«История одного хаджия»: арест за «Азбуку ислама», протесты татарской диаспоры и отправление в хадж
Путевые заметки татарского мусульманского богослова Мусы Бигиева о хадже. Предисловие.
В советское время легендарный татарский богослов Муса Бигиев был объявлен врагом народа, а знать о нем попросту было нельзя. К счастью, сейчас имя этого великого человека получило возможность вернуться к нам, в том числе благодаря труду известного исламоведа, старшего научного сотрудника Института истории им. Марджани Айдара Хайрутдинова. На страницах «Реального времени» ученый публикует увлекательный цикл материалов о жизни Мусы Ярулловича, включающий в себя уникальные записи Мусы Бигиева о его хадже 1927 года.
Мусульманский пилигрим
В один из дней хаджа, выпавшего на знойный июль 1927 года, к главному мусульманскому храму Кааба, что расположен в центре Запретной мечети в Благословенной Мекке, подошел не молодой уже человек, облаченный в традиционные одеяния мусульманского пилигрима. Двери храма располагались гораздо выше уровня земли, поэтому к ним вел наклонный помост из грубо сколоченных досок.
Человек задержался перед помостом лишь на несколько мгновений: сперва он окинул взглядом возвышавшуюся над ним массивную стену, затем потупил взор, поднял руки с раскрытыми ладонями, прошептал про себя короткую молитву, провел руками по лицу и ступил на помост. Медленно, но ровно и уверенно он стал подниматься вверх, пока не оказался у самого порога древней святыни. В дверях, подобно стражу врат рая, стоял сурового вида чернокожий араб из древнего рода хранителей ключей Каабы. Страж отступил в сторону, открывая страннику доступ внутрь храма…
То, что произошло в сумраке стен храма, мы можем узнать из чудом сохранившихся путевых заметок пилигрима: «Я подошел к дверям Каабы со словами приветствия. Затем вошел внутрь. Я совершил по два раката намаза в каждом из углов Каабы. Вознес молитвы за друзей, родственников, детей, семью, — за всех. Молитвы из Корана потоком лились из моих уст. Самая важная из моих молитв звучала так: «О Господи! Оживи Свою религию и Свой шариат моими руками. Позволь мне привести в порядок Твой шариат и позволь мне распространить Твой шариат в моей стране!». Именно эту молитву постоянно произносили мои уста все время, пока я находился внутри Каабы. Именно эта молитва произносилась моими сердцем и языком. Если изволит Бог, это вдохновение воплотится в жизнь».
Человек, о существовании которого нельзя было знать
Человеком, который в стенах Каабы обратился к Создателю с такими словами, был Муса Яруллович Бигиев, более известный как Муса Джаруллах Бигиев (1874—1949) — выдающийся татарский мусульманский богослов, религиозный мыслитель, философ, писатель, издатель, общественный деятель, педагог, журналист, путешественник.
В советское время имена многих из его соплеменников и единомышленников можно было не только упоминать, но и писать о них научные работы и литературные произведения, снимать фильмы. Так мы познакомились, например, с наследием Каюма Насыри, Ризаэтдина Фахретдинова. А вот с Мусой Бигиевым все было наоборот. Вопрос об упоминании его имени не стоял вообще, поскольку о существовании такого человека не знали. Нельзя было знать.
Почему? Это долгая история. Взять хотя бы тот факт, что Муса Бигиев был вынужден покинуть СССР тайно, и случилось это лишь в 1930 году. Враг народа? Однозначно! Но, разве не удивительно, что при этом советская власть не подвергла репрессиям членов его семьи? Да, его жену Асьму-ханум и шестерых детей высылали из Ленинграда, рассеяв по различным городам России. Но никого из них не отправили в тюрьмы или лагеря. По большому счету ссылка даже спасла семью Бигеева, ведь никто из них не погиб в блокадном Ленинграде. Более того, младшая дочь Мусы Бигеева Фатима-апа, с которой я имел честь быть знакомым, как-то поделилась со мной: «Это выглядит странным, но несмотря на то, что мой папа был объявлен врагом народа, я, студентка советского вуза сталинских времен, получала Сталинскую стипендию».
