Рауфа Рахимова: «Период Хамитова в Башкортостане вспоминаю с каким-то ужасом»

«Гульшат Хамитова поставила условие: прекратить сотрудничество с фондом «Урал»

— Рауфа Гареевна, вы известный медиаменеджер, руководили уфимской «Комсомолкой», возглавляете газету Bonus и портал ProUfu.ru. Почему в последний год решили сосредоточиться на благотворительной деятельности?

— Фонд «Изгелек» мы основали в 2012 году. Сначала я решила уйти в тень, чтобы мое имя не мешало благотворительной деятельности. Как известно, я и моя команда считались неугодными для Рустэма Хамитова, поэтому благотворительностью я занималась инкогнито. Но даже в спасении больных детей нам ставили подножки… С каждым годом нуждающихся в нашей помощи было все больше, требовалось много работы, благотворительность — это большая ответственность перед людьми. До прошлого года я работала в фонде на общественных началах, была председателем попечительского совета. А с февраля 2018 года стала руководителем фонда и, можно сказать, вышла из тени.

— При этом вы продолжаете руководить изданиями?

— Продолжаю работать по совместительству в ООО «Семь вершин» редакционным директором газеты Bonus и портала ProUfu.ru.

— Сколько детей получили помощь от фонда «Изгелек»?

— Здесь я вас немного поправлю. Мы единственный в регионе фонд, помогающий не только детям, но и взрослым — до 35 лет. С 2012 года, то есть с момента основания, фонд помог более семи с половиной тысячам человек. На операции, лечение, лекарства и помощь по другим направлениям было направлено более 264 млн рублей.

— Фонд работает только по Башкирии?

— Да, сейчас мы помогаем только жителям Башкирии. К сожалению, даже на наших земляков зачастую не хватает средств, поскольку на лечение требуются огромные суммы. Особенно если речь идет об онкологии. Мы вынуждены вводить ограничения по возрастам, выделяемым суммам, доходам семьи.

«Мы единственный в регионе фонд, помогающий не только детям, но и взрослым — до 35 лет. С 2012 года, то есть с момента основания, фонд помог более 7,5 тыс. человек. На операции, лечение, лекарства и помощь по другим направлениям было направлено более 264 млн рублей». С подопечными фонда «Изгелек». Фото предоставлено Рауфой Рахимовой

— Можно ли считать, что «Изгелек» финансируется фондом «Урал»?

— Сначала так и было. Благотворительный фонд «Урал» (возглавляет первый президент Башкирии Муртаза Рахимов, — прим. ред.) жертвовал в фонд «Изгелек» по 4 млн рублей в месяц. Тогда в фонде «Урал» были сосредоточены средства от продажи нефтянки — более 60 млрд рублей. Вопреки домыслам, эти средства никто за границу не выводил, они работали на благо республики. За счет них помогал детям и взрослым и наш фонд «Изгелек». «Урал» был основным источником пожертвований. «Изгелек» рос и развивался, приобретал доверие простых граждан и партнеров-меценатов, с каждым годом собирая все больше пожертвований на лечение детей из других источников.

Всем известно, что сейчас фонд «Урал» располагает в разы меньшими суммами. Поэтому с каждым годом пожертвования в наш фонд сокращались. Так, в прошлом году фонд «Урал» выделил нам 27,5 млн рублей, сами мы собрали еще 20 млн, из них 12 млн пожертвовали физические лица, 8 млн — юридические лица — партнеры.

— Кто помогает вам помимо фонда «Урал»?

— Это самые лучшие люди и предприятия. НПФ «Пакер» в лице Марата Нагуманова, Флюр Галлямов и «Роскомснаббанк», Рифат Гарипов — «Первый трест», Аделя Кальметьева — «Фармленд», Денис Лукманов — «Уральский пружинный завод», Айдар Тагиров — «Ишимбайский специализированный химический завод катализаторов», депутат Горсовета, бизнесмен Артур Хазигалеев, бизнесмен, сопредседатель «Деловой России» Андрей Назаров… Все эти ребята занимаются реальным бизнесом, многие начинали с нуля, таких принято называть self-made man. Это не просто успешные и ответственные, но и добрые и отзывчивые, по-настоящему неравнодушные люди.

— Правда ли, что «Изгелек» был создан как конкурент «Мархамату» Гульшат Хамитовой (жена бывшего главы РБ, — прим. ред.)?

