«Я же не говорю, что все брокеры — мошенники, хотя недавно были истории…»

Участники бизнес-бранча:

Сергей Пичугин — и. о. руководителя по инвестициям отдела глобальных рынков, Сбербанк

Оксана Наговицина — руководитель направления по привлечению инвестиционных продуктов «ВТБ 24»

Вячеслав Архипов — директор представительства ЗАО ИФК «Солид»

Руслан Жуков — генеральный директор «Финам-Казань»

Владимир Тишко — финансовый эксперт компании «Альпари»

Алла Ярлыченко — управляющая вип-офисом «Промсвязьбанка»

Максим Петров — директор компании «Дженерал Инвест»

Светлана Исмагилова — начальник отдела банковских карт «Акибанка»

Лия Шайнурова — директор казанского филиала «МДМ Банка»

Руфат Абясов — генеральный директор «Квинтэсс F&DI»

Анна Саушина — директор медиакомпании «Реальное время», модератор

Вячеслав Архипов: Что касается российского фондового рынка, то раньше наши компании не платили активно дивиденды. Сейчас ситуация меняется, компании с госучастием должны, им рекомендовано 25% чистой прибыли отдавать в виде дивидендов. Вот это очень хорошие подвижки, даже если смотреть по тому, что происходит в последние годы вообще в корпоративном управлении компаниями, не на фондовом рынке. Происходят серьезные изменения. Есть дивидендные доходности, которые в принципе очень интересны.

Руслан Жуков: В связи с санкциями… Компании раньше активно занимали, переходили на стандарты МСФО и т. д. Они были вынуждены: если мы хотим занимать какие-то ведущие роли, вести деятельность за рубежом, переходить на прозрачные схемы. Сейчас у нас в магазине сыр контрафактный, «Татнефть» ушла. Сейчас, мне кажется, хорошее время как раз-таки для возврата к привычным схемам отчетности.

Вячеслав Архипов: «Что касается российского фондового рынка, то раньше наши компании не платили активно дивиденды. Сейчас ситуация меняется. Есть дивидендные доходности, которые в принципе очень интересны»

Владимир Тишко: С точки зрения риск-менеджмента гораздо интереснее анализировать РСБУ, там показаны более четкие прозрачные потоки, а МСФО — это более красиво для инвесторов. Вопрос, с какой позиции смотреть.

Максим Петров: Можно еще дополнить в отношении компаний с государственным участием. Для государства это еще одна платная возможность пополнять бюджет за счет дивидендных выплат. Что касается коммерческих организаций, то там вопрос в том, будут ли они иметь возможность с отсутствием доступа к рынку и привлечением финансов на Западе выплачивать такие деньги, ограничивая какие-то свои инвестиционные программы. В отношении государства, я думаю, что 25% — это очень много. Республиканский бюджет очень серьезно пополняется за счет 25% «Татнефти», «Нижнекамскнефтехима».

Анна Саушина: «Татнефть» сейчас тоже будет не очень хорошие времена переживать из-за цены на нефть. Разве нет?

Петров: Это нормальная рыночная ситуация, когда нефть была стоимостью 110-115 рублей, разговоры велись, что вот мы уже на 200 рублей смотрим, но это живой организм — все меняется: спрос и предложение в моменте сталкиваются интересно. Это как маятник — если он качнулся в одну сторону, это не значит, что он там залипнет, он качнется в другую. Большой спрос компенсируется большим предложением, и наоборот. Здесь, может быть, мы и идем на какие-нибудь 40, 20 рублей — качнемся, но это значит, что в этот момент эта нефть станет очень привлекательной для покупки, и найдутся те, кто толкнут это в обратную сторону.

