Аптеки Казани: спекулятивный сговор с врачами, минералка в сифонах и пример «еврейского засилья»
Заметки о старых казанских аптеках. Часть 2
Казанский краевед Лев Жаржевский в колонке «Реального времени» продолжает рассказывать о городских аптеках. Во второй части заметок колумнист нашей интернет-газеты повествует об условиях труда фармацевтов и приводит имена держателей заведений.
Права фармацевтов
О первых частновладельческих аптеках в Казани известно очень немного. В Полном своде законов Российской империи встретилась лишь одна запись:
«… в 1797 году, по указу Сената, дом аптекаря Кнопка в Казани, в коем помещалась заведенная им аптека, освобождался от военного постоя, налогов и прочих повинностей». Здесь трудно даже представить фамилию казанского аптекаря в именительном падеже.
Шли годы. Прошла первая половина XIX века, частных аптек стало больше, отношения между владельцем и персоналом постепенно становились все менее патриархальными.
Один из историков фармации так писал об этих отношениях. «Условия труда в аптеках во второй половине XIX века и в начале XX века ничем не отличались от условий работы других лиц наемного труда, но ухудшались еще ночными дежурствами, которые воспевались владельцами как «священная» обязанность «сословия» и не рассматривалась никем как рабочее время. По поводу условий труда и быта сохранились вполне объективные исследования, рисующие неприглядную картину жизни фармацевтов. Рабочий день длился 16 часов, а в среднем составлял 14 часов. Огромному большинству учеников и помощников приходилось дежурить по 15 ночей в месяц. Перерыв на обед составлял 15—30 минут. Редко, где была дежурная комната, и дежурный спал в материальной комнате, окруженный травами, мазями и другими пахучими материалами. Во время забастовки 1905 года требование дежурной комнаты было одним из основных.
Сидеть во время работы запрещалось (за исключением пультрантов), а без работы никто не имел права оставаться ни одной минуты. Ученик имел лишь 2 свободных дня в месяц, и даже в свободный день он был обязан с утра убрать аптеку, стереть пыль и т. д. Помощник имел один свободный день в неделю. Впоследствии в больших аптеках число свободных дней несколько увеличилось, дежурства доходили до 8—9 в месяц, но двойная смена была введена лишь после забастовок 1905 года.
Революционный подъем 1905 года коснулся и аптек. Вот главные требования, за которые велась борьба наемного персонала с хозяевами аптек: 1) двойная смена (раньше работали с 8—9 час. утра до 10—11 час вечера 3—4 дня подряд с последующим выходным днем; 2) увеличение жалования; 3) отмена пансионата (в то время все служащие-фармацевты столовались у хозяина и у него же получали комнату; сидение за хозяйским столом было для многих очень тягостно; 4) 8 ночных дежурств в месяц как максимум; 5) 35 рецептов на 1 ассистента в смену (рецепты были очень трудоемкими); 6) свободное время после дежурства — здесь были колебания: требовали целого дня и нескольких часов, но целого дня нигде не добились; 7) ежегодный месячный отпуск; 8) предупреждение об увольнении или денежная компенсация; 9) сохранение места в случае болезни в течение трех месяцев. В то время заболевший был предоставлен своей судьбе; заболевшего обязан был заменять другой товарищ, получавший компенсацию за излишне отработанное время не от хозяина, а от болевшего; только что вставший человек должен был некоторое время работать вдвое; 10) третейский суд при возникновении конфликтов; 11) дежурная комната (раньше дежурный спал в коридоре, в материальной или в какой-нибудь каморке, благоустроенные дежурные комнаты насчитывались единицами».
Эти требования относятся к борьбе столичных фармацевтов. Практически такими же они были и в Казани. Фармацевты Казани упорно настаивали на том, чтобы служащим всех аптек предоставлялись свободные дни через каждые 2 дня, а также 2 часа отдыха после дежурства и полтора часа на обед. Эти требования фармацевтов были немедленно удовлетворены в центральной, университетской и некоторых других аптеках, а в аптеке Ф.Х. Грахе — только после повторной забастовки.