— Нет, конечно. Конкуренции в благотворительности вообще не может и не должно быть. Бед и болезней много, много детей, нуждающихся в нашей помощи — «Изгелека», «Мархамата», других фондов. Какая разница, если речь идет о спасении жизни ребенка?

Когда я была генеральным директором «Комсомольской правды» в Уфе, оказывала информационную поддержку совместному проекту «Урала» и федерального «Русфонда». Они заключили договор и начали вместе поддерживать больных детей. Тогда их годовой контракт предусматривал 24 млн рублей помощи для детей из нашей республики и 12 млн — для ребят из других регионов. Так мы проработали год, рассказывали на страницах газеты истории детей, проводили консультации, собирали деньги — помогали «Русфонду» в реализации проектов. Потом «Русфонд» начал работать с «Мархаматом», тогда Гульшат Хамитова поставила им условие — прекратить сотрудничество с фондом «Урал». Зная аппетиты четы Хамитовых, можно сказать, я прогнозировала такую ситуацию, предчувствовала, это не стало сюрпризом.

Но когда начинаешь заниматься благотворительностью, это дело невозможно бросить: ты все время чувствуешь эту ответственность, эту боль. Честно, иногда у меня бывало желание все бросить, заняться личной жизнью, семейными делами, бизнесом. Но я не имею на это морального права, понимаете? Просто не могу. И тогда, несколько лет назад, я предложила Муртазе Губайдулловичу продолжить эту работу. Спасибо ему, он меня в этом поддержал, и мы начали тесно взаимодействовать.

«Когда «Русфонд» начал работать с «Мархаматом», Гульшат Хамитова поставила им условие — прекратить сотрудничество с фондом «Урал»… Фото bashinform.ru

Возвращаясь к вопросу конкуренции — ее, конечно же, нет. К тому же «Мархамат» переключился на культурные и образовательные программы, реальная помощь детям в их работе занимала лишь малую часть. Они проводили концерты, приглашали Спивакова, организовали какие-то мероприятия… А помощи детям там было по-минимуму. Иначе у нас в «Изгелеке» такой очереди не было бы, нам было бы проще, если бы кто-то еще в таком объеме оказывал помощь землякам.

— С какими трудностями приходится сталкиваться в благотворительной деятельности?

— Когда мы только заключили договор с фондом «Урал» и «Изгелек» начал работать, обнаружилось, что для нас больных детей в республике как бы не существует. Я тогда пришла в РДКБ (Республиканскую детскую клиническую больницу, — прим. ред.) к главврачу Рустэму Ахметшину. Говорю: «Рустэм Закиевич, давайте вместе помогать детям». А он мне говорит: «Рауфа, я не могу. Меня сразу уволят». Ему было запрещено работать с «Изгелеком», «Уралом» и другими фондами, кроме «Мархамата». Представляете?

Уму непостижимо, но сначала мы не могли найти детей, которым нужна помощь! Потом сами начали выходить на районные газеты, администрации и предлагать поддержку. Сейчас, слава богу, о нас знают благодаря ProUfu.ru, газете Bonus и сарафанному радио, конечно: люди знают, что есть такой фонд, который реально помогает. Сейчас нет проблемы нехватки детей, которые нуждаются в помощи. Есть проблема нехватки средств для оказания помощи всем, кто обращается в наш фонд.

«С Уралом Рахимовым все в порядке, он поддерживает отношения с родителями»

— Правда ли, что у вас с вашим дядей Муртазой Губайдулловичем очень добрые отношения и он относится к вам как к дочери?

— Не знаю, как он относится ко мне — как к дочери или нет. Но могу сказать точно, у нас теплые отношения, особенно в последние годы. Мы стали больше общаться, когда он перестал быть президентом. Может быть, я, повзрослев, стала для него интересной как личность.

— И как часто вы общаетесь?

— Мы встречаемся раз в неделю. В последние годы я лучше его узнала, до этого для меня он был просто Муртаза абзый, родственник. Но я его недооценивала. Это такой на редкость великодушный человек, благородный, масштабный. Я восхищаюсь своим дядей, горжусь им, очень уважаю. Рада, что могу быть рядом, и он всегда может на меня рассчитывать.

— А с вашим двоюродным братом, Уралом Муртазовичем, поддерживаете отношения?

— Не получается, как вы знаете, он в Австрии. С ним все в порядке, он поддерживает отношения с родителями, звонит часто.

