Дмитрий Аяцков: «Не нравится мне Москва. Там формируются тусовки «против кого дружить будем»

Прививка отца и пророчество профессора

— Дмитрий Федорович, расскажите о ваших корнях. Кем были ваши родители?

— У меня была уникальная возможность обратиться к архивам, в том числе церковному, когда я служил в администрации президента на Старой площади. Мне посчастливилось, учитывая, что фамилия редкая, найти своих предков, начиная с 1607 года. Наши родовые корни уходят в Сибирь, в Екатеринбург. Мои пращуры — стрельцы, поддерживали реформы российского государства. В роду были и высокопоставленные люди, и священники, и крестьяне.

Недавно посмотрел фильм «Т-34» и вспомнил рассказы отца. Он прошел всю войну от Подмосковья до Кенигсберга механиком-водителем на танке, управлял такой громадиной. В 1942 году его наградили орденом Отечественной войны I степени. Ему было тогда 20 лет. Мальчишка! В семье нас, детей, было пятеро. Мать занималась нашим воспитанием и работала поваром в колхозе, в детском саду. Родители дали всем образование. В нашей большой семье четыре доктора наук, девять кандидатов наук. Мы поддерживаем друг друга и часто встречаемся, обязательно в дни рождения и дни памяти родителей. За столом нас человек 25 собирается.

— В детские и юношеские годы проявляли лидерские качества?

— Учился я не очень хорошо, но в уличных сражениях был заводилой среди мальчишек. Как-то к нам в Балтайский район за грибами приехал с семьей ректор сельхозинститута Евгений Давыдович Милованов. Мне было 11 лет тогда. Пока взрослые разгружались в лесу, я, ко всеобщему удивлению, уже принес корзину грибов — урожайный был год. А вечером мать для гостей накрыла стол: курица, грибной суп, картошка. Во время посиделок Евгений Давыдович и говорит мне: «Закончишь школу, поступишь к нам в институт, будешь агрономом после его окончания, директором совхоза, а потом станешь председателем облисполкома». Удивительно, его слова оказались пророческими. Хотя я не знал тогда, где этот институт, и не думал о профессии.

«Во время посиделок Евгений Давыдович и говорит мне: «Закончишь школу, поступишь к нам в институт, будешь агрономом после его окончания, директором совхоза, а потом станешь председателем облисполкома». Удивительно, его слова оказались пророческими». Фото oldsaratov.ru

Когда спрашивали про отца, я отвечал, что он 40 лет проработал директором трактора. Он был одним из лидеров среди механизаторов, в том числе на уборке кукурузы. С четвертого класса я помогал ему в поле. В 15 лет на летних каникулах заработал 150 рублей, на два рубля больше, чем отец. Излишеств в семье никогда не было, у нас ценили труд и копейку. Отцовская прививка любви к земле, к технике, к людям оказалась очень полезной для меня. Помню, когда поступил в сельхозинститут, после армии, наверное, около месяца ходил в военной форме, пока не приехали родители и не купили все, что нужно для студента. Выучился на агронома, на последнем курсе женился, получил распределение. Работа в сельском хозяйстве мне была знакома.

«Когда работал в колхозе, был уверен, что построю коммунизм»

— Как получилось, что из сельского хозяйства вы попали на руководящую работу сначала в городскую, а потом в областную администрацию?

— Когда работал в колхозе «Первое мая» Татищевского района, был уверен, что построю коммунизм. Семья в тот момент оказалась на втором плане. Жена не выдержала бытовой неустроенности — то дров не было, то воды — и с сыном и дочерью уехала в Саратов, к своим родителям. Я терпел до тех пор, пока у меня оставались чистые рубашки, а потом решил тоже уехать. Вскоре меня пригласили на работу в воинскую часть 64-066, там занимались производством пусковой установки для космического корабля «Буран», сотрудничали с Байконуром. Мне было очень интересно, тем более что через год уже собирались дать квартиру. Но меня переманили на производственное объединение «Тантал». Там создавали аграрный комплекс, я его возглавил. Наша семья получила трехкомнатную квартиру, рядом — работа, школа. Сбылась мечта. Производство мне дало понимание системной работы, на конечный результат, с хорошим качеством. Это заслуга моих учителей, среди которых знаменитый прогрессивный человек, директор «Тантала» Георгий Архипович Умнов. Потом, когда я работал губернатором, он был моим помощником. Несколько лет назад напротив проходной завода мы установили его бюст.

