«Растите средний класс — он съест разницу между бедными и богатыми»
На Гайдаровском форуме призвали пересмотреть социальную политику в России. Начать предложено с повышения пенсионного возраста
«Останется ли социальная политика национальным приоритетом?» — такой несколько провокационный вопрос эксперты Гайдаровского форума задали самим себе и аудитории на одной из его «панельных» сессий. И решили: если и оставлять ее в приоритетах, то только порвав предварительно с привычным большинству россиян патернализмом. Настоящим патерналистом на фоне таких людей показался даже представитель российского правительства. Подробности — в репортаже «Реального времени».
Левый избиратель, правая власть
Удивительно, но при небольшом стечении народа двое из немногочисленных статусных гостей оказались «випами» татарстанского происхождения — это были депутат Госдумы и экс-министр здравоохранения РТ Айрат Фаррахов и его преемник Адель Вафин. К обсуждению они так и не присоединились, хотя модератор, декан экономического факультета МГУ Александр Аузан, просил аудиторию высказываться и задавать вопросы. Обсуждение это между тем оказалось настолько интересным, что к середине дискуссии зал набился битком.
Ведущий сразу признался, что ни специалистом, ни экспертом социальной политики не является, а является «максимум ее объектом». С одной стороны, сказал Александр Александрович, «я работаю в бюджетном образовании, с другой, взглянув на меня, можно понять, что я пенсионер, с третьей, я иногда обращаюсь к врачу». Собственно, под этими словами может подписаться любой человек, хотя и в разные периоды своей жизни — отсюда и интерес к дискуссии. «И еще почему эта тема важна для России, — сказал Аузан. — Потому что, как сказал один видный российский государственный деятель, в нашей стране левый избиратель, но правая власть».
Эту разницу во взглядах между правящими и управляемыми показала застрельщик обсуждения, директор Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Татьяна Малева. Но сначала она описала «точку, в которой мы находимся». Точка эта местами противоречивая (приблизительное цитирование):
— Да, в 2017 году были позитивные тенденции, и все с удовольствием признали бы, что экономический рост сопровождался и ростом социальной сферы. Но пазл здесь складывается не так легко. Да, есть хорошие новости: рекордно низкая инфляция, некоторое оживление на потребительском рынке и, самое главное, рост зарплат после трех лет падения. Но: если зарплаты и пенсии (последние тоже незначительно, но выросли), демонстрируют рост, надо бы ожидать и роста доходов населения. А этого не происходит.
То есть мы еще не прошли кризисную фазу. В 2017 году доходы падали в трех четвертях российских регионов. Если бы они росли, потребительский рынок вырос бы больше, чем на один процент, а население не нуждалось бы так в кредитовании.
Все это означает рост бедности населения. Считалось, что эта проблема ушла, но нет — уровень бедности в России составляет нынче приличные 14 процентов. Но мало того, продолжала докладчик, при этом у нас падает численность экономически активного населения. Начинаются большие проблемы с демографией, в ближайшие годы это давление будет ощущаться все сильнее.
Первое, что надо с этим сделать, по мнению Малевой, — это повысить пенсионный возраст.
Откладывать эту чудо-меру, «дающую мультипликативный эффект» и компенсирующую сокращение экономически активного населения (с последним спорить трудно), больше нельзя. Кроме того, нужны меры, которые пусть не поднимут, но хотя бы минимизируют демографическое падение.
— То есть мы нуждаемся в реформе социальной защиты, — подытожила Татьяна Михайловна. — Даже если бы Россия впала в ближайшее время в бурный рост, демографическая ситуация такова, что иждивенцев у нас будет становиться все больше. Поэтому соцзащита должна стать по-настоящему адресной.
Больше трансфертов, хороших и разных
В ответ на вопрос ведущего, что собирается делать с 14-процентным уровнем бедности правительство, первый заместитель министра труда и социальной защиты Алексей Вовченко напомнил эволюцию отношения российского государства к сотрясавшим его в постсоветский период кризисам:
— В 1998 году государство не сделало ничего, — напомнил замминистра. — В 2008—2010 годах оно вело себя уже совсем по-другому, осуществляя меры поддержки уровня доходов населения, особенно того населения, которое живет на зарплату и пенсию. Благодаря этим прямым трансфертам населению мы по доходам не провалились.
Правда, в кризис 2014—2016 годов, признал Вовченко, реальные доходы упали серьезно — сильнее, чем ВВП. Поэтому государство обратит первостепенное внимание на те самые «трансферты населению» в виде валоризации (переоценки) пенсии, социальных доплат к пенсиям, зарплат бюджетников.
— Да, президент России объявил демографическую программу, но на самом деле это та же самая поддержка населения, — заявил заместитель министра.
Таким образом, Вовченко, как ни странно, выглядел в дискуссии как главный заступник социального государства. Модератор даже мягко попенял ему после выступления — ямы, значит, будем деньгами закрывать, а не средний класс выращивать.
Федерализма у нас нет. И напрасно
Известный специалист по региональной проблематике, профессор МГУ Наталья Зубаревич продолжила описание нехорошей «точки», в которой оказались россияне:
— С доходами по-прежнему плохо. Та четверть регионов, где доходы в прошлом году росли, — это слаборазвитые территории, где эти доходы изначально были маленькие. В остальных же регионах никакого роста не было. Отличий в 2017 году было всего два: 1) Москва оторвалась еще сильнее; 2) деньги идут в основном в нефтегазовые регионы и, опять-таки, в столицу.
При всем при этом социальную политику в стране определяют региональные бюджеты. И в 2017 году они стали экономить на социальной защите. Львиную долю профицита региональных бюджетов, о котором с удовольствием докладывает Минфин, обеспечивает, конечно, Москва. Больше половины регионов имеют дефицитные бюджеты.
Вспомнила Зубаревич и о региональных долгах, и о жестком федеральном надзорном прессе.
— Федерализма у нас нет, — резюмировала ученый. — А ведь на самом деле разнообразие спасает нашу страну — потому что каждый выживает по-своему. Разнообразие — это адаптационная возможность, а не проблема. Так что давление на регионы — совсем не лучший способ осуществления государственной социальной политики.
Под конец на вопрос из зала: «Какой самый действенный механизм борьбы с социальным неравенством?» — ответила Татьяна Малева.
— Надо бороться за то, чтобы не зашкаливала нижняя планка. А верхняя не может быть регламентирована, — сказала она почти как древняя и мудрая бабушка из популярного в начале 1990-х анекдота про разницу между революционерами 1917 и 1825 годов. — Нужно растить средний класс. Именно он снимает дифференциацию между бедными и богатыми.