— Есть ли шанс, что здесь все успокоится, и он вернется на родину?

— Ну этот вопрос ведь не к нам, сами прекрасно понимаете…

— А приходится ли вам слышать, что при Рахимове было лучше?

— Конечно, это можно услышать, даже просто пообщавшись с любым таксистом в дороге. Недавно ко мне приходил Ринат Усманов из типографии издательства «Башкортостан». Он вернулся, когда Радий Хабиров приостановил банкротство этого уникального предприятия. И вот он говорит: «Это были мои самые счастливые времена, когда Рахимов приходил к нам на предприятие, живо интересовался всем, что мы делаем. И мы эту заботу чувствовали, он помогал нам развивать нашу типографию. При нем мы такое классное дело развили. Потом пришел к нам Хамитов, стеклянными глазами все осмотрел. Мы поняли, что дело нашей жизни — все что мы любим — ему абсолютно безразлично».

Везде и во всем за последние 8 лет в республике были воровство и развал. И теперь мы видим это на цифрах, взять хотя бы то, как мы отстали от соседнего Татарстана. По уровню расходов на душу населения они опережают нас на 40—50 процентов. Вот и показатель — как управляет Рустам Минниханов и как управлял Рустэм Хамитов. Любой видит разницу: выходит на улицу и сразу обращает внимание на нечищеные тротуары и дороги и сравнивает города, увы, не в пользу Уфы.

Сейчас мы очень рассчитываем на Хабирова. Но хамитовский период застоя — это какое-то испытание для нашего народа.

«Хамитова я знала с тех времен, когда он был федеральным инспектором, приходил к нам в издание, и мы делали с ним интервью». Фото valet.ru

— Помните, как менялось ваше отношение к фигуре Рустэма Закиевича?

— Хамитова я знала с тех времен, когда он был федеральным инспектором, приходил к нам в издание (в «Комсомольскую правду» в Уфе, — прим. ред.), и мы делали с ним интервью. Он даже с нашей редакцией ходил играть в боулинг. Мы его поддержали в сложное для него время. А когда он приехал в республику уже президентом, Ростислав Мурзагулов привел его к нам в редакцию «Комсомольской правды». Я его встречаю, как подобает хозяйке — радушно. Вижу, что он на меня смотрит как будто с ненавистью, чем-то очень недоволен. Наша редакция к его приходу сделала фотоальбом с предыдущего посещения. Он на эти снимки смотрит и говорит: «Вы самые страшные фотографии отобрали». Я была удивлена, потому что на фото — он, как есть. Я у Ростислава спрашиваю: «Почему Хамитов недоволен?». Мурзагулов мне отвечает: «После обеда он будет встречаться с вашим дядей, поэтому у него нет настроения».

Вот это уровень лидера республики: мелочность, мстительность, неумение управлять эмоциями, внутренние комплексы. Какие-то его страхи потом были реализованы в виде преследования наших изданий, запрета на получение благотворительной помощи от фонда «Урал», запрета работать с «Изгелеком» — бессердечными, бессмысленными решениями.

Детским садам, детским домам, больницам — всем было запрещено получать благотворительные пожертвования. Детям Учалинского района купили хоккейную форму, раздали. А потом Учалинская администрация под давлением администрации главы РБ вернула ее в фонд «Урал». Разве это нормально?

Или в Абзелиловском районе было наводнение, люди оказались в беде. Фонд «Урал» хотел помочь, им требовалось только заявление для регламента. Но людям запретили обращаться в фонд. И таких примеров немало. На мой взгляд, это немужское поведение в целом.

Все это отразилось и на экономике, и на межнациональных отношениях, привело к оттоку людей из региона. Вы же знаете, какая страшная была миграция. Многие талантливые люди уехали в Казань, Москву, Питер, за границу. Такую атмосферу создал этот человек.

Как он умудрился в одночасье поменять свою национальность? Всю жизнь во всех анкетах он писал «татарин», а когда к нам пришел президентом, вдруг стал башкиром. Если честно, его период уже вспоминаешь с каким-то ужасом. Думаешь порой: чем заслужил наш народ такого лидера? Я не знаю, кто его в детстве обидел. Но у него была такая башкирофобская политика. Много башкир были уволены, только потому что они башкиры. Например, увольняли врачей без объяснения причин: «Пиши заявление». По этому поводу тогда и Путину писали письма от Конгресса башкирского народа.