Довелось мне работать в областном тресте «Птицепром». Это предприятие производило куриное мясо, яйцо в промышленных объемах, занималось глубокой переработкой и поставляло продукцию в большую собственную сеть магазинов и ресторанов. Генеральный директор «Птицепрома» Китов стал мэром Саратова и пригласил меня в городскую администрацию. Вместе с Вячеславом Викторовичем Володиным мы были вице-мэрами. В 1993 году меня избрали на 2 года переходного периода в Совет Федерации. А в начале 1996 года президент Ельцин назначил меня главой администрации Саратовской области. Дважды избирался губернатором. Отработав два срока в этой должности, стал помощником главы администрации президента.

Я сделал все, чтобы вернуться из Москвы в Саратов. Не нравится мне Москва, там формируются тусовки «против кого дружить будем», а я хочу со всеми дружить.

«У Вячеслава Викторовича произошел небольшой конфликт с мэром, и Володин ушел преподавать в Поволжскую академию госслужбы. А когда я был назначен главой областной администрации, то, наоборот, пригласил его в свою команду. Вячеслав Викторович стал первым заместителем председателя областного правительства. Работа у нас спорилась». Фото из архива Ю. Мещерякова / vremenynet.ru.

«Нас с Володиным называли «сиамские близнецы»

— Можете окончательно прояснить, почему, когда вы стали губернатором, Вячеслав Володин, к тому моменту вице-губернатор, уехал в Москву?

— У Вячеслава Викторовича произошел небольшой конфликт с мэром, и Володин ушел преподавать в Поволжскую академию госслужбы. А когда я был назначен главой областной администрации, то, наоборот, пригласил его в свою команду. Вячеслав Викторович стал первым заместителем председателя областного правительства. Работа у нас спорилась. Нас тогда называли «сиамские близнецы». Но в 1998 году в приватной беседе Володин признался, что стремится расти дальше и выйти на федеральный уровень. Вместе с ним мы ездили к председателю правительства Кириенко, который предложил Володину должность руководителя департамента в Министерстве по межнациональным вопросам с перспективой стать министром этого ведомства. Но Вячеслав Викторович отказался. Его пригласили как хорошего полтиттехнолога создавать партию «Отечество» под руководством мэра Москвы Лужкова. Он согласился. Отпуская Володина, я думал о том, что нужны какие-то гарантии для него. Мне хотелось быть уверенным, что Вячеслав Викторович не останется без жилья, без работы, если вдруг Лужков не будет иметь успеха на выборах. Лужков пообещал.

К счастью, карьера у Володина на уровне руководства страны сложилась. Мы с ним — братья по духу. Но по большому счету, не зависим друг от друга, и до сих пор поддерживаем добрые, приятельские отношения, кто бы что ни говорил. Мое окружение и володинское всегда боролись за право быть ближе, поэтому искры летели, я бы сказал, между командами. Возникали спекуляции на этой теме, хотя непосредственно наше сотрудничество никогда не переходило на отношения личной неприязни. Вячеслав Викторович делает все правильно. Его работа — большой политический взлет, думаю, не последний взлет. Он очень упорный, сам себя сделал.

— Считается, что вокруг вас в годы вашего губернаторства собралась мощная команда сильных управленцев. Мирошин, Лисовский, Марон, Слиска, Володин. С другой стороны, неоднозначные воспоминания о себе оставили Пипия, Джлавян, Лысенко. Были у вас враги, друзья?

— У меня нет ни одного врага. Слиска у меня в соседях в Курдюме. Лисовский — сегодня член ученого совета в нашем университете, он его закончил. Со всеми общаюсь: с Камшиловым, Володиным, Дурновым. О Джлавяне много вспоминают негативного. Вешать ярлыки на человека, который уже 15 лет не живет в области, бессмысленно. У каждого времени свои герои. Да, Джлавян допускал ошибки, и они признаны даже судом. Но говорить, что я руки ему не подам, никогда не буду. Роман Пипия заработал очень много денег. Считали, что он — мой «кошелек». Я не жил за чей-то счет, сам умею зарабатывать. Пипия находится к тому же в международном розыске, но я могу при вас набрать его номер, и он ответит мне. Один из его сыновей — мой крестник. Роман Пипия живет в Тбилиси и во Франции. Это его выбор.

«Ельцин остановился около нашей группы и начал представлять американскому президенту гостей. Учитывая, что в делегации был только один губернатор, Борис Николаевич сказал: «Это губернатор крупной области, который, возможно, будет президентом России». Билл Клинтон, надо отдать должное его корректности, сразу стал рассказывать, что надо делать, чтобы быть успешным президентом». Фото АР

— Были, кроме вас, другие губернаторы в составе российской делегации в 1998 году в Бирмингеме, когда встречались Ельцин и Клинтон? Президент России там действительно пошутил, когда назвал вас преемником?

