озеро Кабан — шикарный объект, сделанный с умом. Но с микроклиматом там беда»

«Озеленение — не для того, чтобы было красиво, а для того, чтобы не было сквозняков. Но чиновники об этом не знают»

— Александр Рифатович, сегодня, когда власти говорят с населением о городском озеленении, единственный критерий почему-то — это красиво/не красиво. Но ведь вопрос зеленого каркаса намного глубже и масштабнее. Когда из термина «озеленение» ушла суть?

— Для общего понимания начать стоит с того, что понятие зеленого каркаса, как это ни удивительно, пришло в современную урбанистику из Советского Союза, 40-х годов прошлого века, задолго до того, как весь мир понял и оценил его важность. Все те принципы, которые были заложены в СССР, так и остались, меняется только технология оценки, учета зеленых насаждений и их эффективности. В отличие от позднего Советского Союза, на первом месте стоит не модель некоего городского управления, ограниченная количеством зеленых насаждений на «территориях общего пользования», а критерии улучшения микроклимата всего города. То есть зеленый каркас — это «вселенский кондиционер».

Исходя из этого были составлены формулы для математического расчета работы этого кондиционера, то есть биоклиматических критериев. Всего четыре базовых параметра, для регулировки которых озеленение, в принципе-то, и нужно (а никак не для красоты улиц): температура окружающего воздуха, влажность, ветронагрузка или аэрация, и солнечная вентиляция.

Но из-за того, что во время разработки всего этого еще не было достаточно мощной техники, процесс расчета занимал большое количество времени. Поэтому полученные данные выпадали из системы общественного управления — расчет мог занимать до полугода, еще несколько месяцев цифры ходили по кабинетам, какое уж тут управление. В 1992 году у нас была закончена разработка компьютерной программы, первой в мире, которая все эти процессы автоматизировала: в течение недели вы могли получить цифры в масштабах города, данные по существующему микроклимату, изменениям, которые последуют в случае, если прямо сейчас начать высаживать то, что предусмотрено проектом, и прогнозируемые сценарии на 10—15 лет — изменения в связи с ростом высаженных растений.

Озеленение — не для того, чтобы было красиво, а для того, чтобы в городе не было сквозняков, не было изнуряющего солнцепека и сверхвысоких температур. Для этого нужен зеленый каркас. Но, правда, чиновники, абсолютное большинство их в России, об этом не знают

Испытания этой программы проводились во время дискуссии о строительстве Крымской АЭС. В 70-х из-за этой стройки был большой скандал: общественность, ученые, все кричали, что это плохо, но крепкой аргументации в общем-то не было. Власти запустили эту программу, она все просчитала и вынесла очень негативный результат. Проект был закрыт, хотя деньги были вложены немалые. Конечно, это была не единственная причина, но существенная. Это было единственное, насколько мне известно, полномасштабное испытание этой программы у нас. В конце 80-х всем уже было не до испытаний, в стране начались проблемы и проект, по большому счету, встал (и был закончен, напомню, в 1992-м). Хитрые продуманные немцы в это время, если быть точным, в 1994-м, приехали в Москву и купили эту программу. Говорят, что сумма, которую они за нее заплатили, была несоизмеримо маленькая. За четыре года доработки немцы довели эту программу до уровня эффективного и рабочего муниципального инструмента — сделали ее доступной для среднего городского чиновника и внедрили. Результаты мы видим в Европе, тут и рассказывать не нужно.

Вернусь к важной мысли: озеленение — не для того, чтобы было красиво, а для того, чтобы в городе не было сквозняков, не было изнуряющего солнцепека и сверхвысоких температур. Для этого нужен зеленый каркас. Но, правда, чиновники, абсолютное большинство их в России, об этом не знают. Я лично могу сказать, что это незнание распространяется вплоть до главных архитекторов городов, и не только городов. Например, главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов оказался тоже не в курсе связи озеленения и микроклимата. В прошлый раз с ним говорил и был удивлен: «Вы что, серьезно не знаете, что насаждения влияют на городской микроклимат, или просто куражитесь над бедным провинциалом?». Он не знал, а ведь это на первых курсах строительного факультета изучают. Пришлось большую лекцию на 40 минут прочитать.

«Вена живет в XXI веке, а мы в XIX-м»

— Вы часто приводите в пример Вену, где с помощью продуманного озеленения создают комфортную среду в старых жилых кварталах. Понятно, что за рубежом примеров удачного проектирования с учетом микроклимата масса. Были ли подобные у нас?