«Обслуживать интересы властей мы не собираемся»

— Муртазу Рахимова тоже упрекают в том, что при нем везде протаскивали башкир в ущерб русским и татарам.

— Это все слова. Муртаза Губайдуллович всегда учитывал национальный состав. Например, бывший мэр Уфы Качкаев — русский, до него был Ямалтдинов — татарин, Зайцев — русский, Толкачев — русский.…

Мы недавно сделали запрос в городскую администрацию с вопросом, есть ли в мэрии — на уровне руководителей и их замов человек, владеющий государственным башкирским языком. Нам отвечают — есть башкиры. Мы повторяем: «Владеет государственным башкирским языком?». По мнению общественников, таких людей среди руководителей мэрии нет. Да, и русский лишь один. Они грустно шутят, что уфимская администрация стала филиалом администрации казанской.

И этот перекос произошел при Хамитове. Хабиров, как я понимаю, еще не успел в этом разобраться. Рахимов же четко следил за соблюдением равновесия: если там есть русский, должен быть и башкир, и татарин. У него была выверенная национальная политика.

«Муртаза Губайдуллович всегда учитывал национальный состав. Например, бывший мэр Уфы Качкаев — русский, до него был Ямалтдинов — татарин, Зайцев — русский, Толкачев — русский…» Фото rb7.ru

— Еще 10 лет назад национальные организации играли заметную роль в жизни республики. Не секрет, что важные решения принимались на площадках и в кулуарах Всемирного курултая башкир. Почему сейчас «обмелел» ВКБ?

— С деятельностью Всемирного курултая башкир я не очень хорошо знакома. Мне кажется, вопрос в личности лидера. Слышала, когда его руководителем был Нияз Мажитов, у них был очень хороший диалог с Муртазой Губайдулловичем, они общались, принимали совместные решения. Ну какой лидер Амир Ишемгулов? Он обслуживал, в первую очередь, интересы Хамитова. Сейчас пришел Данир Гайнуллин, посмотрим, как дальше будет вестись работа. Такие организации финансируются из государственного бюджета, поэтому я думаю, что свободы там нет. Никогда не будет так, чтобы глава региона общался с ними на равных. И мы знаем, как Хамитов плохо к ним относился, если не сказать — презирал.

— А почему тогда Конгресс башкирского народа не смог реализоваться как альтернатива ВКБ?

— Конгресс башкирского народа никогда не хотел быть альтернативой ВКБ, он всегда хотел быть независимой организаций, работал за счет взносов членов конгресса. Этой организации еще нет и двух лет, первое заседание было в мае 2017-го. Там собрались не профессиональные политики, а просто неравнодушные люди, чтобы хоть как-то защитить интересы народа, и не только башкирского. Очень много проблем мы поднимали на своих митингах, в письмах Путину и всем остальным.

Мы и дальше будем работать. Сейчас в организации более подготовленные люди, недавно поменяли лидера. Там теперь есть и Рамиль Рахматов, так что будет новая генерация.

Конгресс башкирского народа всегда заявлял: «Мы центристская организация, которая призвана защищать интересы башкирского народа не в ущерб другим, в диалоге с другими народами». С нами работали представители чувашского народа, татар, русских… У нас общий интерес: улучшить жизнь людей, которые живут в Башкортостане. И если власти будут открыты к равноправному диалогу, конечно, мы тоже будем взаимодействовать. Но обслуживать интересы властей мы не собираемся.

— А с Фаилем Алсыновым и его «Башкортом» КБН как-то взаимодействует?

— Да, когда проводился митинг в защиту башкирского языка — его организовывал «Башкорт» — мы всячески помогали ребятам провести его. Это был общий митинг, серьезный, многочисленный — там было более 2 тыс. человек. И даже когда на организаторов наложили штрафы, мы общими усилиями собрали больше 100 тысяч рублей и заплатили. Взаимодействуем, когда у нас интересы совпадают.

«На заседания, где был Хамитов, нас не пускали»

— Вы называете ваши издания ProUfu.ru и Bonus независимыми. Хотя среди коллег-журналистов они считаются оппозиционными. Почему так много внимания уделяете критике власти?

— СМИ — это четвертая власть, как мы все знаем. Законом, Конституцией для работы журналистов определены достаточно широкие полномочия. Но, к сожалению, у журналистов в нашей республике очень сильная внутренняя цензура. Они зашорены, сами себе сужают эти рамки. А наша команда, можно сказать, работает по всему «коридору», который позволен нам законом.