Аптечные доходы
Старые аптеки были лишь отдаленно похожи на нынешние, а чаще всего не похожи вовсе. В той же работе мы находим и описание аптечных интерьеров. «Дореволюционная частновладельческая аптека отличалась характерным устройством и оборудованием. Передняя часть помещения обычно была обставлена зеркалами, украшена разной мишурой и позолотой; оперативные же помещения были в большинстве случаев мало приспособлены для правильной работы и не обеспечивали необходимых санитарно-гигиенических условий для работников. Стены во всех комнатах были покрыты доверху в несколько ярусов шкафами, заполненными штангласами, из которых лишь часть предназначалась для текущей работы, а остальные, годами не употреблявшиеся, использовались лишь для рекламных целей».
Доступная взору посетителя часть интерьера аптеки всегда была предметом забот владельца. Посетитель видел прежде всего приемную комнату (в больших столичных аптеках — зал). Здесь посетители ожидали заказанное лекарство; эта комната прилавком или барьером отделялась от рецептурной комнаты. В рецептурной комнате был и тот самый пульт, за которым находился пультрант — единственный из фармацевтов, которому разрешалось сидеть в рецептурной. Его обязанностью было принимать изготовленные лекарства, проверять их и выдавать пациентам. На фотографии ниже виден упомянутый выше пульт, он у левого обреза снимка.
А сейчас немного о конкретных казанских аптеках. Частные аптеки не были обязаны, как и все частные предприятия, сдавать свои документы в архив. Но основные данные о количестве рецептов, поступивших в аптеку, выручке и обороте сохранились в фонде врачебной управы — органа, надзиравшего за аптеками. Например, в 1871 году в клиническую университетскую аптеку, которой заведовал магистр фармации и профессор университета Лангель (она и располагалась в его доме на Большой Лядской улице) поступило 8 342 рецепта на 4 316 руб., оборот ее составил 4 782 руб. Но это все же не совсем частная аптека. А вот частная в чистом виде аптека магистра фармации Грахе получила 38 239 рецептов на 21 500 руб. при обороте в 24 тыс. руб.
Аптека провизора Э. Бергмана на Покровской ул. в доме Данилова: рецептов 13105, выручка 5 554 руб., оборот 5 827 руб. У аптеки провизора Бренинга оборот был скромнее — 5 500 руб., такой же оборот был у аптеки Нессина в доме Каминского на Булаке, у аптеки Гельмана на Воскресенской оборот был еще меньше — 2 430 руб. ну а чемпионом по скромности оборота была аптека Фрея в Адмиралтейской слободе — 1 619 руб.
Кстати, о скромных доходах университетской клинической аптеки писалось в «Ученых записках Казанского университета» в 1876 году. «Клиническая аптека в настоящее время не приносит университету никакого дохода, и это зависит от того, что реноме клинической аптеки сравнительно с реноме других городских аптек стоит очень низко. Доказательством последнего может служить, между прочим, дневная выручка, которая в аптеке Грахе доходит до 80 руб. в день, в аптеках Бренинга и Нессина до 30 руб, в клинической же аптеке до 10 руб. в день. Поэтому университет, если захочет увеличить доход со своей аптеки, ему прежде всего следует позаботиться об увеличении доверия к своей аптеке...».
Тему аптечных доходов закончим примерами, не совсем лестными для аптек. В целях увеличения своих оборотов частный аптекарь нередко вступал в соглашение с частным врачом для совместной эксплуатации больных. Вот как объясняла это одна газета: «Эксплуатация состоит в том, что врач, рекомендующий известную аптеку, находится с ней в стачке, разумеется, не в интересах пациента. Врач с аптекарем обязываются друг перед другом: первый — прописывать больным лекарства, дающие аптекарю барыш в 100, 200 и более процентов, и рекомендовать им непременно данную аптеку, а второй — давать врачу с каждого такого лекарства определенную сумму, обыкновенно от 10 до 50 процентов». Например, врач прописывал иодистый калий в растворе не воды, а померанцевого сиропа, что обходилось больному в три раза дороже. Вместо того, чтобы посоветовать больному купить на 5 копеек бертолетовой соли, врач прописывал эту соль в растворе, да еще с прибавлением ямайского рома; вместо пакетика простой питьевой соды врач прописывал ту же соду в пилюлях и т. д. Конечно, были аптеки, исполнявшие свои обязанности вполне добросовестно. Но это было исключением, и на них показывали пальцем.
