Артем Шипицын, Healbe: «Мы не ожидали, что Путин получит в руки наш браслет»

«Древняя» отечественная технология и критика от американских медиков

— Артем, скажите, почему вы решили заняться разработкой и производством именно фитнес-браслетов?

— Несколько лет назад я занимался маркетинговыми проектами (всяческими исследованиями, разработкой коммуникаций и продуктов для российских и иностранных клиентов) и у меня были партнеры, которые занимались технологическим консалтингом. Однажды они рассказали мне, что у них есть кое-какая отечественная разработка, оставшаяся еще с древних времен, но что с ней делать они не знают. Мне предложили что-нибудь придумать, чем я и занялся. В итоге появился проект Healbe.

— Нет ли у вас ощущения, что «мода» на фитнес-браслеты сходит на нет? Или одержимость идеей следить за своим весом все еще имеет место в обществе?

— Я не уверен насчет одержимости, однако идея, на мой взгляд, актуальная. Если мы посмотрим на статистику по степени ожирения населения, то раньше это была история больше характерная для Штатов и в несколько меньшей степени для Европы, а сейчас оказались затронуты и Китай, и Индия, и частично Россия.

Это большая проблема, и, наверное, в будущем появятся какие-то методы, позволяющие решать ее принципиально иным образом, но пока никто не придумал ничего более умного, чем поменьше есть и побольше двигаться. Поскольку это довольно пространное утверждение, людям нужен какой-то способ более-менее быстро оценивать то, что они делают со своим организмом. Вот поэтому им нужны браслеты. Это как зеркало: в принципе, вы можете сделать себе прическу и без него, но лучше все-таки делать это с ним.

«Пока никто не придумал ничего более умного, чем поменьше есть и побольше двигаться. Поскольку это довольно пространное утверждение, людям нужен какой-то способ более-менее быстро оценивать то, что они делают со своим организмом». Фото Олега Тихонова

— Не могли бы вы пояснить, как та самая «древняя разработка» позволяет замерить уровень глюкозы, стресса и других показателей?

— Собственно говоря, мы измеряем не сахар: мы измеряем, как вода переходит из клеток во внеклеточное пространство и, уже исходя из этого, пересчитываем то, что происходит с сахаром, жирами и белками. Опишу процесс на простом уровне: когда мы с вами что-то съедаем, белки, жиры и углеводы из кишечника попадают в кровь, а для того, чтобы тело «запиталось», нужно, чтобы они попали в клетки.

Когда глюкоза попадает в клетку, она вытесняет воду — жидкость перетекает из внутриклеточного пространства в межклеточное. Этот процесс мы можем фиксировать, измеряя сопротивление фрагмента вашей плоти под сенсором браслета. То есть мы что-то съели, это что-то попадает в клетку, в момент попадания вытесняется вода, мы фиксируем процесс перетока жидкостей и, исходя из этого, пересчитываем то, что происходит с человеком.

— Пару лет назад, на этапе становления проекта, ваш метод измерения показателей подвергался жесткой критике со стороны американских медиков (в то же время российский ученый заключил, что ваша методика достаточна для контроля за весом). Как вы отнеслись к этой «кампании» со стороны американских экспертов?

— Мы смотрим на это позитивно. А вообще, давайте я попытаюсь переформулировать вопрос так: «Насколько доказано то, что мы действительно делаем то, о чем заявляем?». Есть несколько уровней, на которых мы предоставляем доказательства такого рода. Все начинается с момента подачи патентов — когда мы подаем их в официальные государственные структуры (не только российские, но и американские, и европейские) мы должны показать научную обоснованность того, что мы делаем.

Что касается непосредственно исследований, которые мы проводим для того, чтобы доказать, что все работает: если говорить именно про калории, то эти исследования мы продолжаем делать как внутри компании, так и со внешними исполнителями (мы делали их и в России, и в США, и в Китае). Замечу, что мы продолжим делать их и дальше, поскольку меняются и алгоритмы, и технологии. Если резюмировать, то мы в состоянии доказать эффективность.

Другой аспект — это мнение медицинского сообщества. Видите ли, у медиков такая работа, они обязаны быть консервативными, потому что они в нашей земной жизни — своеобразная «последняя инстанция». Поэтому то, что они говорят, что какие-то разработки или методы не работают — совершенно нормально.

