«Каждый, кто приходит в Дагестане в госорганы, знает: он будет участником воровства»

Политолог Магомед Магомедов, заместитель главного редактора дагестанского издания «Черновик», поделился с корреспондентами Федерального агентства новостей рецептами оздоровления ситуации в Дагестане с точки зрения борьбы с клановостью и коррупцией.

— Какова сегодня реальная ситуация в борьбе с коррупцией в Дагестане?

— Борьба с коррупцией в Дагестане не носит какой-то особый, отличающийся от федерального тренда характер. Закладывается такая традиция, что каждый раз, когда в регион приходит новый глава, сразу провозглашается активная борьба со всем местным «злом». Что касается Дагестана, то это клановость, семейственность, коррупция, терроризм и т. д. Государство, отправляя в республику нового человека, оказывает в этом плане региону поддержку, чтобы продемонстрировать борьбу с этими явлениями. Когда пришел Рамазан Абдулатипов, активизировалась борьба с терроризмом. В ходе одной из контртеррористических операций был уничтожен Ибрагим Гаджидадаев — одиозный боевик.

Сегодня ситуация аналогичная: назначению Владимира Васильева предшествовало появление информации о негативных явлениях в дагестанском обществе, потому что коррупция в республике перешла все мыслимые границы. Чуть ли не физически ощущалось, что есть клановость, есть какое-то беспредельное распределение оставшегося народного добра. Почти прямо объявлялась стоимость должностей. Васильеву надо было показать, что с его приходом ситуация меняется.

Но то, что произошло в Дагестане, — задержание верхушки правительства, на самом деле — борьба по верхам. На одном из недавних совещаний Васильев сказал, что здесь «надо сажать и сажать». К сожалению, за последние лет десять институт власти в нашей республике сложился таким образом, что человек, приходя в систему госорганов, знает, что будет либо воровать, либо обслуживать тех, кто ворует, то есть будет соучастником.

Если проводить все следственные действия и аресты, устанавливать всех организаторов, соучастников, исполнителей, руководителей преступных группировок, то надо арестовывать всех. И когда в Дагестан приезжали с проверками и обысками «тяжелые» — сотрудники ФСБ из Москвы и региональных ЦСН (Центров специального назначения ФСБ, — прим. ФАН), люди шутили, что проще на все административные здания поставить решетки и всех там же и содержать. Потому что на самом деле надо было бы забирать всех.

Но Васильев не может посадить всех. Он вынужден проводить выборочные мероприятия, «акции устрашения», потому что элита крепко спаяна между собой межнациональными браками, совместным ведением бизнеса.

«Назначению Владимира Васильева предшествовало появление информации о негативных явлениях в дагестанском обществе, потому что коррупция в республике перешла все мыслимые границы». Фото kremlin.ru

Когда говорят о Дагестане, то размышляют шаблонами: клановость, за каждой национальностью закреплена та или иная должность и т. д. На самом деле — это мифы, которые искусственно поддерживаются руководящей прослойкой Дагестана на федеральном уровне, перед Москвой, перед [президентом РФ Владимиром] Путиным для того, чтобы к Дагестану проявлялось какое-то особое отношение, чтобы сохранить статус-кво: позволять спаянным между собой кланам и группировкам, как и раньше, «дербанить» бюджет.

Но люди, которые раньше позиционировались как гордость Дагестана, сейчас стали постояльцами СИЗО. И, что самое страшное, в дагестанских соцсетях это было воспринято как национальный праздник. Люди радовались, что наконец-то кого-то забрали в Москву. Но в то же время все видят, что, скажем, из десяти коррупционеров взяли двух-трех, а остальные остались. Удивляет, что оставшимся доверяют тот же фронт работы, за который они отвечали раньше!

Для среднестатистического жителя Дагестана Россия представляет собой некий образ государства, где относительно честно и справедливо работают законы. Люди хотят жить в такой России, где соблюдаются законы, где тебе не подбросят наркотики и патроны, где тебя не будут пытать только за то, что ты носишь бороду, и т. д.

И когда приходит Васильев и говорит, что к вам пришла Россия, — общество воспринимает такой посыл, что мы уже должны жить в почти идеальных условиях. Но когда люди видят, что аресты останавливаются, а новых не ожидается, что коррупционеры, оставшиеся на местах, потихоньку начинают ту же политику, как и до Васильева, это начинает людей раздражать.

Это раздражение, как и с Абдулатиповым. Когда Абдулатипов пришел к власти, тоже возникло ощущение праздника. У него был рейтинг поддержки в 75—80% населения, а уже через год были другие чувства и цифры. К нам попадали отчеты ФСО по опросам населения, и там Абдулатипов занимал место не выше 80-го. А под самый конец он уже стойко занимал последнее место в рейтинге. Его реальная поддержка была в границах 2—5 %.

