Бейтимир Асенов: «На мои вечеринки Госнаркоконтроль приходит в качестве гостей»

Моя юность пришлась на расцвет андеграундной клубной культуры. Я танцевала под разную музыку, могла отличить trance от techno, ездила на open airs и ясно представляю, что такое клубный перформанс. В 2003 году Андрей Питулов — основатель ночного клуба «Станцыя» — рассказал о безумной идее: открыть клуб с лозунгом «Пафос и понты». Тогда это казалось не столько невероятным, сколько прямой насмешкой в адрес «богемной» тусовки Казани. Именно их представителей сегодня принято называть VIP-персонами.

Прошло меньше пятнадцати лет, и идея Андрея воплотилась в жизнь сама собой, как в плохой книге-антиутопии. Заведения, которые открываются в городе с целью заработать денег, а не для душевного равновесия владельцев, нещадно эксплуатируют этот лозунг. «Пафос и понты» выдавили из города андеграундную тусовку. Попасть на techno-вечеринку можно только через информирование в закрытых telegram-каналах. СМИ пестрят заголовками, что клубная культура умерла или как минимум переживает кризис. Самое время спросить «А что же происходит?» у тех, кто правит бал сегодня.

Бейтимир Асенов — не только завидный жених Казани, но и успешный промоутер. При его участии открылся клуб «Рай», при нем Extra Lounge взобрался на пик коммерческого успеха. Он превратил «Бурбон» в ресторан клубного формата. А после Нового года город ждет совершенно новое заведение под управлением Бейтимира.

«Соль — это полный андеграунд»

Екатерина: В последнее время в онлайн-СМИ города часто появляются ностальгические материалы о клубной культуре Казани. Посыл примерно одинаковый: как хорошо и классно было раньше и как печально сейчас. Пару лет назад сняли фильм, посвященный 25-летию казанского рейва. Основные события пришлись на конец 90-х — начало нулевых. Вместе с этим появилось понятие «кризис клубной культуры». Ты, как человек, который активно и успешно занимается клубной жизнью сейчас, поддерживаешь общие настроения? И почему в принципе так говорят?

Любителей клубной электронной музыки стало гораздо меньше. А молодежи не привили интерес к качественной музыке. Их мало, и они предпочитают отдыхать в заведениях бурного типа

Бейтимир: «Старая» тусовка выросла. Им уже неинтересны клубы. Они выбирают рестораны в качестве места для отдыха: посидеть, поесть и только потом поехать в ночной клуб. Поэтому сегодня все больше ресторанов меняет формат в сторону ночного заведения по пятницам и субботам. Сейчас заведений гораздо больше, чем было десять лет назад. Тогда у владельцев клубов, ресторанов и баров были более выгодные условия. По факту за последние десять лет население города сильно не увеличилось, как и платежеспособность. Но при этом цены в заведениях выросли. Каждый выбирает то, что он хочет.

Екатерина: А выбор есть? У меня, как у человека, который раньше активно посещал клубы и любит качественную электронную музыку, выбора нет.

Бейтимир: Любителей клубной электронной музыки стало гораздо меньше. А молодежи не привили интерес к качественной музыке. Их мало, и они предпочитают отдыхать в заведениях бурного типа. По-моему, есть такой бар «Соль»…

Екатерина: Ты там был?

Бейтимир: Да, один раз. Это было утром. Мы с другом решили туда заглянуть, но нас сначала не пустили. «Соль» — это полный андеграунд. В Москве много подобных заведений, но они гораздо круче сделаны. Во-первых, инвестиций со стороны учредителей больше. Во-вторых, аудитория более платежеспособная.