Да, это выглядит странным. Но лишь на первый взгляд. На самом деле за этой странностью кроется простая истина: фигура Мусы Бигиева была настолько значимой в мире ислама, что даже жестокая советская репрессивная машина не осмелилась перемолоть в прах его близких. Теперь имя этого великого человека получило возможность вернуться к нам. И это произошло лишь благодаря объективным историческим переменам, которые на самом деле являются лишь видимым следствием незримого божьего волеизъявления. Духовно-интеллектуальное наследие Мусы Бигиева начинает все ярче и ярче освещать пути дальнейшей эволюции мусульманской уммы России и всего мира.
Данный цикл познакомит публику лишь с одной страницей биографии великого богослова. Но, как мы увидим далее, даже на одной странице переплетены самые разные сюжетные линии его необыкновенной судьбы и жизни, отданной исламу.
Арест из-за «Азбуки ислама»
Итак, 1927 год. Согласно запискам самого Мусы Бигиева, он отправился в хадж в мае упомянутого года. Однако для того, чтобы иметь по возможности полное представление о том периоде в жизни ученого, и о том, как стало возможным это богоугодное странствие, необходимо вкратце рассказать об основных событиях его биографии, которые имели место в 20-е гг. ХХ века.
Начнем с того, что в 1923 году в Берлине вышло в свет объемное религиозно-философское и политико-социологическое произведение Мусы Бигиева «Ислам милләтләренә дини, әдәби, сәяси мәсьәләләр, тәдбирләр хакында» (т. н. «Воззвание к мусульманским нациям»). Данный труд известен также и под названием «Азбука ислама». Работа была задумана как мусульманский ответ на опубликованную в 1919 году «Азбуку коммунизма», написанную видными деятелями большевизма Н.И. Бухариным (1888—1938) и Е.А. Преображенским (1886—1937). Фактически, этот труд Мусы Бигеева представляет собой проект исламской конституции, родившейся в горниле перемен глобального масштаба, сотрясавших человеческое сообщество в первой четверти ХХ века.
В качестве редактора рукописи «Азбуки ислама» выступил выдающийся татарский писатель и общественный деятель, политэмигрант Гаяз Исхаки (1878—1954), который в те годы проживал в Берлине. Таким образом, книгу Мусы Бигиева «Азбука ислама», в которой были подвергнуты уничтожающей критике постулаты марксизма, к печати готовил известный антисоветчик и один из идеологов татарского национально-освободительного движения. Этих фактов оказалось достаточно для того, чтобы Муса Бигиев был арестован сотрудниками ОГПУ/НКВД в ноябре 1923 года.
Арест известного мусульманского ученого вызвал волну протестов в среде татарской зарубежной диаспоры. В частности, финские татары организовали сбор подписей под петицией об освобождении Мусы Бигиева и через представителей турецкой дипломатии передали ее в соответствующие органы власти СССР. В результате Муса-эфенди был освобожден из-под стражи, но ему было предписано в течение трех лет проживать в Москве без права покидать город.
Первый Всемирный мусульманский конгресс и отправление в хадж
Следует признать, что судебные меры, предпринятые властями по отношению к Мусе Бигиеву, не были жестокими. Проживая в Москве в качестве ссыльного, Муса-эфенди был тем не менее свободен в передвижении по городу, он мог встречаться и общаться с нужными ему людьми, в т. ч. и иностранцами, переписываться и заниматься научно-религиозной деятельностью. Более того, осенью 1925 года Муса-эфенди даже добился от органов советской власти разрешения на проведение отдыха в Крыму.
В середине 1926 года в Мекке состоялся первый Всемирный мусульманский конгресс, посвященный проблеме халифата. Для участия в работе форума была приглашена и делегация советских мусульман. Несмотря на статус политического ссыльного, Муса Бигиев, получивший индивидуальное приглашение от организаторов форума, получил также разрешение и от органов советской власти на участие в работе конгресса вместе с делегатами от Уфимского духовного управления мусульман. Поездка в Мекку состоялась, и Муса-эфенди принял участие в работе Мекканского конгресса 1926 года.
На рубеже 1926/27 гг. закончился срок московской ссылки Мусы Бигиева. Он сразу же вернулся в Ленинград, к своей семье, а спустя несколько месяцев отправился в хадж, совместив свое богоугодное путешествие с активным участием в деятельности оргкомитета Мекканского конгресса, о чем и свидетельствуют его дневниковые записи, с которыми вы сможете ознакомиться в следующей публикации цикла. В ней автор путевых заметок поведает о том, как «советская политика» доставляла китайских и российских мусульман в священные для них края, о нехватке питьевой воды в пути и усиленном контроле надзорных органов за хаджиями.