Жуков: Более того, эти валютные колебания спровоцировали интерес к такой теме — приходит человек и говорит: «Я импортирую вино, продаю в Казани, я импортирую оборудование известной немецкой компании. Как мне захеджироваться от изменений валютного рынка?» Если раньше люди просто не знали, что такое «хеджироваться», так как были колебания 30-33 рубля, то сейчас они приходят, их сама жизнь толкает, вынуждает к самостоятельности или даже к закрытию собственного бизнеса, который был дойной коровой последние несколько лет. Раньше они могли закрывать глаза на колебания в 2-3 рубля и просто увеличивать на растущем рынке в Казани на 2-3 рубля отпускные цены. Сейчас этого нет: рынки сжимаются, спрос падает, рубль падает. Эта экономическая ситуация провоцирует человека. Человек морщит лоб, вытирает пот, записывает, но в итоге понимает, что это хороший механизм, чтобы не зависеть, по крайней мере защитить свои операции и не потерять где-то на ровном месте свои деньги. Это хорошо, с одной стороны. Для ленивых плохо, потому что это действительно в убыток.

Владимир Тишко: «Типичный вопрос, который я часто слышу по телефону: «А у вас можно поиграть?» У них это вот так вот воспринимается»

Тишко: По этому поводу как раз подтвержу, не про импорт вина. Есть у меня один клиент, который работает здесь в Татарстане, в Поволжье. Это кабельная компания, она продает алюминиевый и медный кабель. Ему крайне интересно, сколько стоит медь на международных рынках, и он точно знает, что есть полугодовой лаг, когда оптовики начнут поднимать цены, и у него, соответственно, цены тоже поднимутся. Он выяснил, как это можно четко делать, здесь купить, там продать, сколько для этого денег надо, не пострадает ли основной бизнес, сколько взять в кредит и т. д. Ему в принципе интересна эта длинная цепочка расчетов. Это опять же не массовый клиент, а человек, который находится в реальном бизнесе. С такими клиентами даже интереснее работать, потому что они понимают, что хотят, понимают пределы. Некоторым клиентам это просто не объяснишь, потому что у человека несколько другое мышление — абсолютно спекулятивное. Типичный вопрос, который я часто слышу по телефону: «А у вас можно «поиграть»?» У них это вот так вот воспринимается.

Жуков: Что вы отвечаете?

Тишко: Я говорю: «Конечно, можно».

Саушина: Хотелось бы услышать также комментарии остальных участников встречи про ваших клиентов, про ваши услуги, про участие государства в этой ситуации.

Светлана Исмагилова: Я вообще представляю банк, который напрямую не занимается инвестиционной деятельностью. Что я могу сказать: все говорят в принципе об одном и том же. Во-первых, инвестиции всегда несут с собой риски, и эти риски всегда на себя брали люди (я говорю о физических лицах), которые заинтересованы этим продуктом. Мы можем им только рекомендовать, но решение они принимают сами, в какой момент инвестировать деньги, как лучше со своими сбережениями поступить. В любом случае человек, который держит свои деньги в банке, заинтересован в получении дохода. Поэтому у него нет уверенности, и заставить его это сделать нельзя. И вообще, время смутное, у нас даже уровень конвертации, бывает, достигает и пикового значения местами, а потом затишье. В принципе инвестиции — это риски, которые оправдывает и должен принимать на себя человек, собирающийся этим заняться. В части «поиграть» в нашем банке в нашей практике я с таким не сталкивалась. Люди четко понимают, как-то отслеживают и уже со своими предложениями приходят в банк.

Саушина: Вы доверительное управление представляете или говорите сейчас про вклады?

Исмагилова: Вообще, доверительное управление у нас только развивается. Это у нас такое направление, которое только-только начинается, то есть обслуживание уже есть. Мы можем только рекомендовать, и всегда решение остается за клиентом: заставить его сделать какой-то шаг очень сложно.

Светлана Исмагилова: «В принципе инвестиции — это риски, которые оправдывает и должен принимать на себя человек, собирающийся этим заняться»

Жуков: У меня вопрос к банковскому сотруднику. Вот мы говорим про клиента «клиент должен», а как вы считаете, уровень подготовки специалистов банковской сферы соответствует сложным клиентским вопросам? Вы уверены, что специалисты банка могут ему все объяснить, подсказать, и на основе полученной информации он может принять решение между первым, вторым и третьим вариантом? У меня сложилось мнение, что уровень подготовки специалистов банковской сферы крайне низкий. И это не в каком-то специфическом плане, это просто наблюдения, что кроме каких-то традиционных вопросов, связанных с кредитом, с расчетами — на этом все. У нас учился целый отряд отдела одного крупного банка, они пришли — мы их научили. Я не знаю, почему так: то ли зарплаты маленькие, то ли нет задачи привлечь. Например, люди привлекают единичных специалистов для решения вопросов, но ставят за это большой ценник.