— Других губернаторов не было. Не знаю почему, пригласили меня. Были Наина Иосифовна и дочь Ельцина Татьяна Дьяченко. В тот период как раз переформатировали «Большую семерку» в «восьмерку». Помню интересный момент. От лифта в комнату переговоров с одной стороны коридора шел Ельцин, а с другой — Клинтон. В голове крутился вопрос: «Кто кому откроет дверь?» Борис Николаевич, мудрый человек, сделал все, чтобы Клинтон ему открыл дверь. После переговоров они шли, дружески общаясь. Ельцин остановился около нашей группы и начал представлять американскому президенту гостей. Учитывая, что в делегации был только один губернатор, Борис Николаевич сказал: «Это губернатор крупной области, который, возможно, будет президентом России». Билл Клинтон, надо отдать должное его корректности, сразу стал рассказывать, что надо делать, чтобы быть успешным президентом. Спустя 20 лет я стал президентом политехнического университета. Слова материализовались (смеется).

«Предки строили без гвоздей, а мы будем строить без денег»

— Дмитрий Федорович, вы руководили регионом в сложные годы, когда в стране была дикая инфляция, не выплачивались пенсии, зарплаты, закрывались предприятия. Но именно в конце 1990-х вы набирали популярность. Почему?

— Во-первых, мне поверил народ. А опираться нужно только на общественное признание. И эту веру нельзя было подвести. Работали и по четырнадцать часов в сутки. Помню, в апреле приехали на объект 3-го роддома, там еще кладка шла. Спрашиваю: «Когда сдадим?». Мне отвечают: «1 января». У помощника интересуюсь, какой ближайший детский праздник, к нему и намечаю дату сдачи. Оказалось, 1 июня — День защиты детей. Мне говорят: «Это невозможно!». В этот же день на активе я сказал: «Наши предки строили без гвоздей, а мы будем строить без денег. С завтрашнего дня на объекте мы должны услышать скрип всех кранов Саратовской области». Подрядчики начали брать кредиты, и краны заскрипели. И сдали. Нашлось все: и материалы, и оборудование. Человек не подозревает, какие у него есть скрытые возможности. На объекте работали 1,5 тысячи человек без минуты простоя. Когда сдали, сами не поверили.

А когда набиралась огромная сумма долгов, я в конце года ехал к Борису Николаевичу. Он отвечал: «Понимаешь, денег нет». Но я готовился к встрече, отмечал все субъекты, которые не освоили деньги. Он обдумывал решение, находил, условно, несколько миллиардов. Урезал суммы для других субъектов и направлял в Саратовскую область. Наши подрядчики, бравшие кредиты под мизерные проценты, возвращали деньги банкам. По 10—12 школ в год строили тогда в регионе. Я не говорю, что это должно быть примером для современной власти. У нее сегодня другие условия.

«В 1997 году получили почти шесть с половиной миллионов тонн зерна, хотя тогда половина пашни еще не обрабатывалась. Мы формировали бюджет развития, направляли деньги на создание новых производств и рабочих мест. И здесь были определенные успехи». Фото sevkray.ru

— Что еще из сделанного в тот период вспомните?

— Во-первых, отмечу договор «Об общественном согласии», его даже коммунисты подписали — нужно было успокоить общество, осадить пену. Во-вторых, приняли закон «О частной собственности на землю», раскрывавший статью 36 Конституции РФ. В результате появились реальные землевладельцы. Есть и латифундисты, но на формирование цивилизованного рынка земельных отношений уходят столетия. И тогда мы сделали очень серьезный шаг в этом направлении. Люди поверили, заработала земля. В 1997 году получили почти шесть с половиной миллионов тонн зерна, хотя тогда половина пашни еще не обрабатывалась. Мы формировали бюджет развития, направляли деньги на создание новых производств и рабочих мест. И здесь были определенные успехи, хотя преследовал груз плановой экономики прошлого.

Помимо этого, мы помогали республикам на Северном Кавказе. На урегулирование конфликта между Северной Осетией и Ингушетией меня направили решением Совета федерации. Конфликты все начинаются с людей. Много встречался с Галазовым и Аушевым. Президент Ингушетии Аушев мне был более симпатичен. Крепкий, молодой, эффективный. Республика тогда из пепла восставала. Но оба были неуступчивы. На Северном Кавказе я завис до 2000 года, встречался почти со всеми лидерами Чеченской Республики, с Дудаевым, Масхадовым. Знаком был со старшим Кадыровым и с младшим тоже. Никогда не надевал камуфляж, не брал в руки оружие, мы стремились нести слово, добро. Первое решение по Чечне — оторвать детей и стариков от войны. Мы привозили их в Саратовскую область, лечили, дети отдыхали в лагерях. Чеченских школьников на льготных условиях, без экзаменов, принимали в техникумы и вузы. Надо было кому-то восстанавливать республику. Сейчас в руководстве Чечни достаточно много выпускников саратовских учебных заведений.