Сейчас в Москве новый тренд — маленькие концептуальные бары, но с очень крутой электронной музыкой. Туда ходит так называемая «тусовка бомжей». Это люди, которые абстрагируются от материальных вещей и пафоса. При этом это достаточно богатые люди, чаще всего айтишники. Они носят smart-часы, кеды, балахоны, простые джинсы. Внешне выглядят непрезентабельно, в традиционном понимании этого слова. Но могут подъехать на Maybach с охраной и пить дорогое шампанское в баре. Таких людей в Москве становится все больше. Заведения меняют формат и подстраиваются под них.

Екатерина: Прекрасная тенденция. Жаль, что только в Москве…

Попса сама по себе не так плоха, но ее нужно грамотно «мешать» с клубной музыкой. Речь даже не о том, чтобы прививать вкус к хорошей музыке. Скорее приучать к эксклюзиву. Ты приходишь в клуб для того, чтобы услышать музыку, которую не услышишь на радио

Искушенная публика понимает гастрономическую еду, остальным хочется борща

Екатерина: Клубные рестораны, которыми ты занимался и занимаешься, по концепции очень похожи на те, что сейчас отмирают в Москве. Посетители Extra Lounge, «Бурбона», Palladium — одни и те же люди. Они ходят за тобой с места на место. А владельцы заведений, которые привлекают тебя к сотрудничеству, понимают эту миграцию?

Бейтимир: Тусовка не сразу уходит. Если брать Palladium, то проект сам по себе интересный, но по локации ошиблись. Сложно гостям добираться. В Казани не любят квесты, в отличие от Москвы. Чтобы добраться до Duran Bar, нужно пройти несколько заведений, найти место для парковки, зайти в одно заведение, выйти из другого, пройти еще. Не поможет ни карта, ни навигатор. Нужно искать локацию. А в Казани людям этого не надо. Здесь хотят больше лоска, «вау-эффекта». В Москве от этого формата уходят, делают концептуальные вечеринки. Спортсмены, золотая молодежь и дяденьки, которые привыкли к формату «ресторан-клуб», еще ходят. Но тенденция спада налицо. Другим же попса приелась. Попса сама по себе не так плоха, но ее нужно грамотно «мешать» с клубной музыкой. Речь даже не о том, чтобы прививать вкус к хорошей музыке. Скорее приучать к эксклюзиву. Ты приходишь в клуб для того, чтобы услышать музыку, которую не услышишь на радио.

Екатерина: Где мне потанцевать под techno в Казани? Нигде! В клубах сейчас не танцуют.

Бейтимир: Танцы — это определенный бит и скорость. Многим хочется еще и петь. А techno — это такой формат ровной музыки, который не предусматривает пение. Попса совмещает в себе форматы караоке и танцев. Это более близко нашему народу.

Екатерина: В 2002 году я начала ходить по клубам, а в 2003-м был бум разнообразия в клубной сфере. Если ты хочешь trance, идешь в «Станцыю». Если любишь drum'n'bass, то четверги в «Роджере» ждут. Если бредишь techno, то твои места — тот же «Роджер» по пятницам и субботам, а также «Коммуна». Любишь попсу — беги в «Арену». Тогда мне было 18—19 лет. Но в тот же «Роджер» ходила взрослая публика, на те же techno-вечеринки. Почему не ходят сейчас? Что пошло не так?

Клубную музыку нужно хорошо и качественно преподносить. На это влияет много факторов: локация, инфраструктура, интерьер, звуковое и световое оснащение, работа диджея

Бейтимир: Сейчас хорошо работают правоохранительные органы и борются с веществами, которые усиливают любовь к специфической клубной музыке. И если сейчас открывать проект с электронной музыкой, то ее нужно правильно «мешать» с попсой. Должны быть композиции со словами, которые публика понимает. Если нет понимания, то и не будут «кушать». Особо искушенная публика понимает гастрономическую еду, остальным хочется борща. Если брать рестораны, то самый продаваемый салат до сих пор «Цезарь». Понятно, что его нужно убирать из меню и приучать к другой еде. Но это нужно делать постепенно.