Когда ты делаешь свою работу неравнодушно и видишь проблемы — коррупцию в органах власти, смерти детей из-за равнодушия врачей и чиновников и другое, как об этом не писать? Как на это смотреть равнодушно? Невозможно. Поэтому мы пишем много проблемных материалов. Но при этом всегда даем слово всем сторонам конфликта.

— Вообще, это этика журналиста — показать все мнения…

— Но команда Хамитова всегда отказывала нам в коммуникациях. Я лично выпрашивала интервью министров, Хамитова, мэра… Я говорю: «Расскажите, какие вы замечательные, если не согласны с тем, что мы пишем». Но они отказывались. Новая власть лучше понимает важность взаимодействия с прессой. Теперь мы получаем от них комментарии, работаем более полноценно — с Министерством образования и другими ведомствами. И это правильно, грамотно и профессионально.

«Когда ты делаешь свою работу неравнодушно и видишь проблемы — коррупцию в органах власти, смерти детей из-за равнодушия врачей и чиновников и другое, как об этом не писать? Как на это смотреть равнодушно? Невозможно». Фото предоставлено Рауфой Рахимовой

Если ты пишешь мнение, отличное от мнения властей, тебя считают оппозицией. Это рабская психология. Мы не оппозиционное издание, а независимое, слово даем всем. Оппозиция так не делает, она просто стремится к власти, а мы нет. Мы хотим, чтобы власть работала в пользу народа, не воровала и выполняла свои обязательства в полной мере. Это нормально, это задача СМИ. Мы помогаем власти стать лучше. Это надо понимать и взаимодействовать с журналистами. Мы уже написали письма Хабирову, Мустафину, министрам с просьбой дать интервью. Ждем, когда они придут и пообщаются с нами, нашим читателем.

— Действительно ли газета Bonus сталкивалась с проблемой, когда ее запрещали печатать? Как вы вышли из этой ситуации?

— Однажды, буквально за 2-3 часа до сдачи номера, нам позвонили из типографии издательства «Башкортостан» и сказали, что больше печатать нас не будут. На вопрос «почему?» ответили, что сверху поступил звонок, что пора прекращать печать. Хотя мы платили всегда вовремя, причем достаточно большие деньги. Тираж был огромный — 160 тыс. экземпляров.

Мы оказались в тяжелой ситуации. Поехали в Салават, там очень маленькая типография, целые сутки печатали свой тираж. Печатные станки ломались два или три раза. Качество печати было очень плохим. Бедный хозяин салаватской типографии очень сильно пострадал, потому что к нему пришли, наказали за печать нашего издания.

Мы понимали, что давление со стороны властей будет продолжаться, поэтому поехали в Челябинск, где печатаемся уже несколько лет, прекрасно работаем. Услуги их типографии с учетом дороги обходятся дешевле, чем печать в издательстве «Башкортостан».

Кстати, очень обманчивое мнение, что Хамитов был демократ, либерал, даже говорили про какую-то свободу слова в Башкортостане… Нас откровенно запрещали. На любое заседание, где был Хамитов, нас не пускали. Собирали наши газеты. Я лично гонялась за представителем «Молодой гвардии», который воровал наши газеты из типографии издательства «Башкортостан». Им платили 3 рубля за каждый принесенный экземпляр Bonus'a. Это государственные деньги. И они шли на давление на нашу газету, на наш сайт. Недавно была очень мощная DDoS-атака. Специалисты сказали, что такая атака безумно дорогая. И мы понимали, кто все это организовывал.

«Мы не оппозиционное издание, а независимое, слово даем всем. Оппозиция так не делает, она просто стремится к власти, а мы нет. Мы хотим, чтобы власть работала в пользу народа, не воровала и выполняла свои обязательства в полной мере. Это нормально, это задача СМИ». Фото media.onf.ru

— Были ли попытки сверху закрыть издание, повлиять на его повестку или снять что-то с публикации?

— Они просто перестали печатать нашу газету во времена Хамитова. Один раз была просьба Артема Валиева (бывший пресс-секретарь Хамитова, ныне главный редактор ИА «Башинформ», — прим. ред.) не публиковать в газете материал о пенсии главы региона. А его пенсия — больше 400 тыс. рублей. Побоялись, что об этом народ узнает. Доверие населения к газете Bonus очень большое, это рейтинговое издание. Нас стимулирует, что люди ждут каждый номер.

Окончание следует