— Впервые на практике жилищного строительства принцип создания зеленого каркаса был применен у нас при строительстве поселения, микрорайона в Ростове в 1994 году. Тогда из восточной Германии в Россию перебрасывались наши войска, и одним из их пристанищ стал Ростов. Для них и был спроектирован целый район. Тогда решили сделать все как положено: проект подвергли архитектурно-климатическому анализу на тот момент уже с помощью прообраза программы ENVI-met, созданного на базе нашей же разработки, с опорой на те самые четыре показателя. Пилотный вариант проекта передали на геофак при Ростовском госуниверситете, там он был доработан и реализован.

Прошло уже более 20 лет, а эффект до сих пор налицо, несмотря на то, что район не обеспечен должным уходом. Там нет сильных ветров, пыльных бурь, образования избыточных сугробов, экстремальной жары — всего того, что присуще остальному Ростову. Весной и осенью там ощутимо понижена влажность воздуха. И все это просто за счет правильного расположения зеленых насаждений.

Для юга самая полезная порода — платан восточный. Он самый мощный охладитель окружающей среды из тех, что произрастают на территории России. Под его кроной минимальный перепад температуры начинается от пяти градусов. У него нестандартная, ажурная и объемная, форма кроны, которая полностью гасит ветер

— Можно подробнее — как это работает?

— Каждая порода деревьев отличается не только ботаническими признаками, но и рядом физиологических особенностей. Так вот, там нужные именно в этом районе породы высаживались на своем месте. Например, для юга самая полезная порода — платан восточный. Он самый мощный охладитель окружающей среды из тех, что произрастают на территории России. Под его кроной минимальный перепад температуры начинается от пяти градусов. Когда вы стоите близ платана, температура 30 градусов, а под его кроной 25, а может и до 20 градусов доходить. У него нестандартная, ажурная и объемная, форма кроны, которая полностью гасит ветер, избавляя от сквозняков, уменьшая их до приемлемых величин — 3—3,5 метра в секунду.

Почему я привожу в пример Вену? Вена живет в XXI веке, а мы в XIX-м и все дальше уходим от наработок века двадцатого: опустились на уровень пещерного человека, который оценивает озеленение по запаху и красоте. Сравнивать Вену даже с Москвой не имеет смысла, это разные пространства и разные отношения. Что тут говорить про другие российские города, где ресурсов в разы меньше. У нас только в прошлом году единственный департамент природопользования мэрии Москвы предложил проект «Интеллектуальная система управления зелеными насаждениями в мегаполисе». В нем применяется порядка восьми программ, анализирующих весь спектр озеленения.

Но у меня есть дурацкий вопрос: а насколько это реализуемо в Москве? Я говорю не о технической составляющей, а о менталитете. Готовы ли мы уже воспринимать озеленение через призму нормального технического зрения? В последние 40 лет мы слишком привыкли работать по принципу: есть лопата — копаю, нет лопаты — отдыхаю.

«Посмотрите сами — хоть где-нибудь на озере Кабан проведена работа с тенью?»

— Но ведь в последние несколько лет в России все же начал проявляться интерес к грамотному обустройству общественных пространств, озеленению, вам так не кажется? Или эта тенденция работает только в крупных туристических городах?

— Не соглашусь, во всяком случае по вопросу грамотного озеленения. Этой тенденции абсолютно не видно в России — ни по Москве, ни по Казани. Я могу об этом сказать, поскольку был у вас и разговаривал с теми людьми, которые этим вопросом занимаются. Последний раз был в Казани в декабре прошлого года. Ваша Дарья Толовенкова (заместитель главного архитектора Казани, — прим. ред.), конечно, тот вариант, который почти отсутствует у нас в стране, и за счет таких людей все не так плохо, как могло бы быть. Она геофак не заканчивала, конечно, но она потомственный архитектор, и ее родители учились как раз в тот момент, когда наших архитекторов учили микроклиматическому анализу и рассказывали, что такое городская климатология. Поэтому, когда Даша решает вопросы, по наитию, задним умом, называйте это как угодно, она это может понимать. Но реально применить эти знания в городе — нет. По городу это видно.

