«Ростки «федерализма» в Казанском ханстве способствовали его падению»
Тюрколог Илья Зайцев — о предопределенности событий 1552 года
Во второй части своего интервью «Реальному времени» тюрколог Илья Зайцев рассуждает о татарском влиянии на русские государственные институты, работорговле в государствах — наследниках Золотой Орды и о том, в чем Москва оказалась сильнее Казани к середине XVI века. Первую часть беседы см. здесь.
«Значительная часть русских государственных институтов являются татарскими по происхождению»
— Вы писали, что в российской исторической науке много идеологических перегибов, к которым относятся, например, чисто тюркские теории происхождения русского государства. Это характерно, судя по всему, и для Казани, где часто звучит мнение о золотоордынском генезисе русского государства. А какова общепринятая точка зрения на этот генезис в современной исторической науке?
— Если честно, я не занимался каким-то углубленным изучением генезиса русского государства. Это не совсем мое, потому что это уводит от истории Золотой Орды в гораздо более ранее время, когда и родилось русское государство. Все же понимают, что до XIII века государственность уже была — и в Северо-Восточной Руси, и в так называемой Киевской.
Другой вопрос, насколько повлияла на эту государственность Золотая Орда. Она, безусловно, повлияла — своими институтами. Есть вещи, которые трудно отрицать. Но главное здесь — не абсолютизировать. Объяснение явления каким-то одним фактором редко бывает правдой, даже на бытовом уровне. А в истории, мне кажется, это почти всегда так. Да, мы не должны забывать, что Золотая Орда оказала колоссальное влияние. Если мы возьмем русскую систему мер и весов, то почти вся она по происхождению тюркская и арабская. Русская система была заменена, потому что оказалась невостребованной в XIV—XV веках. Я не буду приводить сейчас эти хрестоматийные примеры — про налоговую систему, ясаки, таможню, ямскую службу и так далее, это тоже бессмысленно отрицать. Понятно, что это говорит о том, что Русь входила в экономическую орбиту Золотой Орды и не входила в европейскую.
Был такой историк-энтузиаст, востоковед Сергей Аверкиев. Он работал в Палестине, потом, когда началась Первая мировая война, его интернировали в Россию, он жил и преподавал в Нижнем Новгороде. Я пару лет назад подготовил к изданию его книгу «Влияние татар на жизнь русского народа». Она вышла в Казани микроскопическим тиражом. Там многие эти вещи… нельзя сказать, что объяснены, потому что Аверкиев все-таки был историк-любитель. Он как раз, будучи татарофилом (хотя и русским по национальности), пытался абсолютизировать один из факторов. Он считал, что чуть ли не все русские государственные институты являются по происхождению татарскими. Это, конечно, не так, далеко не все. Но — значительная их часть, это правда. В его книге можно найти массу конкретных понятий и явлений, например, уголовного права, которые являются татарскими по происхождению.
Конечно, эта книга не имела шансов быть изданной при советской власти. Он даже не пытался. Но меня заинтриговал сам факт того, что даже в глухие 50-е годы прошлого века нашелся человек, который этим интересовался. Он послал свою машинопись в московский Институт истории, ее там, конечно, никто даже не стал читать, просто задвинули в архив. И она благополучно пролежала там до 2016 года.
«Работорговля не была основой экономики в Казанском и Астраханском ханствах»
— Сейчас довольно много говорят о рабовладении в татарских постзолотоордынских государствах. Действительно ли это была такая важная статья экспорта? И занималось ли работорговлей русское государство?
— Тут та же проблема — мы слишком мало знаем про Казань и Астрахань. Практически единственный источник — это русские летописи. То есть нам, конечно, известно о существовании рабов в этих ханствах. Есть источники, благодаря которым мы точно знаем, что в русских землях захватывали рабов и отправляли их по Волге через Астрахань на юг. В то же время работорговля в Казани и Астрахани, безусловно, не была основой экономики. Когда мы говорим о рабовладении, у нас в голове возникает заложенный еще со школьных времен стереотип о северо-американских плантационных рабах. Да, когда вы обрабатываете хлопковую плантацию без техники, вам просто не справиться без большого количества рабочей силы. Но в Казани и Астрахани плантационного рабства не было.
В Крыму была несколько иная ситуация. Мы тоже точно знаем, что там была отдельная категория людей, которая называлась «рабы». Но это было домашнее рабство — раб работал в небольшом хозяйстве. Нам неизвестны большие рабовладельческие хозяйства в Крыму, организованные государством или частными лицами, как это было в Древнем Риме или в той же Америке.
Более того, основная часть этих рабов перепродавалась, то есть Крым был транзитной базой. Захваченные «в полон» люди уходили в Османскую империю через Кафу или Гезлев. И Крым имел через это значительный экономический доход. Перепродажей занимались специальные люди, маклеры, которые, к слову, не были мусульманами — это были, как правило, иудеи. При этом русские земли, то есть современной Украины или южных регионов России, были далеко не единственным источником этого рабства. Гораздо больше ценились рабы, захваченные на Кавказе.
— Почему?
— Сложно сказать. Но источники говорят, что, допустим, черкешенки ценились дороже, чем русские. И в целом представители кавказских народов ценились дороже, чем, скажем, поляки, русские или, уже в более позднее время, калмыки.