«Три недели назад мы участвовали в выставке CES 2018 в Лас-Вегасе, которая является одним из главных событий в мире электроники, и по итогам нам стало ясно, что по сравнению с конкурентами мы чувствуем себя вполне уверено». Фото vk.com/healberus

Россияне на зарубежных рынках и «несуществующая» российская электроника

— А как браслет показывает себя на рынке в условиях достаточно жесткой конкуренции?

— Три недели назад мы участвовали в выставке CES 2018 в Лас-Вегасе, которая является одним из главных событий в мире электроники, и по итогам нам стало ясно, что по сравнению с конкурентами мы чувствуем себя вполне уверено, поскольку у нас есть такие параметры, как калории, гидратация (нужно вам выпить воды или не нужно), уровень стресса с использованием кожно-гальванической реакции — все это позволяет нам комбинировать изменения в эмоциональной сфере пользователя и понимать, что происходит с организмом в целом

Плюс, мы позволяем диетологам и тренерам получать доступ к клиентским данным и, соответственно, отслеживать, как работают рекомендации этих самых диетологов или тренеров на том или ином клиенте. Но с точки зрения бренда, конечно, мы слабее, чем большинство больших игроков — мы это понимаем. Однако пока нам удается перетягивать это «одеяло» своим функционалом. Я думаю, что по мере того, как мы будем расти, мы и с брендом придумаем что-нибудь веселое.

— На какие страны приходятся основные продажи?

— На сегодняшний день — это Китай и Япония, чуть поменьше США и Европа. Грубо говоря, половина приходится на Азию, примерно 20% — Штаты, еще 20% — все подряд (всего мы поставляем продукцию в 48 стран) и около 10% занимает Россия.

— А как воспринимают за рубежом российскую электронику гражданского назначения?

— Здесь есть разные аспекты. Если рассматривать ситуацию с точки зрения того, как русских воспринимают на других рынках, то могу сказать, что абсолютно так же, как на чужих рынках воспринимают любые другие национальности — так же, как воспринимают китайцев на американском рынке или наоборот. Естественно, никто не сидит и не ждет нас со счастливым выражением лица. Есть ли какие-то специфические особенности? На самом деле, мы с этим не сталкивались. С точки зрения имиджа, то тут тоже по большому счету всем все равно. Главный вопрос в том, что именно вы делаете, насколько это нравится людям и насколько с вами можно делать бизнес.

Упоминание российского происхождения проектов. Вы знаете, это скорее повод для шуток. Достаточно давно, когда у нас еще не было самого продукта, а был только прототип, я ездил на европейскую конференцию с участием ретейлеров. Я рассказывал закупщикам из больших сетей о нас и нашем продукте, они слушали-слушали, а в один момент переспросили: «Из России?». Я говорю: «Ну, да», на что мне ответили: «Блин, мы, конечно, думали, что там электроники вообще-то нет». Бывают такие ситуации, но мне кажется, в реальности, в нормальной, обычной жизни мы ничем принципиально не отличаемся от других.

«Есть ли какие-то специфические особенности? На самом деле, мы с этим не сталкивались. С точки зрения имиджа, то тут тоже по большому счету всем все равно. Главный вопрос в том, что именно вы делаете, насколько это нравится людям и насколько с вами можно делать бизнес». Фото vk.com/healberus

— Артем, скажите, каких вложений потребовал ваш проект и как привлекались инвестиции?

— Здесь нужно оговориться, что мы начали работу в 2012 году — это момент, когда мы собственно организовали компанию вместе с первыми инвесторами — венчурным фондом Starta Capital. Мы стартовали с их инвестициями, а также с деньгами, которые собрали партнеры. В тот период инвестиции в основном привлекались через друзей и знакомых.

Также мы участвовали в краудфандинге на Indiegogo, но мне сложно назвать это инвестиционным проектом. На самом деле это иллюзия, поскольку на деле это продажа, при которой вы просто получаете предоплату за свою продукцию. Нельзя сказать, что это инвестиции в честном виде. Это просто один из инструментов, кстати, не очень подходящий для «железячных» проектов.

Позже, в 2014 году, у нас появились более крупные инвесторы, бизнес-ангелы, которые помогли вывести проект на новый уровень. Сейчас мы привлекаем очередной раунд инвестирования, и к нам проявили интерес большие профессиональные игроки.