Клубную музыку нужно хорошо и качественно преподносить. На это влияет много факторов: локация, инфраструктура, интерьер, звуковое и световое оснащение, работа диджея. Например, в «Снобе» все это есть. Они пытались играть качественную музыку. Но диджеи не всегда могут дать публике то, что нравится. Сколько бы «Сноб» ни бился, чтобы приучить к клубной музыке, все равно перешли на попсу. В Казани все говорят, что устали от попсы, но в то же время ходят именно на нее. Когда мы только запускали «Бурбон» в формате клубного ресторана по пятницам и субботам, к нам приходили девушки, которые тусуются в Москве и за границей. Они жаловались, что у нас более попсовая музыка, в отличие от «Сноба». Если мы будем играть ту же музыку, что в «Снобе», и так, как они ее преподносят, то можно очень быстро разориться. Но самое интересное, что к двум часам ночи эти девушки с закрытыми глазами напевали песни, которые играл наш диджей.

Гости должны соответствовать интерьеру

Екатерина: Есть подозрение, что если в любом заведении Казани не пить, то будет очень грустно. Общая картина удручающая: музыка не впечатляет, а вокруг атмосфера всеобщего бл… ства. И другой случай: дело было не в России, один из нескольких клубов в курортном городе. Мне очень понравилась работа диджея. Небольшое заведение под открытым небом, с бассейном. Мы пришли в 23.00, диджей играл легкий house, достаточно старые треки. Ближе к часу, когда в клуб набился народ, зазвучала откровенная попса. А после трех ночи диджей плавно перешел на techno. И все, кто отплясывал под Тимберлейка, с таким же удовольствием танцевали под techno. Почему у нас такого не происходит?

Бейтимир: В Extra Lounge пробовали так делать. Часа в четыре утра, когда алкоголь в крови у гостей брал свое, мы включали быстрый deep house. Разгонялись с хорошим битом, и люди танцевали. Сейчас в планах открыть заведение более клубного формата, нежели ресторанного. Очень сложно соединить формат ресторана, который потом превращается в клуб. Наша публика предпочитает сначала где-нибудь поужинать, например в «Приюте холостяка» или «Ромэйне», а потом тусоваться в клубе с часу ночи. Но при этом должны быть жесткий фейсконтроль и дресс-код. Все-таки это будет не бар, куда можно прийти в кедах и непонятно в чем. Хочется, чтобы люди вокруг были нарядные, одетые не китчево, а красиво.

Екатерина: Меня история с дресс-кодом веселит. Я искренне не понимаю, как у нас это происходит. С этим понятием впервые я столкнулась в 2005 году, когда пришла в «Штат 51» после долгого отсутствия в клубной сфере из-за декретного отпуска. По привычке надела джинсы, кеды, футболку, чтобы танцевать было удобно. Представь мое удивление, когда вокруг ходили девицы в шортах и босоножках на каблуках. На минуточку, дело было в ноябре. Меня это поражало тогда и поражает до сих пор. Я вообще не понимаю, по каким критериям оценивают внешний вид. Все говорят, что нужно быть нарядной. Но елка тоже нарядная. Как я должна быть одета, чтобы попасть, например, на твои вечеринки?

Хочется, чтобы люди вокруг были нарядные, одетые не китчево, а красиво.

Бейтимир: Элегантно. Если мы говорим про девушек, то это однозначно платье и элегантная обувь на каблуках. В больших ночных клубах с огромным танцполом никто не обращает внимания на внешний вид, он незаметен в толпе. Но в клубном ресторане, где в основной массе столы и нет танцпола, хочется видеть элегантных людей. В дорогом интерьере кеды смотрятся так же нелепо, как шорты и шлепанцы в театре. Когда вокруг роскошная мебель и интерьер, хочется выглядеть под интерьер, соответствовать ему.

