«Новый генплан форматирует Казань в сторону уплотнения...»

«Девелоперы могли бы объединиться и заказать альтернативное исследование»

— Новый Генеральный план Казани критиковали уже все, кому не лень. Но может быть проблема в самом формате этого документа, который устарел? Поэтому хочется понять, что такое генплан для современных российских городов: руководство к действию или чисто бюрократическая формальность?

— В рамках действующего законодательства это необходимый документ. Мы не можем остановить жизнь в городе, сказав, что теперь будем жить без генплана. Любое системное изменение, особенно в системе принятия решений, не происходит быстро. Но то, что генплан на постсоветском пространстве — неработающий механизм, это факт, который признают и чиновники, которые выступают как заказчики генплана, и эксперты, которые занимаются его формированием.

Пару лет назад на форуме генпланистов в Санкт-Петербурге приводилась статистика, что исполняемость генпланов на постсоветском пространстве на уровне 7 процентов. Это говорит о том, что реальная жизнь изменилась, реальные городские субъекты и стейкхолдеры изменились, изменились их цели и поведение, а документы и нормативная база не успевают за этим процессом. Разработать альтернативный генплану механизм принятия решений достаточно сложно, потому что у нас в постсоветских городах за все по-прежнему отвечает администрация, и никто не берет на себя ответственность предложить альтернативную концепцию развития.

«Выгодно застраивать и развивать те участки, которые уже есть. Но конфликты по генплану связаны с тем, что свободной земли в городе давно уже не осталось». Фото Максима Платонова

— А кто может сделать такое предложение, если не сама администрация?

— Например, девелоперы могли бы объединиться и заказать альтернативные социологическое, экономическое и экологическое исследования, чтобы, опираясь на эти данные, разработать свои предложения по развитию пусть не всего города, а хотя бы некоторых территорий. Они этого не делают. Им выгодно застраивать и развивать те участки, которые уже есть. Но конфликты по генплану связаны с тем, что свободной земли в городе давно уже не осталось. Город постоянно как резиновый пытается расширить границы, но это тянет за собой проблемы с инфраструктурой. Никто не готов вкладываться в инфраструктуру, ведь для этого нужны капитальные инвестиции, а они есть только у государства. Это хорошо видно по Казани, которая развивалась скачками от Тысячелетия, к Универсиаде и так далее.

«Стратегии социально-экономического развития территорий проработаны еще хуже, чем генпланы»

— Каким вы видите выход из этой ситуации?

— Мы не можем обойтись без генплана как документа, хотя он и не соответствует реальности. Но есть несколько компенсаторных инструментов, которые мы можем использовать, чтобы не порождать политический кризис.

Во-первых, следует изменить подход к разработке генплана. Сейчас мы участвуем в подготовке технического задания на разработку генплана в двух российских городах, в том числе в Санкт-Петербурге. Так вот в Санкт-Петербурге для этого создается бюро пространственного развития, команда которого в течение полугода проводит серию консультаций с собственниками земли и разными городскими сообществами. Не навязывая решений, просто собирает информацию о том, что сейчас раздражает городские субъекты, в чем они готовы поучаствовать, есть ли у них ресурсы. Этот низовой материал превратится в сложное техзадание, где будут учтены пожелания не только крупных инвесторов и администрации, но и небольших игроков. В техническом задании могут быть конфликты. Например, жители хотят один тип застройки, инвесторы — второй, а эксперты рекомендуют третий. Конфликты — это хорошо. Главное, что мы уходим от ситуации, когда проектировщики генплана сами себе формулируют эти вопросы и сами на них пытаются ответить. Особенно когда разработчики не местные и исходят из собственной модели, что хорошо для Казани, а что нет.

Второй момент. Чтобы реализовать генплан не хватает стратегии. Потому что генплан — это только пространственный документ о том, как мы развиваем территорию. А территория — только один из слоев, и не самый большой. Есть социальный слой сообщества, типы деятельности, бизнесы разных размеров, учреждения. Есть ли у нас стратегия, увязывающая их взаимодействие? Представляем ли мы какие типы экономической деятельности сейчас представлены в Казани, кем, в каком объеме, что развивается, что сокращается и чего не хватает? Стратегии социально-экономического развития территорий принимаются, но они проработаны еще хуже, чем генпланы. Потому что их разработкой занимается только администрация, а должна быть большая политическая работа, когда депутаты, экспертное сообщество, политики и предприниматели договариваются между собой. Вырабатывают общее представление о том, что они будут создавать, а что менять.

«Чтобы реализовать генплан не хватает стратегии. Потому что генплан — это только пространственный документ о том, как мы развиваем территорию. А территория — только один из слоев, и не самый большой». Фото Инны Серовой

Третья проблема в том, что любая территория сохранила с советского времени настрой на экстенсивное развитие. «Построить 10 миллионов квадратных метров жилья и 20 детских садиков». Критерии развития зафиксированы очень социалистические: выше, больше, глубже. На самом деле постиндустриальная экономика, это совсем другое качественное развитие. Сколько инноваций, сколько предпринимателей, какого качества экспорт. Смена показателей развития очень сильно влияет на качество реализации тех документов, которые призваны управлять развитием. Поэтому в городе должен возникнуть консенсус по поводу того, какая должны быть Казань, в чем ее уникальность, в чем ее миссия. Миссия города не может быть слишком абстрактной, потому что будет непонятно что делать. Миссия не должна быть слишком материалистичной, потому что тогда будет снова стройка ради стройки. Она не может быть сугубо культурной, где только музеи и туризм, или только социальной, где только садики и школы. Нужен баланс.