Мой любимый объект в Казани — это ваше озеро Кабан. Шикарный объект в плане озеленения, я не думаю, что кто-то в России сможет его повторить, сделанный с любовью и с умом с точки зрения биотехнологий. Но с микроклиматом там беда, никаких микроклиматических условий он не учитывает

Интересно, что когда «Стрелка» вместе с Минстроем РФ в свое время запускала проект «Комфортная городская среда», они презентовали на четвертом слайде раздел городского микроклимата. В программе этот раздел о мелиорации городской среды с помощью деревьев сейчас есть, но ни один город не работает в этом направлении, мало кто даже просто представляет себе, что это такое.

Мой любимый объект в Казани — это ваше озеро Кабан. Шикарный объект в плане озеленения, я не думаю, что кто-то в России сможет его повторить, сделанный с любовью и с умом с точки зрения биотехнологий. Но с микроклиматом там беда, никаких микроклиматических условий он не учитывает. Посмотрите сами — хоть где-нибудь там проведена работа с тенью? Нет! И на этом можно поставить точку, к чему обсуждать дальше.

Вот Горкинско-Ометьевский лес — другое дело. Я бы сказал, что хороший, даже отличный проект. Видно, что его причесали с точки зрения микроклимата, когда проектировали.

«Засаженный квадратный метр — это показатель, который ничего не дает. Сажают ведь непонятно где и неизвестно как»

— За прошлый год в Казани высадили пять тысяч деревьев, около 26 тысяч кустарников, а общая площадь парковых зон увеличилась на 131 га до 375. Озеленением в городе занимается трест «Горводзеленхоз», и в таком формате он и отчитывается ежегодно. Его глава не так давно обратилась к мэру с просьбой о выделении больших средств на содержание уже высаженных деревьев из-за резкого роста их количества — по ее словам, для ухода за одним саженцем необходимо от 1,5 тысячи рублей в год, и, чтобы дерево прижилось, уход необходим в течение пяти лет. Насколько это адекватные суммы и сроки?

— У меня тут сразу две реплики. Во-первых, сумма еще очень даже маленькая. Ваша руководитель молодец, прекрасная женщина. Я бы сказал, что она даже занизила стоимость ухода — на самом деле это тысяч пять в год. И она отнюдь не одинока в своих попытках объяснить власти, что такое озеленение и как для него важно постоянное финансирование. Понимаете, какая штука: в начале 2000-х годов по всему миру пошла волна озеленения, ей мы обязаны появлению проекта «Зеленая траектория». И одна из причин этого — отсутствие средств в крупных городах для обустройства в них зеленых зон. И посыл этого озеленения был в социальном, в обеспечении равноправия и справедливости, микроклимат был ни при чем. Выяснилось, что ни у одного крупного города мира нет средств для создания зеленых зон в достаточном количестве, как того требуют его микроклиматические особенности. Если уж у мировых столиц нет денег, и они заняты оптимизацией озеленения…

В наших городах вряд ли кто-то считал, сколько стоят услуги, которые оказывает городу правильно сделанное благоустройство. А зря — тогда бы не возникало вопросов о том, почему нужно поднять дереву уровень содержания

Во-вторых, квадратные метры — это вообще не показатель. Все, что касается количества деревьев, кустарников, квадратных метров, это все не отражает ничего, что можно сделать с городом с помощью грамотного озеленения. Озеленение оценивается не в квадратных метрах, а в динамике микроклиматических показателей. Засаженный квадратный метр — это показатель, который ничего не дает, ведь сажают непонятно где и неизвестно как.

В наших городах вряд ли кто-то считал, сколько стоят услуги, которые оказывает городу правильно сделанное благоустройство. А зря — тогда бы не возникало вопросов о том, почему нужно поднять дереву уровень содержания. Для южных регионов — это, в первую очередь, охлаждение, а значит, экономия электроэнергии. Второе — борьба с наводнениями. То есть это система, при которой идет учет не ущерба от наводнений, а полученной прибыли от этого же самого большого ливня: если мы правильно локализуем воду в месте образования, не перегружая канализационные сети, а потом расходуем ее для полива тех же самых зеленых насаждений. И третье — очистка воздуха.