«Президентский» уровень стресса и хороший пиар, сослуживший нехорошую службу

— Как вы сейчас смотрите на тот скандал с краудфандингом (в 2014 году фитнес-трекер GoBe от компании Healbe собрал почти миллион долларов на IndieGogo. Американские СМИ поставили под сомнение возможность технической реализации всех заявленных создателями гаджета функций, после чего журналисты заговорили о дискредитации краудфандинговых сайтов)? Он послужил для вас пиаром или скорее негативно отразился на компании?

— На мой взгляд, та ситуация стала для нас очень хорошим уроком с точки зрения PR. У нас не было ни денег, ни возможностей, ни понимания того, как вообще работают пиар стартапа и работа на краудфандинговой площадке.

Наверное, это не очень правильно с точки зрения рассказа о том, какие мы классные (в чем я, честно говоря, не вижу смысла), но я все же скажу, что тогда мы многого не понимали. Мы, скорее, благодаря счастливому стечению обстоятельств, получили хороший, позитивный американский и европейский пиар — нас даже сравнивали с Apple. Но это сослужило нам нехорошую службу, потому что это родило очень большие ожидания. Тем более первая версия продукта — это всегда большие проблемы, а люди ждут от вас волшебства. В то же время, Indiegogo помогло нам понять, как вообще надо работать с пользователями и какой продукт им нужен. Так что для нас это не вопрос удачи или неудачи — это очень хороший опыт.

«Мы не ожидали, что все сложится так, что президент России получит в руки продукт, которым мы занимаемся. Это, безусловно, очень приятно. Но о прямом влиянии на продажи говорить сложно». Фото kremlin.ru

Тогда мы, помимо прочего, не смогли учесть того, что в разных странах пиар работает совсем по-разному. Взаимодействие с медиа в России и в Штатах — это разные вещи. Если в России вас в чем-то обвиняют и при этом вы не виноваты, то ваше молчание скорее будет интерпретировано как доказательство в пользу вашей невиновности. У нас так устроена культура: кто много рассказывает, тот скорее всего что-то и упер (как говорится, «на воре и шапка горит»). А в Штатах немного иначе — если к вам обращаются, то вы не должны молчать, если не хотите получить негативный эффект. Тогда мы не понимали этих вещей, что дало достаточно много проблем. Так что многие нюансы мы выясняли опытным путем.

— А то, что Владимир Путин примерил ваш браслет, дало какой-то эффект для раскрутки? (Во время презентации президенту рассказали, что гаджет может собирать информацию о количестве потребляемых калорий на что он отшутился: «Это безобразие! Надо выбросить немедленно! Жить невозможно так»).

— Вообще, это произошло по стечению обстоятельств — мы не ожидали, что все сложится так, что президент России получит в руки продукт, которым мы занимаемся. Это, безусловно, очень приятно. Сложно сказать о прямом влиянии на продажи, но мы и не рассматривали это как повод для пиара с точки зрения продаж, скорее, это повод для внутренней гордости за дело, которым мы занимаемся.

— Вопрос о том, замерил ли в итоге президент свой уровень стресса, до сих пор остается без ответа. А вы не в курсе, чем закончилась эта история?

— К сожалению, я не знаю, чем все завершилось. Более того, тогда он не мог замерить уровень стресса: технология, которую мы используем, требует, чтобы устройство некоторое время находилось на человеке. Уровень стресса — это ведь персональная вещь. Также было необходимо установить соответствующее приложение, в котором он бы ввел свои параметры.

— Артем, напоследок хочу спросить вас о том, по каким направлениям вы планируете развивать свой продукт в перспективе.

— Основная задача, с точки зрения алгоритмов, заключается в ускорении выдачи данных. Сейчас после того, как вы что-то съели, мы не покажем вам калории сразу, поскольку процесс переваривания занимает определенное время и зависит от того, что вы ели до этого и в каком состоянии вы находитесь. А пользователю, как я уже говорил в самом начале, хочется иметь перед собой некое «зеркало»: я съел три коробки печенья и мне хочется понять, могу я поесть еще что-то или все-таки хватит. Наша задача ускориться в этом направлении.

Вторая задача связана с обслуживанием всяческих диет: мы не всегда хорошо обсчитываем модные сейчас низкоуглеводные диеты или диеты с высоким содержанием жиров. Отдельная задача — обслуживание диабетиков. А если брать устройство в целом, то важной задачей является его миниатюризация и улучшение дизайна, потому что это вещь, которую люди носят на себе. Эта история особенно важна для девушек: у вас может быть сколь угодно космический функционал, но если девушка считает, что это некрасиво или неудобно, то вряд ли она сделает выбор в пользу такого устройства.