То есть Крым тоже никогда не был регионом, где рабский труд использовался на государственном уровне и в государственных масштабах. Потом, там можно было избежать рабства, приняв ислам (мусульманин рабом быть не может), и, кроме того, рабы через определенное количество времени — как правило, 7 лет, получали вольную, даже не будучи при этом мусульманами.
Вообще, домашнее рабство считалось нормальным явлением и было столь же распространено в Крыму (в том числе у иудеев и у греков), как и кабальные холопы или рабы в русском государстве.
«Падение Казани, скорее всего, было предопределено»
— Еще один периодически возникающий околонаучный спор – о том, являются ли средневековые жители Казанского, Астраханского и Крымского ханств родственниками.
— А кого мы вообще считаем родственниками? Какая степень близости может быть основанием, чтобы считаться родственниками? Русские с украинцами — родственники? Родственники — это категория, как мне кажется, семейного уровня, она к народам не очень применима.
Если брать за критерий родства близость языков — тогда да, жители этих ханств родственники. Если иметь в виду фольклор — да, значительная часть ногайского фольклора стала общей для многих тюркских народов — казахов, татар, крымских татар. Является ли это основанием считать их родственниками? Ну, наверное. Просто это очень расплывчатая категория. Если считать, что все славяне родственники, то и все тюрки тоже родственники.
— Падение Казанского и Астраханского ханств было исторически предопределено или это какая-то тактическая случайность, приведшая, тем не менее, к необратимым последствиям?
— Это сложный вопрос. Думаю, что, скорее всего, это было предопределено. Конечно, были привходящие моменты, которые сложно объяснить какими-то закономерностями. Но если рассматривать вопрос, исходя из марксистской парадигмы, с экономической точки зрения, то Московское государство на тот момент было мощнее. Там, допустим, была своя монетная система, а в Казани и Астрахани она по каким-то причинам не сложилась. Несмотря на то, что это были осколки некогда единого государства, где экономическая составляющая была очень развита. А монетная система — это прямое следствие развития экономических отношений. Если у вас превалирует натуральный обмен, вам деньги не нужны. Деньги появляются — значит, экономика растет.
По падению Астрахани вообще двух мнений быть не может — это было эфемерное государство, обреченное пасть либо с севера, либо с юга. Если мы посмотрим на то, как оно существовало, кто там правил, на основные события астраханской истории, то мы увидим, что это был, по сути дела, очень небольшой город, практически лишенный фортификации, армии и округи. Город, который время от времени (но более-менее постоянно) играл роль рынка, связующего звена между севером и югом, но который не вырос в какой-то глобальный политический центр. Его роль мерцающая — как периодически возникающего рынка, который так же легко может рассыпаться. И ханская власть там была очень эфемерной. Не случайно Астрахань берут все кому не лень — и ногаи, и крымцы, и прочие, и не по одному разу. И русское взятие было не единственным, Иван IV брал Астрахань в 1548, 1554 и 1556 году.
С Казанью сложнее — там была городская культура и основные признаки государства. При этом не будем забывать, что Казанское ханство не было моноэтничным государством (как и Московское государство). И в Казани были — мне так кажется, хотя это очень сложно доказать — зачатки федерализма, если говорить современным языком. То есть там был крупный городской центр и были княжеские юртЫ. Часть их сохранилась, видимо, еще с домонгольских времен, часть была по происхождению связана с нашествием, а часть возникла позже. Возможно, Арск был таким центром. Кстати, в работах Дамира Исхакова тоже показано, что это арские татары.
— Удмуртские по происхождению?
— Там удмурты, на которых сверху села татарская элита. И нельзя сказать, что по отношению к Казани они находились в абсолютно подчиненных отношениях. Это была некая форма государственного обмена. И это был не единственный случай, схема в целом была такая — близкородственные по происхождению элиты сидят на этнически чуждых сельских общинах. Так было, по всей видимости, и с черемисами, и с вотяками.
Как следствие, Казанское ханство не было монолитным государством. И эти ростки «федерализма», то есть сложная децентрализованная система вассальных отношений — тоже, возможно, сыграла свою роль в его падении. В Московском государстве было примерно то же самое, но к моменту взятия Казани это Иваном Грозным активно изживается.
Турки — «заклятые друзья»
— Вы взаимодействуете с турецкими исследователями?
— Да, конечно.
— По теме Крыма?
— По разным темам. Через 2 недели, к слову, еду в Анкару на конгресс Турецкого исторического общества.
— Какой смысл в этом взаимодействии видит турецкая сторона? Что они хотят — просто узнать, чем жива российская наука? Или у них есть какой-то госзаказ?
— Госзаказ, наверное, всегда есть. У наших стран стратегическое партнерство. Дело в том, что тюркология в России традиционно была сильна, и их, конечно, интересует, что у нас делается на этом поприще. Интересует то, что делается в Татарстане. И потом, Россия с Османами на протяжении столетий находилась в тесном военном, культурном и каком угодно еще контакте. Поэтому у нас много общих тем. Османистика, к слову, сейчас фактически загибается, что очень прискорбно.
— То есть мы для них заклятые друзья?
— Ну да. И они для нас тоже.