«Плотность застройки — не показатель убожества и алчности «проклятых капиталистов», а слабость градоустроителей»

— Помимо того, что в Казани достаточно активно обустраивают общественные пространства, город еще и очень активно строится, и в основном это или элитное жилье, или муравейники — целые районы, застраиваемые по принципу Новой Москвы: огромные ЖК, высотки с минимальными следами благоустройства. В декабре прошлого года в нормативы градостроительного проектирования были внесены изменения: раньше на гектаре земли можно было строить 16,6 тысячи квадратов жилья, теперь на той же площади можно воткнуть и 25 тысяч. Оцените эти изменения и их последствия. Пока мы, разумеется, эти изменения на себе не чувствуем…

— Но скоро почувствуем, да. Но я задам вам встречный вопрос: вы случайно не были в Сингапуре или Гонконге?

— Не довелось пока.

— Тогда рассказываю. Там эти нормативы гораздо выше, чем у нас, но там работает программа математического расчета зелени. Когда они рассматривают возможность плотной застройки, то там встает вопрос не как просто украсить двор зеленым цветом (как это делается у нас), а как создать комфортную среду. С помощью моделирования в Азии запросто могут завести океанический бриз в центр микрорайона, избавив его жителей от духоты. Они могут сделать многоярусные парки — на одном гектаре выделенной земли построить десять гектаров парков. При нехватке гектаров люди работают не с двухмерной плоскостью, а с пространством.

Плотность застройки в микрорайоне города — это отнюдь не показатель убожества и алчности «проклятых капиталистов»-застройщиков, а слабость градоустроителей, которые не умеют работать, не представляют, как сделать так, чтобы тот самый каркас мог быть позиционирован и в таких условиях плотной застройки

И поверьте, вопрос не в бюджете, он сопоставим с нашими: то, что мы тратим на парки, — это, простите, бешеные бабки. Парки в Гонконге, например, проектируют не по конкретным границам парка, а в пределах той климатической зоны, в которой он расположен, прогнозируя микроклиматические изменения, которые произойдут в результате озеленения либо вырубки.

Плотность застройки в микрорайоне города — это отнюдь не показатель убожества и алчности «проклятых капиталистов»-застройщиков, а слабость градоустроителей, которые не умеют работать, не представляют, как сделать так, чтобы тот самый каркас мог быть позиционирован и в таких условиях плотной застройки. А ведь это просто математическое моделирование, в котором хорошо поднаторели азиаты и которым не пользуемся мы.

Мы полагаемся на критерий «красиво» и не понимаем, что это самое «красиво» на самом деле математически просчитано и функционально. В свое время Туполев сказал, что летают только красивые самолеты. Когда мы делаем компьютерный макет или модель сада, рассчитанный по всем микроклиматическим показателям, мы получаем красивейший сад, потому что этими показателями пользуется сама матушка-природа. Используя расчет и моделирование, мы приближаемся к природному и естественному.

«Норматив по квадратным метрам озеленения — абсолютный бред. И это написано в учебнике 1974 года»

— Казанские власти любят рассказывать о том, что при нормативе в 25 квадратных метров зеленых насаждений на одного человека у нас он составляет 49 квадратов. Действительно ли этот показатель образцовый?

— Ох, этот норматив по квадратным метрам озеленения — абсолютный бред. И это написано в учебнике 1974 года, автор Леонид Лунц, а книга называется «Городское зеленое строительство». В разделе «Микроклимат» там есть абсолютно четкая фраза о том, что в этой норме зеленых насаждений на человека нет никакого смысла. Выдам стратегическую тайну Страны Советов: раньше эта норма и составляла 25 метров, и предполагалось, что на этой площади растет такое количество растений, которые вырабатывают в сутки почти 400 литров кислорода, которого, в свою очередь, достаточно для дыхания одного человека. Абсурд этого утверждения в том, что, кроме человека, есть еще другие потребители кислорода, и значительно более интенсивные, например двигатели внутреннего сгорания. Помимо этого, есть еще животные, почва, да и сами растения тоже потребляют кислород при дыхании.

То есть эта норма притянута за уши и взята из советской номенклатуры для отчетов. Никакой ценности эти данные не имеют и не могут являться генерализованной целью озеленения — ею является здоровье населения, и поэтому важен микроклимат. Это даже не мои слова, это сказала Елена Чернова из питерского института урбанистики (завлабораторией социологии градостроительства РосНИПИ урбанистики, — прим. ред.). И пока у нас не будет налажена система учета реальных правильных показателей, пока мы не научимся работать с показателями влажности, температуры и прочего, мы будем опираться на липовые квадратные метры.