«Свободно хожу по рынкам и магазинам. Кто-то узнает, кто-то — нет»

— В 2003 году заговорили о падении вашего рейтинга, в 2004-м областная прокуратура предъявила вам обвинения в превышении служебных полномочий и злоупотреблении служебным положением. Что происходило?

— Пришел новый глава государства с новыми идеями и подходом. Отменили выборы. Была очень сложная ситуация внутри страны. Была и усталость, конечно. Появились люди, которые сумели повернуть колесо неприязни, и это колесо могло меня раздавить. Меня никто не отправил в отставку. Я принял ситуацию, сделал шаг в сторону и ушел ровно в день окончания второго губернаторского срока со словами: «Сделал все, что мог. Кто хочет сделать лучше, флаг в руки».

Предъявленные мне обвинения были, конечно, не обоснованы. В чем обвинения?! В том, что построил коттедж? Пятнадцать лет стоит этот особняк, никто в нем не живет. Использование самолетов, вертолетов, кораблей? Это были бренды. Плохо или хорошо, их сегодня нет. Мы летели на Як-42 командой в Москву. Когда отправлялись обратно, самолет ждал, пока последний чиновник не приедет в Быково. По пути домой мы не теряли времени, около двух часов в воздухе проводили свой «разбор полетов». Мы вылетали в любое время в любую точку страны. И делали очень много: строили Ленск, помогали Байконуру, Звездному и Чечне. Все успевали. Это были меры, важные для авторитета области.

«Ни от кого не прячусь, живу полноценной жизнью обычного российского гражданина. Свободно хожу по рынкам, магазинам. Кто-то узнает, кто-то — нет». Фото Екатерины Аблаевой

— Чем запомнилось время работы в администрации президента РФ? И почему не задержались надолго в Поволжском институте управления, когда вернулись в Саратов?

— Работа в администрации президента подарила самый обширный опыт общения и бесценные впечатления. Мне посчастливилось объехать все субъекты РФ, от Камчатки и Сахалина до Калининграда. У нас очень большая страна, богатая людьми! Столько разных религий и культурных направлений! Многие стремятся путешествовать за границей, но не знают своей земли. Байкал, Долина гейзеров на Камчатке — фантастические места! Сама по себе работа не несла для меня большой нагрузки. Поэтому все время ставил себе задачу вернуться домой. В Поволжском институте управления мы создали солидную материально-техническую базу, на мой взгляд, лучшую среди вузов академии госслужбы в России. Но уход оттуда не готов обсуждать. Довольствуюсь тем, что имею.

— Поддерживаете отношения с бывшими губернаторами-тяжеловесами?

— Был у Минтимера Шариповича Шаймиева, принес соболезнования по поводу кончины его супруги. И с Муртазой Рахимовым общаемся. Дружил с покойным Василием Кузьмичем Бочкаревым, считал его талантливым руководителем, способствовавшим развитию Пензенской области. К сожалению, нет в живых и бывшего главы Астраханской области Анатолия Гужвина. Но продолжаю общаться с Александром Жилкиным, который до недавнего времени руководил этим регионом, а также с бывшим тамбовским губернатором Олегом Бетиным, с нынешним белгородским губернатором Евгением Савченко. У меня много друзей в России и за рубежом, они звонят, приглашают в гости.

— Наверное, мало таких мест в стране и мире, где вы не успели побывать. Вас узнают?

— Мы стремились к тому, чтобы за рубежом знали о нашем регионе с положительной стороны. Помню, в США показывал на карте, где находится наш областной центр и Волга. Да, бывают забавные случаи в Саратове и за его пределами. В Баден-Бадене таксист меня спросил: «Дмитрий Федорович, вам куда?». Признаюсь, для меня это не очень приятно, но иногда узнаваемость выручает. Недавно ездил по приглашению на 200-летие Грозного. На одном из постов на пути из аэропорта в гостиницу всех останавливали. Сопровождающий никак не мог уговорить пропустить наш автомобиль дальше. Пришлось назвать свою фамилию, капитан нам сразу дал «зеленый свет».

Ни от кого не прячусь, живу полноценной жизнью обычного российского гражданина. Свободно хожу по рынкам, магазинам. Кто-то узнает, кто-то — нет.

Окончание следует