Аптека магистра фармации Ф.Х. Грахе
Сведения о жизненном пути Фердинанда Христиановича Грахе, крупнейшей фигуры казанского, да и не только казанского аптечного мира, легко почерпнуть в сети. Вот что, например, пишется в книге «Казанское дворянство 1785—1917 г. Генеалогический словарь»:
Грахе (Grahe).
Род внесен в 3-ю часть дворянской книги Казанской губернии по определению Казанского дворянского депутатского собрания от 13.08.1891.
Род Грахе (первая цифра — номер по порядку, вторая — номер отца).
I001.000 Фердинанд-Карл (Фердинанд Христианович, Федор Христианович) (19.02.1825, Амбла, Ревельский у. Эстляндской губ., — 29.03.1905, Гогенберг), лютеранского вероисповедания, с 1888 г. — русский подданный, статский советник, провизор, магистр фармации, кавалер орденов Св. Станислава 2-й и 3-й ст., Св. Анны 3-й ст., Св. Владимира 4-й ст. За ним в городе Казани двухэтажный каменный дом, аптека, заведение искусственных минеральных вод, торгово-промышленные заведения. Женат на дочери статского советника Блосфельда.
Жена (брак с 26.12.1862) Виктория-София-Наталья Егоровна Блосфельд (2.05.1845, Казань — 1905, Вена), дочь Георгия Акимовича Блосфельда (1798—1884), врача, профессора судебной медицины в Казанском университете.
II
002.001 Эмилий-Генрих-Оскар Фердинандович (5.01.1867— ?), по другим данным род. 13 (25) декабря 1866 г.; врач.
Жена (брак с 2.05.1895) Герда Пэтцольд (Gerda Paetzold) (1876— ?).
003.001 Виктория-Ольга-Амалия-Франциска Фердинандовна (18.07.1875— ?).
Муж (с 14.12.1896) Альфред Эдлер фон Шенк (5.07.1863, Дайбах — 12.10.1952, Вена), австро-венгерский генерал пехоты (1.2.1918).
004.001 Александр-Генрих-Юлий Фердинандович (7.10.1878— ?).
005.001 Мария-Амалия-София Фердинандовна (23.06.1880— ?).
Автору хотелось бы обратить внимание лишь на некоторые детали. Родственными связями с семьей Бахманов объясняется расположение аптеки Грахе. Она находилась в здании, принадлежавшем Бахману, и постепенно разрасталась на северо-запад по Малой Проломной улице. С угла Малой Проломной и Поперечно-Воскресенской улиц был вход в подвалы, где работал «Завод искусственных минеральных вод» Ф.Х. Грахе, перешедший затем к его сыну Эмилю. Низкое качество казанской воды и недостаточная водопроводная сеть обеспечивали высокий спрос как на минеральную воду, так и на различные прохладительные напитки. Уже в то далекое время заведение Грахе продавало свои воды в сифонах. Образец такого сифона нашелся на одном из аукционных сайтов.
При аптеке Грахе работала лаборатория, в газетах нередко были ее объявления.
Аптека отзывалась не только на потребности обывателей в лекарствах. В отделе ручной продажи самой аптеки, а позже и в аптекарском магазине Грахе можно было купить множество предметов, имеющих хотя бы косвенное отношение к сбережению здоровья.
Аптека и лаборатория магистра фармации В.Р. Бенинга
Эта аптека была вполне солидным заведением, имевшим собственную бактериологическую и химическую лабораторию.
Для любителей подробностей сообщим, что аптека Бенинга находилась сначала в доме Данилова на Покровской улице, позже она разместилась напротив на той же улице, в примечательном здании, связанном с именами А.М. Бутлерова и родственниками знаменитого писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. В 1857 году оно, как видно из архивных документов, принадлежало Надежде Михайловне Бутлеровой, а до того им владела прапорщица Евпраксия Спиридоновна Бельянова. В 1870 году домом в 18 комнат (плюс 4 кухни) уже владела коллежская секретарша Анна Степановна Аксакова.