«Генплан — лакмусовая бумажка, которая показывает уровень развития диалога в городе»

— Не так давно в Иннополисе обсуждали перспективы создания умных городов. Как то, о чем вы рассказали, соотносится с концепцией «умного города»? Могут ли помочь цифровые технологии?

— Все давно уже пришли к выводу, что умный город — это не датчики и не технологии. Это качественное развитие людей и компаний, которые эти технологии применяют. У нас технологии бегут впереди развития субъектов, но нет горожан, готовых платить за другое качество среды и инвестировать в нее, потому что не решены другие базовые вопросы. Взять хотя бы уровень Казани, где дворовые территории выглядят в лучшем случае как парковка плюс детская площадка. Хотя на эскизах все было красиво, было много деревьев и не было заборов. И это в центре города, где дорогое жилье.

Умный город создается через формирование коллективного мышления. Прежде, чем делать, давайте подумаем, а для этого сначала поговорим со всеми. Это размышление, вовлечение, моделирование. И здесь цифровые технологии позволяют управлять сложностью и объемами данных. Но если нет тех, кто эти данные мог бы использовать, мы можем получить систему, когда часть городских служб имеет большие объемы информации, но она лежит мертвым грузом. Просто потому, что остальные субъекты до этого уровня не доросли. Поэтому данные важно открывать, например, при разработке того же генплана. Чтобы разные субъекты понимали в каком состоянии находятся разные территории города. У нас же обычно данные, собираемые при разработке генплана, публичными не становятся. В итоге мы получаем конфликты. Почему вы здесь проводите дорогу? Почему это строите, а это сносите? Генплан — лакмусовая бумажка, которая показывает уровень развития диалога в городе.

«Казани надо учиться на проблемах Москвы, которая находится в кольце градостроительных конфликтов»

— За время работы в Казани, вы, наверное, уже успели изучить полемику вокруг нашего генплана. Какие наиболее критичные моменты сразу бросаются в глаза?

— Наиболее критично в этом проекте то, что он задает довольно жесткий вектор развития Казани. Он форматирует Казань в сторону уплотнения и усиливает те тенденции, которые уже есть, не создавая других вариантов. Он не говорит: «Ребята, стоп! Давайте Казань развивать не количественно, а качественно. Давайте доводить город до состояния комфортной среды и хорошей экономической модели».

Сначала надо решить, как развивается Казань с точки зрения типов деятельности и сценариев (здесь мы работаем, здесь живем, здесь принимаем туристов), а потом уже разрабатывать транспортную модель

— А как вообще можно измерить качественное развитие?

— Возможно генплан и не подходит для измерения качества, но кроме него есть правила землепользования и застройки, а также концепции развития конкретных районов. Один из таких документов по развитию исторического центра создает наша рабочая группа. Мне кажется, что генплан города должен состоять не из одного документа, а из пакета документов разного масштаба и степени детализации. И ответственный должен быть не один — администрация города, а группа сообществ и профессиональных союзов, которые будут защищать свои интересы.

— К новому генплану Казани было много нареканий по поводу развития транспорта. Почему учесть разные интересы по этой теме оказалось сложнее всего?

— Транспорт, это вечная проблема постсоветских городов, потому что транспортники всегда бегут впереди паровоза. На самом деле транспорт — это функция связи, а первичны в городе типы деятельности. Сначала надо решить, как развивается Казань с точки зрения типов деятельности и сценариев (здесь мы работаем, здесь живем, здесь принимаем туристов), а потом уже разрабатывать транспортную модель. Простой пример, когда в Москве, чтобы избавиться от пробок, до максимума расширяли дороги, то исчез пешеходный трафик, а следом в центре города стала умирать торговля. Потому, что никто не подумал, что город — это сложная система связей.

Стратегия всегда первична. Но у нас даже комплексную застройку, которую на словах все любят, никто не может реализовать. Девелоперские проекты комплексной застройки — это микс советской градостроительной школы, плюс немножко европейской архитектуры и социального обременения в виде садиков и школ. Вся комплексность заключается только в торговом центре, который попал или не попал в это пятно застройки.

— Жители казанских поселков обнаружили, что по новому генплану по их домам проходят дороги и другие коммуникации. Это вызвало бурю протестов. Социальная напряженность при принятии подобных документов неизбежна или есть практика предотвращение таких ситуаций?

— Всегда страдают наименее защищенные группы, чьи интересы никто не представляет. Город — это изменяющаяся структура. Всегда что-то строят, что-то сносят. Вопрос в том, как это делается? Жителей волнует вопрос компенсаций и вопрос объяснений. Жителей пугает страх неизвестности. А берется он от незнания и непонимания. Потому, что никто не объяснил им, что мы снесем это не сейчас, а через столько-то лет, а до этого будет компенсация.

В постсоветском городе не осталось простых решений. Нет свободных площадок для застройки, дефицит качественной среды и общественных пространств

Для чего мы в Санкт-Петербурге потратили полгода «на разговоры»? Потому что это не разговоры, а выяснение и сведение позиций. Чтобы люди понимали откуда в генплане взялись решения. Когда нет понимания, включается защитный механизм страха, и он начинает блокировать любое решение.

Сейчас Казани надо учиться на проблемах Москвы, которая находится в кольце градостроительных конфликтов. Проблемы мусора, экологии, роста численности должны быть учтены в генплане. В постсоветском городе не осталось простых решений. Нет свободных площадок для застройки, дефицит качественной среды и общественных пространств. Вместе с этим нет примеров комплексных решений и очень слабые социальные связи.