Исмагилова: Естественно, все имеет свою цену, поэтому я говорю: мы собираемся развивать это направление и, скорее всего, обратимся в инвестиционные компании с просьбой обучить наших специалистов.

Жуков: Может, просто таких задач нет? Вы имеете в своем штате высококлассных, обученных, отстажировавшихся где-нибудь на Уолл-стрит людей? Почему этого нет? У вас же много ресурсов банка, вы богатая организация так или иначе.

Исмагилова: Понятно, вот я говорю, что мы начинаем это развивать. Раньше у нас стояли более низкие задачи, сейчас развивается доверительное управление. Оно в принципе нужно, и клиенты этим интересуются. Я согласна, у нас пока нет такого уровня подготовки.

Жуков: То есть такие задачи у вас сейчас есть? Вы будете платить людям большие достойные зарплаты?

Исмагилова: Если они развиваются, почему нет?

Руслан Жуков: «Естественно, привлечение клиентов к использованию индивидуального инвестиционного счета и возможность терпеливого объяснения — это действительно очень сложно, но тем не менее возможно и обязательно принесет свои дивиденды»

Жуков: Если компания имеет организационный ресурс, провела подготовку сотрудников, глобальную аттестацию, имеет большое количество слайдов, материалов и ответов на вопросы, то не составит большого труда рассказать сложные темы. Если это нужно компании. Если это ей не нужно, если менеджмент не ставит такой задачи, то бизнес развивается на морально-волевых качествах. Сейчас мы не видим перспективы, ставим задачи, потом они появляются. Всегда проще сказать: «Это неинтересно пока». Для кого-то неинтересно — на самом деле же многообразие. Естественно, привлечение клиентов к использованию индивидуального инвестиционного счета и возможность терпеливого объяснения — это действительно очень сложно (я не говорю, что легко), но тем не менее возможно и обязательно принесет свои дивиденды. Это и пополнение деньгами брокерских счетов, и использование для удешевления деятельности в дальнейшем на фондовом рынке с точки зрения маржинального кредитования, и предоставление, подписание клиента на какие-либо дополнительные услуги, потому что с этими деньгами нужно работать — это те же самые облигации, фьючерсы и т. д. Сложно, но возможно — все зависит от задачи, которую ставят. Если бы перед нами такую задачу не ставили (я вот поймал себя на мысли по прошествии последних пяти месяцев наших активных работ), то рассуждал бы так же, как и вы: «Клиентам это неинтересно, 400 тысяч рублей». Я бы нашел очень много отговорок, чтобы этого не делать, но сейчас мы это делаем легко, свободно, объясняем, и клиент начинает понимать. Мы сами в январе будем делать эти возвраты и т. д. Я объясню, как это работает. В течение ближайших двух-трех лет, если государство не свернет эту программу, а более того, увеличит до миллиона рублей, будет очень интересно.

Алла Ярлыченко: Я хочу согласиться с Русланом: очень много зависит от того, как человек работает с клиентом, и именно что клиенту неинтересно или еще что-то говорит банковский сотрудник, просто не владея информацией и не зная, как преподнести то, что клиент может получить: какие плюсы, какие риски. Если он всего этого не знает, то он и не продаст, и не скажет, что клиенту это нужно, и не донесет. А вообще, это может быть интересно любому человеку. Я сама получала у вас первичное образование, вы мне помогали сдавать тест для получения сертификата, дальше уже пошла учиться. И сейчас работаю именно в этом направлении в «ПриватБанке», в «Промсвязьбанке», наши клиенты очень легко открывают, покупают еврооблигации и брокерские счета, и практически каждому клиенту при заходе мы открываем брокерский счет и присваиваем практически сразу статус квалифицированного инвестора, объясняем, почему это нужно сделать, чтобы в момент можно было среагировать на различные колебания. Поэтому сейчас работать в этом плане очень легко. И любому клиенту это можно донести, даже самому консервативному и из «ВТБ», и из Сбербанка, очень легко на это все «ведутся». Тем более нарисуешь им все, покажешь на листочке, отдашь им его с собой, и через месяц он придет: «А вот это меня заинтересовало, можно мне поподробнее об этом узнать».