У Васильева — большой рейтинг поддержки населения. Наше издание раз в полгода проводит небольшие социологические опросы. Нам есть с чем сравнивать в динамике. Мы видим, что сейчас у Васильева поддержка в пределах 50—60 %. Для дагестанского лидера это высокие цифры. У Васильева есть кредит доверия, и у населения есть желание, чтобы он продолжил антикоррупционную политику.

Я озвучиваю общественное мнение, потому что мой собственный рецепт не заключается в том, чтобы сажать. На мой взгляд, Васильев должен провести своего рода «децимацию». Не обязательно сажать.

«Когда Абдулатипов пришел к власти, тоже возникло ощущение праздника. У него был рейтинг поддержки в 75—80% населения, а уже через год были другие чувства и цифры». Фото Михаила Козловского

Что такое коррупционер в современной России? Это, в принципе, эффективный бизнесмен, но жуликоватый, который найдет, где урвать. Но если он находится во власти и использует свои властные полномочия в интересах своего бизнеса, естественно, он будет создавать для себя монопольные условия, ручейки, которые будут приносить теневой доход. В плане коррупционной емкости Дагестан не отличается от Кемерово, Санкт-Петербурга или Перми. По большому счету, разницы никакой.

На мой взгляд, в Дагестане нужно продолжить «варягизацию» — полностью уволить тех людей, которые достались в наследство от прежней команды, и набрать во власть дагестанцев, которым еще можно доверять — пусть их проверят на детекторе лжи, пусть проведут настоящий кадровый отсев. Но если есть и там недоверие, пускай из Татарстана, Башкортостана, Москвы привезут менеджеров, которые год или два поработают здесь, подготовят кадры и передадут им управленческие функции.

— Есть ли лекарство от клановости?

— Рецепт от клановости есть, но для того, чтобы его применить, нужно ломать устои в целом по стране. Но в Дагестане, на самом деле, клановость гипертрофирована, потому что это происходит при полном безучастии правоохранительных органов. Ситуация такова, что в правоохранительных органах складываются уже свои кланы, основная задача которых — просто «пасти овец». Есть бизнес — это «овцы».

К примеру, в строительную отрасль назначается куратор, и он ее «пасет», время от времени «стрижет с них шерсть» в виде чемоданов, которые далее распределяются.

А еще есть нефтянка. Васильев — в шоке от нефтянки. Он говорит: «Как же так, пять или восемь нефтеперерабатывающих заводов в Дагестане. Все они производят дистиллят, потому что он не облагается акцизом. А на самом деле под видом дистиллята уже проходят бензин, дизельное топливо, другие ГСМ».

Насколько мы знаем, эта область находится под очень плотным кураторством и МВД, и ФСБ, проводятся прокурорские проверки. До сих пор никто, кроме Васильева, этого не видел в Дагестане?

Поэтому очень многие дагестанцы и политики, которые связаны с Дагестаном, говорят: а что, у вас только сейчас открылись глаза? Это происходило годами в нефтянке, строительном бизнесе, энергетике, медицине, дорожной отрасли. Даже на борьбе с саранчой люди умудрялись «рубить бабло», потому что на это закрывали глаза. Эти деньги подпитывали кланы.

«Это происходило годами в нефтянке, строительном бизнесе, энергетике, медицине, дорожной отрасли. Даже на борьбе с саранчой люди умудрялись «рубить бабло», потому что на это закрывали глаза». Фото riaderbent.ru

К моменту прихода Васильева кланы в Дагестане начинали преображаться в организованные преступные группировки, которые уже могли не оглядываться на кровь. И это очень опасная тенденция.

— Вмешательство Васильева оказалось своевременным?

— Очень своевременным. Это закономерно: когда приходит новый человек, он должен показать результат. В данной ситуации — это демонстрация, что здесь есть федеральный центр, что он сила, что он поддерживает Васильева. Это плюс для Дагестана.

Но коррупция и клановость — это явления, против которых разовые меры не применимы. В ручном режиме эти явления не побороть. Те, кто боролся с ними в ручном режиме, либо убиты, либо стали частью мафии. Остальные махнули рукой и разочарованно ушли в сторону.

Нужна система, которая будет держать кланы в состоянии взаимного конфликта. Только тогда они вспоминают про народ, про то, что нужно помогать, что еще есть люди на этой планете. Но эта система требует политических решений, которые упираются непосредственно в Москву, в федеральный центр, в Государственную думу, в Кремль.