В этом доме на Большой Покровской улице находилась «Покровская аптека» провизора Бенинга.
Аптека провизора М. Левидова
Немного о доме, в котором располагалась аптека. Он был приобретен 5 февраля 1860 года женой арского купца Анной Степановной Молотковой за 7 060 рублей. Уже через неделю после покупки, 11 февраля, Казанским магистратом А.С. Молоткова была зарегистрирована полной законной владелицей «дворового места, дома и каменных служб, находящихся во второй части Казани на Поперечно-Владимирской улице в ряду каменных строений». Новая хозяйка оказалась весьма деятельной женщиной, сумевшей в короткое время существенно благоустроить приобретенную недвижимость.
22 ноября 1871 года на 36-м году жизни А.С. Молоткова скоропостижно скончалась, и недвижимость на Поперечно-Владимирской улице переходит к самому арскому купцу Якову Ивановичу Молоткову, который всего на 3 года пережил свою супругу, преставившись 11 сентября 1874 года. Дом этот в несколько измененном виде можно видеть и сейчас — это домовладение №27 по ул. Чернышевского.
Эта аптека упоминалась в «Казанском телеграфе» как пример «еврейского засилья» в Казани. В советское время аптека тоже упоминалась, но уже в связи с тем, что младшая дочь владельца была деятельной марксисткой.
«Центральная» или «Большая Проломная» аптека Ю.Ф. Гренинга
Так уж сложилось, что некоторые владельцы казанских аптек оставили по себе память не столько своей профессиональной деятельностью, сколько побочными увлечениями. Яркий тому пример — владелец «Старой Проломной аптеки» А.И. Бренинг, знаменитый фотограф. О Ю.Ф. Гренинге знают меньше, а ведь именно он был основателем первоэкранного кинематографа «Аполло» на Большой Проломной в доме Красниковой. В 1914 году, после перехода к Петцольду, «Аполло» был переименован в «Электру», а при советах сначала в «Электро», а потом в «Татарстан».
Не вызывает сомнений успешность ведения провизором Гренингом дел в своей аптеке: ведь именно на деньги от аптечного бизнеса сумел Юлий Федорович устроить свой кинотеатр. При всем том, владелец «Центральной» аптеки не был чужд филантропии: много лет он бесплатно снабжал медикаментами Ольгинский приют трудолюбия на Вознесенской улице.
Аптека провизора Шварца
До того, как завести собственную аптеку, Юлий Иванович Шварц работал провизором в аптеке Ф.Х. Грахе. Первоначально, во всяком случае уже в 1897 году, аптека Шварца располагалась в доме Данилова на Старо-Комиссариатской ул. (после 50-летия со дня смерти Н.В. Гоголя получившей имя писателя). С постройкой техником городской управы Петровым по проекту архитектора К.С. Олешкевича дома Чукашевой по Большой Лядской улице в 1910 году аптека была переведена на первый этаж этого здания и с тех пор целое столетие находилась там как аптека №14. Бывший ее владелец, ставший заведующим, скончался в 1929 году.
Как обычно, автор не полностью справился с заданием. К увлекательной теме аптечных магазинов он даже не приблизился. Ни в малой степени не затронуты темы старого аптечного лекарственного ассортимента и технологии. Далеко не обо всех казанских аптеках удалось автору рассказать. В отношении одной аптеки это сделано сознательно: имеется в виду знаменитая аптека Бренинга. Сеть буквально насыщена материалами об этой аптеке. Не всегда эти материалы полностью объективны: аптека Бренинга не была ни крупнейшей, ни старейшей, ни богатейшей. И известность ее во многом основана на хобби ее владельца. Но как бы там ни было, стараниями многих людей Казань получила замечательный уголок на своей главной улице — «Старую Проломную аптеку» провизора Бренинга. На этой оптимистической ноте автор прощается с читателями.