Алла Ярлыченко: «Наши клиенты очень легко открывают, покупают еврооблигации и брокерские счета, и практически каждому клиенту при заходе мы открываем брокерский счет и присваиваем практически сразу статус квалифицированного инвестора, объясняем, почему это нужно сделать. Поэтому сейчас работать в этом плане очень легко. И любому клиенту это можно донести, даже самому консервативному»

Петров: Понятно, что у тех банков, которые работают с массовым клиентом, есть некий план, и когда идет продажа конкретного продукта всем клиентам, иногда допустимы какие-то вещи по продавливанию, введению не то чтобы в заблуждение, а когда ты не получаешь до конца обратную связь и говоришь, что это классный продукт, он тебе нужен, вот он такой положительный. На самом деле этот продукт неплохой, но для тех, у кого долгосрочные тенденции к инвестированию на три года, у кого нет необходимости к какой-то мгновенной ликвидности или важна потеря процентов, для них это интересно. И плюс, наверно, консервативным, потому что там будут использоваться инструменты, аналогичные депозиту, для того чтобы сравнить с доходностью, какие-то облигации, скорее всего, привязанные к погашению каким-то сроком. Но если у человека совершенно другие задачи, то это интереснее: его продавят, а ему через год срочно нужны деньги, и он по факту столкнется с тем, что за год лишается возможности получения возврата по налогу, и совершенно другой результат.

Жуков: Вы можете получить возврат по налогу в течение трех лет — можно получить доход в 2015 году, заплатив налог в 2015 году, а в 2018-м получить доход сразу за три года (за 2015, 2016 и 2017 годы). Это все обходится.

Петров: Я про то, что это массовая продажа. Вот, например, сегодня в банке задача продать 100 кредитов, и всем входящим продают 100 кредитов, завтра задача продать 100 индивидуальных счетов, всем продают индивидуальные счета без ориентации на то, что реально нужно клиенту. Это просто такой сегмент, там так работают.

Саушина: Хорошо, у нас осталось не так много времени, а мне бы хотелось дать всем слово…

Ярлыченко: Позвольте мне с вами не согласиться. Мы выполняем, например, планы не потому, что они у нас стоят и нам нужно их выполнить, а именно исходя из того, что клиент хочет. Если я, например, вижу, что ему это неинтересно, не нужно, я об этом ему скажу, но ни за что не буду настаивать и проталкивать, потому что мне это выгодно. И поэтому они и приходят, и в течение какого-то времени мы с ними работаем.

Петров: Нет, здесь еще индивидуальные особенности каждого менеджера. А когда сверху ребята спускают хороший продукт, и надо продать, внизу исполнители, которые общаются с клиентом.

Саушина: Давайте все-таки дадим слово и другим участникам.

Руфат Абясов: «Глубоко убежден, что деньги делаются в долгосрочной перспективе, и американский рынок для этого самый интересный, потому что сказывается диверсификация: торгуется там не только нефтянка, но и ритейл, и высокие технологии, и фармацевтика, 10 тысяч инструментов, причем ликвидных»

Руфат Абясов: Меня зовут Руфат Абясов, я гендиректор компании «Квинтэсс F&DI», мы эмитент. Мы седьмая компания из России, которая выходит на американскую фондовую биржу, заканчиваем сейчас процедуру регистрации наших акций, Комиссию по ценным бумагам и биржам США SC. На сегодняшний день у нас за два года аудит, первая десятка аудиторов, есть проспект эмиссии, только осталось выйти на AYTC Market, второй эшелон американской биржи. Через два года мы планируем выйти на большое размещение на Нью-Йоркской фондовой бирже. Со всеми вами я согласен прежде всего в отношении того, что говорили о продажах — нужно реально уметь продавать, потому что из банков клиенты бегут, как правило, потому что лицензии отнимают, доллар растет. У вас, например, акция номинирована в долларах, поэтому уже сейчас у нас за прошлый месяц на 2 млн долларов прошли обороты по небиржевым сделкам.

Саушина: Сколько компания существует?

