Всеволод Чаплин: «Почему образ Нуреева подается чуть ли не как центральный в российском балете?»

Что есть порнография?

Близится очередной «час Х» в противостоянии сторонников нравственных норм и безграничной свободы в культуре. На 9 и 10 декабря намечены премьерные показы балета «Нуреев» в Большом театре. За билетами давка, министр Мединский обещал прийти на предпросмотр.

Ранее многие в обществе возмущались и содержанием, и оформлением балета. Это неудивительно, ведь, насколько известно, смысловым центром постановки является не творческая, а сексуальная жизнь эпатажного танцовщика. К тому же на сцене должно было присутствовать его фото в обнаженном виде. Можно спорить о том, должны ли государственные академические театры позитивно живописать гомосексуализм, делающий многих людей несчастными (священники знают это из исповеди). Но вот постер, придуманный для сцены, однозначно является порнографическим.

Некоторые певцы свободы зря утверждают, что в нашем законодательстве якобы нет определения порнографии. Господа, вы уже 7 лет как опоздали на поезд. Согласно пункту 8 статьи 2 Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», «информация порнографического характера — информация, представляемая в виде натуралистических изображений или описания половых органов человека и (или) полового сношения либо сопоставимого с половым сношением действия сексуального характера». Бесспорно, это определение — первое в российском законодательстве — распространяется не только на материалы, предназначенные для детей, но и вообще на все случаи порнографии (пока законодатель не принял другой ее дефиниции по более общему поводу). Итак: натуралистическое изображение половых органов на сцене — это порнография, которой в публичном пространстве быть не должно. За гораздо более невинные изображения в интернете сегодня привлекают к ответственности.

«Можно спорить том, должны ли государственные академические театры позитивно живописать гомосексуализм, делающий многих людей несчастными (священники знают это из исповеди). Но вот постер, придуманный для сцены, однозначно является порнографическим». Фото: скриншот видеозаписи с репетиции представления

В заложниках у «мышей»

Критика ГАБТовской постановки на стадии ее обсуждения ярко говорит о нарастающей активности членов нашего общества — на самом деле весьма консервативного, если не брать за его «эталон» московскую тусовку «красивых мышей» (термин Джона Кэлхуна, автора эксперимента с грызунами «Вселенная 25»). Министру культуры, а вместе с ним и вообще федеральным властям, вновь, как и в случаях с «Матильдой», Серебренниковым, Райкиным, придется выбирать — соглашаться с представлениями большинства народа о культурной и нравственной норме (хорошо бы, кстати, провести опрос об уместности показа на сцене ГАБТ гениталий) или по-прежнему пребывать под гипнотическими чарами хвостатых красавцев с регенерирующимися острыми зубками.

В чем сила этих чар? В советском комплексе бюрократов, «цеховиков» и солдафонов перед «творческой» богемой. В постсоветском культе «звезд»? Или в стремлении подражать «Европе», где обнаглевшие экспериментаторы от искусства давно стали диктовать свою волю СМИ, правительствам, парламентам и собственным спонсорам-заложникам?

Как бы то ни было, от зачарованности «красивыми мышами» надо избавляться. Даже если они собирают в театрах по паре тысяч зрителей за неделю, а на телеканалах — по паре миллионов в день. Никакая «самоэкспертиза» этих людей в моральных вопросах не должна быть окончательной. Нравственное чувство народа должно выражаться им самим — через опросы, через общественные движения, через парламент (имеется в виду не только «культурная», то есть заведомо предвзятая его часть).

«Очень важна, кстати, и дискуссия о самом Нурееве. Почему его образ подается чуть ли не как центральный в российском балете? Не стоит ли поговорить о его гражданской позиции до и после «невозвращения» в СССР?». Фото liveinternet.ru

«Продвинутый креативщик» или дикарь

Обсуждение моральной приемлемости или неприемлемости «Нуреева» должно быть по-настоящему широким. Пока, увы, народ ничего не знает о том, сохранятся ли порнографический постер в оформлении и гей-романтика в содержании. Вместе с этими вопросами надо обсудить и наличие (либо отсутствие) в самом Большом театре гей-лобби, о котором часто говорят и к которому иногда причисляют гендиректора ГАБТ Владимира Урина. Для нравственной «просветки» не должно быть закрытых тем!

Очень важна, кстати, и дискуссия о самом Нурееве. Почему его образ подается чуть ли не как центральный в российском балете? Не стоит ли поговорить о его гражданской позиции до и после «невозвращения» в СССР? Не прекратить ли молчать о том, что в его случае смертельная болезнь однозначно стала следствием сексуальной распущенности? Наконец, надо выяснить отношение к нему в среде татарского и башкирского народов, чья кровь текла в жилах эпатажного танцовщика. Еще раз: никакие темы не должны быть закрыты.

Конечно, противников постановки могут, как и в случае с «Матильдой», обвинить в скрытой рекламе и черном пиаре. Но, чтобы таких обвинений не было, надо добиваться полного исключения из пространства культуры «обнаженки» и позитивного изображения любых пороков. Не только пьянства или наркомании, но и измен, и промискуитета (гомосексуального и гетеросексуального). Все это убивает — морально, духовно, а подчас физически. И на «пачках» со всем этим надо так и писать.

Идея же о том, что искусство «свободно» от морали и даже от закона — абсурдна по определению. Ведь тот, кто ставит свою сферу деятельности, свою социальную группу, просто себя самого выше права и нравственных норм, — это не «продвинутый креативщик». Это дикарь. И обращаться с ним надо как с дикарем. Даже если он нагло ходит по кремлевским коврам и лезет обниматься к робеющим при виде «знаменитости» чинушам.