Забыть Уильяма
В Казани показали «Макбета» Люка Персеваля
На сцене Качаловского театра продолжается международный фестиваль «Европа — Россия — Азия». После театра из Ганновера, показавшего инсценировку романа Ремарка «На Западном фронте без перемен», казанской публике был представлен Театр-фестиваль «Балтийский дом» из Санкт-Петербурга со спектаклем Люка Персеваля «Макбет».
Фламандский диссидент
«Макбет» — первая постановка известного европейского режиссера Люка Персеваля в России. Впрочем, как часто бывает, имя Персеваля у многих российских театралов на слуху, а вот со знакомством с его работами дело обстоит похуже. В этом смысле фестиваль в театре Качалова выполняет еще и просветительскую функцию: «Вы много слышали о Персевале? Вот, посмотрите его спектакль».
Люк Персеваль — уроженец фламандской части Бельгии, в свое время создав с группой единомышленников труппу «Синий понедельник», он сотоварищи заслужил славу «фламандского театрального диссидента». Вспоминая эти времена, Персеваль говорил, что «зритель идет в театр не ради режиссера, а ради актеров. В этом заключается глубинное желание зрителя узнать самого себя в человеке на сцене, почувствовав связь с ним, сопереживая, пережить катарсис вместе с ним». Впрочем, похоже, что это убеждение Персеваль сохранил и по сию пору, заслуженно став европейской знаменитостью.
Катарсис в «Макбете», принадлежащем к «черному» периоду творчества Шекспира, возможно, часть зрителей и пережила, но только часть. Вообще «Макбет» — вещь весьма мистическая. Часто попытки его поставить оканчивались трагически. В России трагедию не ставили до середины позапрошлого века, одна из версии — из-за ключевой сцены цареубийства.
«Макбет» Персеваля лишен мистики. Он в большой степени условен и очень приземлен.
«Пузырей земли» не будет
Начнем с парадокса. Если вы не читали трагедию Шекспира, вы ровным счетом ничего не поймете в спектакле Люка Персеваля. Но если вы с первых минут спектакля попытаетесь соотносить действие постановки с историей, рассказанной Шекспиром, вы запутаетесь. Вот так и придется выбирать между Сциллой и Харибдой. Или Шекспир, или Персеваль.
Впрочем, не надо все уж так буквально понимать. Люк Персеваль сделал большие купюры в трагедии Шекспира, в результате спектакль идет чуть более часа. Кроме этого, в переводе, выполненном с немецкого на русский Мариной Корнеевой, потерялась некая образность языка. Впрочем, можно предположить, что именно такая задача и ставилась перед переводчиком режиссером. Добавил же он к тексту Шекспира фрагменты из пьесы абсурдиста Беккета.
Сценография (ее автор — Аннет Курц, эта работа получила питерскую премию «Золотой софит» в номинации «Лучшая работа художника») лаконична — практически темная сцена, от чего она кажется бездонно глубокой, которую перерезают металлические брусья в стиле хай-тек. Они качаются на лонжах, периодически создавая иллюзию хаоса.
Одна из утрат версии «Макбета» Люка Персеваля — «пузыри земли». «Земля, как и вода, имеет газы, и это пузыри земли», — говорит в одной из сцен Макбет. «Пузыри земли» — это, по Шекспиру, природная стихия, с которой входит в диссонанс испорченная человеческая природа. Отсюда — ведьмочки, толкающие человека на совершение греха. Жаль, что эта тема не нашла отражения в спектакле Персеваля. Но он и вправду о другом.
Первые несколько минут спектакля на сцене тишина, деликатно поддержанная залом. Персонажи выходят неслышно, словно во сне-кошмаре. Первый звук — цокот каблуков. Это появляется леди Макбет (Мария Шульга). Главенствующее положение будущей королевы определено. В принципе, из всех сюжетных линий Люк Персеваль большее внимание уделил именно той, что характеризует леди Макбет и Макбета (Юрий Елагин). Взаимоотношения мужчины и женщины — в этом все же есть жизнь, даже если страсть, как у супругов Макбет, вымучена.
Дальше — тишина
И вот тут снова приходится вспомнить Шекспира. Люк Персеваль поддерживает идею пустоты, которая присутствует во многих произведениях Шекспира. Пусть не прямо, но зачастую косвенно. От фразы Гамлета: «Все это слова», то есть пустой звук, до замершего над картой своего королевства бедняги Лира, который уже предчувствует ту пустоту, начинающую окружать его. Пустота как синоним бессмысленности жизни.
Макбета и его жену действительно окружает пустота, где нет ни сострадания, ни морали. Ее чуть-чуть разбавляют малые ведьмочки с предсказаниями. Мир — иллюзорен, короны — из картона. Крови на руках нет, леди Макбет не надо мучиться и смывать ее. Власть как приходит, так и уходит — убийства в этой истории обыденны. Макбет называет жизнь «ускользающей тенью».
И все же в этой «ускользающей тени» женское начало сильнее мужского. Поэтому в спектакле Персеваля леди Макбет — организатор всех побед, сам Макбет — рефлексирующий и ведомый, безвольный алкоголик, для которого и власть не так уже желанна. Режиссер весьма отстранен от персонажей спектакля, он словно смотрит на них со стороны и препарирует их затухающие чувства и желания.
Рассыпающийся, ускользающий мир невозможно собрать. Даже если исполнится одно из пророчеств — на замок двинется Бирнамский лес. А лес все же тронулся. И вот с катарсисом у многих может быть проблема.