Абясов: С 2011 года зарегистрирована, с 2013 года ходит по биржам.

Петров: А где зарегистрирована?

Абясов: Головное предприятие в США.

Петров: Чем занимается?

Абясов: Недвижимостью. Основной вид деятельности — это недвижимость, спекуляция земельными участками, девелоперскими проектами.

Петров: А где проекты, в Америке?

Абясов: Нет, в Казани, в Подмосковье, в Екатеринбурге.

Петров: Интересная схема работы.

Абясов: В 2013 году мы эту процедуру начали, сейчас она в самом разгаре, 80% уже прошли. А фондовым рынком США мы занимаемся с 2008 года. Глубоко убежден, что деньги делаются в долгосрочной перспективе, и американский рынок для этого самый интересный, потому что сказывается диверсификация: торгуется там не только нефтянка, но и ритейл, и высокие технологии (самое главное), и фармацевтика, 10 тысяч инструментов, причем ликвидных, коллеги меня поддержат.

Саушина: Все-таки не поняла: вы на массового клиента рассчитаны?

Абясов: Наша компания — эмитент, мы продаем. Для нас партнеры вообще — это брокеры и банкиры, потому что сегодня мы с «Финам» переговоры вели, а также с «БКС» и «Открытием».

Петров: Мне кажется, это еще одна грустная история для инвесторов, которые, не изучив достаточно тему, могут стать обладателями ценных бумаг этой компании.

Абясов: А почему?

Петров: Потому что это классическая схема, наверно, многие смотрели фильмы…

Абясов: Но в отличие от «Волка с Уолл-стрит» мы эмитенты, а там были брокеры.

Максим Петров: «Эти схемы регулярно появляются и здесь в Казани тоже. Надо быть крайне внимательными»

Петров: Я очень много сталкиваюсь с подобными проектами, и многих людей, которые этим занимаются, предупреждаю о том, что эта история грустная и для них персонально, и заканчивается это очень часто грустно. Мне про это неинтересно слушать.

Абясов: А можете аргументировать? Можете назвать компанию с грустной историей?

Петров: Очень много компаний. Это фикция, вывод пустой компании на акт — завести на американский рынок еще одну бумагу не так сложно. Дальше создать искусственный спрос и сделать на маленьких объемах контроль, резкое движение вверх, показать какую-то историю, дальше завезти туда кучу инвесторов, которые неглубоко изучили вопрос, а здесь видно, что реальной деятельности у компании никакой нет. И в дальнейшем люди, которые будут заходить, купят пустую бумагу по большим ценам, которая потом просто растворится. Но надо посмотреть, где находится офис компании, скорее всего, это какая-то арендная площадь, даже если он где-то зарегистрирован, какая-то площадь, какая-то каморка — непонятно что, надо посмотреть реальное количество сотрудников, их реальную деятельность, чем они владеют, насколько обеспечены эти бумаги — это все вопросы, которые не выдержат проверки, сто процентов. Эти схемы регулярно появляются и здесь в Казани тоже. Надо быть крайне внимательными.

Абясов: Максим, вы на самом деле оскорбляете меня, даже не изучив вопрос, говорите, что это все полная лажа. На самом деле у нас есть офис и в Казани, и на Уолл-стрит, и 7 филиалов по России, и деятельность, и аудитор из первой десятки. Поэтому для начала надо изучить вопрос, я же не говорю, что «Волк с Уолл-стрит» не продавал никакую лажу. Мы взяли от него самое лучшее, мы взяли его искусство продаж (и это тоже очень важно как для брокеров, так и для банкиров), мы взяли франшизу от компании McDonald's (сейчас мы открываем филиалы нашей компании по всему миру), мы взяли партнерскую программу от сетевого маркетинга…

Петров: Какое реальное наполнение?

Жуков: Я перебью, простите. Один раз у нас был такой момент, когда компания рекламировалась на московской бирже IPO в секцию срочного рынка с какими-то фантастическими планами, в основе которых были научно-технические разработки и больше ничего. Мы четко заявляли, что будут проблемы, что, во-первых, это дорого в России (наверно, в Америке дешевле), вывести компанию сложно. Но рынок капитала циничный, и в данном случае вопрос реальности — это самый главный вопрос. И в связи с большим недавним скандалом компании «Рост» в Казани в частности, эта компания показывает, что за этой красивой оберткой нет реального.