«Они приходят к нам как гости, а с рейдами — нет»

Екатерина: Ты сказал, что андеграундные клубы закрылись в том числе благодаря работе правоохранительных органов. Я не говорю сейчас о рейдах, которые были в период с 2003-го по 2010 год. Возьмем более близкий период. Я лично видела, как приезжали в «Соль» и BioPort. Происходит это довольно в грубой форме: выключают музыку, включают свет, шмонают гостей и некоторых забирают. Еще я знаю, как приезжали в Ferz. Господа в обмундировании, с оружием и в бронежилетах оставались на улице, в клуб заходили только сотрудники в штатском. Они тихонечко проходили, иногда даже садились за столики или у бара. Высматривали интересующих их людей и с помощью охраны клуба вежливо просили на выход. Госнаркоконтроль приходит на твои мероприятия?

Бейтимир: Они везде. Мы с ними общаемся, сотрудничаем, с точки зрения того, чтобы приходили и смотрели. Но у меня такого не было. В Extra Lounge, «Бурбон» и Palladium играют попсу, зачем туда приходить? Трясущегося около колонки мальчика в этих заведениях не увидишь. Они приходят к нам как гости, а с рейдами — нет.

Екатерина: Получается, если ты хочешь делать коммерчески успешный проект, то ни в коем случае не с электронной музыкой? В противном случае тебя ждут «маски-шоу» и закрытие.

Бейтимир: Андеграунд — нет. В ближайшие пять лет это априори бесперспективное направление в Казани. Я не был в Екатеринбурге, но, говорят, там очень много заведений с андеграундной музыкой.

Екатерина: В Ульяновске и Ижевске есть. Почему в Казани нет?

Бейтимир: И хорошо, если честно. Потому что категория людей, которые эту музыку любят, в общей массе наркоманы.

Екатерина: Я тоже?

Планируя любой проект сегодня, нужно думать вперед на год или три, чтобы в дальнейшем не локацию менять, а интерьер

Бейтимир: В общей массе. Ценителей мало. Под хорошее techno даже пить не хочется. В московском заведении «ART{ель} Бессонница» удачно сочетают качественную музыку с попсой. Такой формат в Казани может прижиться. Похожее делают ребята из клуба IDOL. DJ Ozz и DJ Ali плотно сотрудничают с московскими диджеями, которые снабжают их хорошими ремиксами. IDOL — это то заведение, где можно потанцевать. У них хорошее оборудование, отлично подготовлены стены, чтобы не было звукового отражения. В «Легенде» тоже стоит хорошее оборудование и неплохо играют диджеи. И в обоих заведениях не нужно заморачиваться на дресс-коде.

«Люди хотят хлеба и зрелищ»

Екатерина: Какие проекты в Казани ты считаешь коммерчески успешными?

Бейтимир: «Шамбала» — это маленький бар, но очень крутой. С точки зрения вложенных средств и отдачи инвестиций за короткий период — они чемпионы. Думаю, что «Штат 51» отбил все вложения. Ferz победил клуб «Рай». У последнего было слишком много привозов, понтов и неоправданных расходов, что их и погубило. А потом открылся Ferz. Спустя три месяца к ним невозможно было попасть. Очереди на входе, клуб битком. В какой-то момент Ferz остался единственным адекватным заведением в городе. В среду все столы на выходные уже были забронированы. Все ходили в Ferz, там было весело.

Екатерина: Пока Extra Lounge не открылся…

Бейтимир: С Extra Lounge тяжело конкурировать: вид, стены, высокий потолок. Люди устают. Им нужна смена геометрии и интерьера. Они хотят хлеба и зрелищ. Тогда либо «закармливаешь» постоянными привозами артистов, либо даешь крутые стены. Раньше «Арена» закрывалась каждый год на лето: они делали ремонт, меняли дизайн. Публика ждала этих изменений. Планируя любой проект сегодня, нужно думать вперед на год или три, чтобы в дальнейшем не локацию менять, а интерьер.