Руфат Абясов: «Мы взяли франшизу от компании McDonald's (сейчас мы открываем филиалы нашей компании по всему миру), мы взяли партнерскую программу от сетевого маркетинга»

Петров: За такими общими фразами, которые на любого инвестора могут воздействовать… Я с Сергеем тоже общался, он мне тоже эту тему продавал.

Абясов: Если вы меня дослушаете до конца, я вам докажу и покажу, что у нас есть реальные активы, реальные земельные участки, есть на балансе недвижимость, которую можно посмотреть в регистрационной палате.

Петров: Вы инвесторам какую идею продаете? Компания вводит акции на американский рынок, да?

Абясов: Да.

Петров: Ну хорошо, в Казани я могу просто взять и купить недвижимость.

Абясов: А вы сможете приобрести недвижимость за 30% от стоимости, нет ведь?

Петров: А через вас могу, да?

Абясов: У вас, допустим, есть квартира, которая стоит 3 млн рублей. Сегодня рынок стоит, стагнация, никто ничего не покупает, продажи упали на 95%, согласны? Соответственно, я прихожу к вам и говорю: «Максим, я у вас покупаю квартиру за 3 млн рублей, но я вам на 30% отгружаю сейчас акции, точнее на 70%, а на 30% — живыми деньгами».

Петров: Акции чего?

Абясов: Своей собственной компании, эти сделки у нас уже проходят.

Петров: Нет, а что за душой вашей компании? Зачем мне? Я вам могу 100% продать. Вы давно на рынке вообще?

Абясов: С 2013 года.

Петров: Нет, вы лично как специалист.

Абясов: С 2008 года.

Петров: Какое у вас образование? Экономическое? Где вы работали?

Абясов: Здесь в Казани, в компании «НефтеХимИнвест», у меня строительное образование.

Саушина: Коллеги, время все-таки проходит к концу…

Абясов: Можно, я дополню? Сейчас я в Москве учусь на финансовом. Я с 2008 года изучаю американский финансовый рынок, до этого изучал российский. Реально управляю активами, в 2012 году я выводил компании, участвовал в IPO Facebook здесь в Казани, единственный. У меня был портфель из 500 тысяч долларов, который через полгода упал наполовину, но в итоге сейчас все в плюсе. Я знаю, что это такое: есть риски перед клиентами, есть ответственность и т. д., и я не просто пустышка, как вы сказали (меня это очень сильно задело), первый раз со мной в жизни такое. Со мной общались в Америке, на Уолл-стрит. Мэр Лич, под которым 300 млрд долларов и который говорит: «Ребята, у вас классная идея, идите сделайте стартап, мы в вас деньги вольем». Поэтому, Максим, честно, сначала изучите и потом высказывайтесь по этому поводу, настоятельно рекомендую. У нас не компания-пустышка, по группе компаний у нас активов на 500 млрд рублей.

Руслан Жуков: «Рынок брокерских услуг будет, на мой взгляд, сужаться, консолидироваться. Что касается активности, то будет продолжаться автоматизация биржи и брокерских сервисов»

Петров: Недвижимость из Казани?

Абясов: Казань, Подмосковье, Екатеринбург.

Петров: И все это у вас внесено в качестве имущества?

Абясов: Естественно, я вам покажу, скину комиссию по ценовым ссылкам, где у нас полностью публичные компании, где все эти активы указаны. Я сейчас не пытаюсь оправдаться, просто хочу, чтобы все уважительно друг к другу относились. Я же не говорю, что все брокеры — мошенники, хотя недавно были истории.

Саушина: Давайте, коллеги, мы с вами вынесем этот диалог за пределы нашего бранча.

Петров: Давайте мы ваш вопрос изучим и сделаем материал по итогам: это будет либо реклама, либо антиреклама.

Саушина: В заключении я бы хотела задать еще один вопрос, который поставит финальную точку сегодняшней встрече: к чему готовиться инвесторам в ближайшие полгода-год? Я не прошу каких-то конкретных прогнозов, мне интересно узнать, будут появляться какие-то новые инструменты, как-то пересматриваться деятельность брокеров, может быть, рынок брокерских услуг будет сужаться. Какие общие тенденции вы видите в ближайшей?

Жуков: Рынок брокерских услуг будет, на мой взгляд, сужаться, консолидироваться. Я думаю, что они не будут уходить, а будут выдавливаться рыночной активностью. Мы уже видим за одним столом, насколько разные подходы даже к продажам, к пониманию вообще, что нужно, что не нужно. Это найдет отражение в рейтингах, доля рынка со временем проявит. Что касается активности, то будет продолжаться автоматизация биржи и автоматизация брокерских сервисов. Сейчас уже доступен так называемый кэш-сервис: торговля со смартфонов, продажа по советам брокера, уже сейчас ничего не надо будет читать и анализировать — просто согласен или не согласен. Если согласен, то ты становишься покупателем или продавцом. У нас очень сильно автоматизирована Московская биржа, и ее сервисы достаточно высокого уровня. Также надеемся, что государство пойдет в сторону увеличения порога ИИС до миллиона рублей и, возможно, на снижение с трех лет до двух, и ожидаем дальнейшей волатильности и интересных биржевых историй к дивидендам, о которых говорил Владимир, поэтому все будет замечательно.

Саушина: Владимир, какие у вас прогнозы?

Тишко: Во-первых, что я могу сказать позитивного: сейчас по России все-таки рынок Forex перешел от серой фазы, наверно, в белую фазу — принят первый закон, который все-таки урегулирует деятельность Forex-брокеров, дает определения, сейчас ждем те поднадзорные акты, которые выпускает Центральный банк. В данном случае «Альпари» является одним из активных участников обсуждений данной темы. Руководство смотрит с крайним позитивом, тем самым убирается основное количество конкурентов, которые находятся в серой зоне, поэтому останется, наверно, три-четыре крупных оператора, в том числе банковский Forex. А остальное, что сейчас разрабатывается и внедряется, наверно, в данном случае Forex-брокеры могут быть «Альпари», они все-таки находятся в авангарде всех услуг, которые так или иначе внедряются впоследствии на фондовые рынки.

Оксана Наговицина: «Ситуация на рынке сложная, но если рассматривать это как возможность захода в активы с долгосрочной перспективой, используя либо инвестсчета, либо брокерский счет, самостоятельно торгуя, создавая некий диверсифицированный портфель с каждой отрасли, можно сказать, что в разрезе на несколько лет это может приносить доходность»

Саушина: Государство сейчас больше вмешивается в развитие рынка брокерских услуг?

Тишко: Оно не вмешивается, просто они увидели, что это огромные обороты, и почему бы это не взять под контроль. Опять же вопрос стоял очень давно, тем самым убивается много зайцев. В данном случае для «Альпари» это большой плюс. Руководство даже не боится, что здесь будут присутствовать крупные участники (тот же самый Сбербанк), и «Альпари» будет себя чувствовать в этой среде очень хорошо. Общее настроение руководства и тех, кто находится у руля, — это позитив.

Наговицина: Вот эти четыре Forex-направления, эти движения Центробанка рассматриваем как положительную форму и не предоставляем активно Forex всем подряд. Что касается брокерского обслуживания, то ситуация на рынке сложная, но если рассматривать это как возможность захода в некоторые активы с долгосрочной перспективой, используя либо инвестсчета, либо брокерский счет, самостоятельно торгуя, создавая некий диверсифицированный портфель с каждой отрасли, выбирая ту или иную ценную бумагу, можно сказать, что в разрезе на несколько лет это может приносить доходность, так как и банковским клиентам, которые предпочитают использовать только депозиты, разбавляя свой счет, но и также тем трейдерам, которые активно торгуют.

Саушина: Оксана, к слову, о ИИС, там вы ждете увеличения лимитов, да?

Наговицина: Да.

Саушина: Значит, есть какая-то предпосылка?

Жуков: Потому что это работает. Потом ведь еще такой момент: вы говорите про зарплату и возмещение налога. Например, по операциям с ценными бумагами у нас по итогам прошлого года клиентами в январе, точнее до конца марта, были удержаны, заплачены большие налоги с дохода — 13%, это сотни тысяч, даже больше иногда были, потому что ноябрь-декабрь по валютным операциям принесли клиентам с фьючерсами с валютой… Например, клиент может купить на брокерском счете гораздо больше, чем имеет, в банке он так не может сделать, естественно, это риск, но тем не менее. Пожалуйста, предъявляйте те доходы к возврату через индивидуальные счета. Естественно, все эти 400 тысяч рублей — скромная сумма, поэтому, наверно, она будет вынуждена под давлением увеличиться. Поэтому мы ждем. Это нормально работающий инструмент с гарантией 13%, но три года, да. Возможно, надо переходить в России на трехлетний срок планирования своих финансов, перестать жить одним днем. Это нормальный процесс.

Максим Петров: «Мы считаем, что предстоящий период — период повышенной волатильности. В ближайшей перспективе рынок вряд ли будет расти. Возможна коррекция, но большая вероятность, что мы будем смотреть вниз»

Саушина: Если бы государство давало еще на три года какие-то ориентиры, было бы вообще прекрасно.

Жуков: Это вопрос к тем, если бы кто-то сегодня сидел за столом со стороны государства, я бы тоже с удовольствием послушал. Самый интересный спич наверняка был бы с их стороны, со стороны того, кто принимает решения на таком глобальном уровне.

Абясов: Из инвестиционных идей сегодня по факту это российские объекты: «СТС-Медиа», «Яндекс», «МТС», «Мечел» — компании, которые торгуются на бирже. На самом деле это сейчас очень недооцененные компании: «СТС-Медиа» торгуется сейчас ниже своей балансовой стоимости, соответственно, можно брать. Если идет банкротство, то экономика восстановится, и все эти объекты сейчас дисконтно торгуются. И нужно покупать эти недооцененные дешевые активы, потому что когда рынок в итоге выйдет в положительную динамику (в течение двух ближайших лет), тогда можно очень серьезно заработать. И нефть, металлургия также имеют такие долгосрочные инвестиционные идеи. Я глубоко убежден, что только долгосрочные перспективы могут делать деньги. Естественно, компании IPO, но нужно их изучать, не все подряд.

Саушина: И нефть вырастет в цене?

Тишко: Мы недавно проводили клубный день и показали, что нефть падала на 50-70% уже в этой истории, в нашей, много раз, даже не пять раз. Поэтому можете спокойно к этому относиться — все восстановится. Вот сейчас я скажу, а потом: «Где твоя нефть?» Но пока нет никаких серьезных предпосылок, что она вообще будет никому не нужна, что ее будут обратно закачивать, потому что лишняя. Пока такого нет, и в ближайшее время не предвидится, причин много. А рубль будет «ходить» за нефтью с коэффициентом в 1,5, тут ничего не сделается.

Петров: Мы считаем, что предстоящий период — это период повышенной волатильности, должны принять решение по ставке ФРС, очень нестабильная и сложная ситуация в Китае, там ликвидность серьезно сократится. Мы считаем, что в ближайшей перспективе (до конца года) рынок вряд ли будет расти. Скорее всего, возможно какое-то восстанавливающее движение, какая-то коррекция, но большая вероятность того, что мы, наверно, будем смотреть вниз. В любом случае эта волатильность создает как дополнительные возможности, так и повышенные риски, особенно инструменты, которые связаны с использованием плеча. Поэтому людям, которые все-таки тяготеют к сохранению капитала и консервативным вещам, непросто, инвесторам я бы не рекомендовал в этот период увлекаться подобными продуктами, особенно назначать часть портфеля. Мы в связи с тем, что имеются такие элементы ожидания, предлагаем инструменты защиты капитала, в том числе которые будут получать прибыль на падающем рынке. Естественно, это просто включается как некая определенная диверсифицирующая часть портфеля нашего клиента. Собственно, мы стараемся какие-то продукты разрабатывать, и сейчас более интересны какие-то локальные идеи на американском рынке, но очень такие отдельные, потому волатильность там тоже повышена, есть серьезные движения. Есть фундаментальные идеи, и эти коррекционные моменты создают возможность зайти на хороших уровнях.

Саушина: Хорошо, спасибо большое.