Лирон Хамидуллин: «Забыть или «отменить» язык невозможно. Если сам народ не захочет»

«Этот опыт научил меня переводить»

— Лирон Хайдарович, вы 10 лет руководили секцией переводчиков Союза писателей Татарстана. С чего началась ваша переводческая деятельность?

— До этого я писал очерки, рассказы и в 1972 году издал повесть «Дала иртәсе» («Степь пробуждается»). А в юности я 4 года учился в Казахстане, поэтому был хорошо знаком с казахской разговорной речью. В 1970-е годы поэт и известный общественный деятель, председатель правления Союза писателей ТАССР Заки Нури рекомендовал мне заняться организацией обмена переводами литературных произведений с писателями Казахстана. Я работал в аппарате Союза писателей с 1967 года, мне приходилось общаться со многими писателями, приезжавшими из республик Средней Азии и Казахстана. И почти каждый раз мне поручали перевести и издать в наших газетах выступления гостей из Казахстана, а иногда из Узбекистана. А в одну из встреч в Москве известный казахский писатель Ануар Алимжанов подарил мне свою книгу из четырех повестей «Сувенир из Отрара», только что изданную в столице. Прочтя ее и заинтересовавшись ее содержанием, которое затрагивало древнюю историю родственного нам тюркского народа, я запросил у автора казахские варианты этих повестей. Он прислал мне варианты двух повестей. Я их перевел и издал отдельной книгой в 1974 году. Об этом было известно и Заки Нури. Так и началась моя переводческая деятельность.

Тогда же, в семидесятые, при непосредственном моем участии были подготовлены к изданию повести татарских авторов на казахском языке («Татар повестери», 1979), переводы казахских писателей в Казани («Ак дөя», 1979), сборник произведений классика казахской литературы Абая Кунанбаева («Хикмәтле сүз», 1981). В 19701980-е годы всего я издал 12 переводных книг, в том числе и роман «Чинара» писателя Аскада Мухтара, нашего соплеменника, пишущего на узбекском языке, и три повести белорусских писателей, изданных ими на русском языке.

Небольшая повесть Александра Капустина «Батальон первой победы» была посвящена героической жизни уроженца Казани, первого из татарстанцев ставшего Героем Советского Союза, Федора Баталова. Эту повесть я перевел в восьмидесятых годах, но издана она была позже. А две повести Василя Быкова, вошедшие в его книгу «Обелиск» и в начале восьмидесятых награжденные Государственной премией СССР, я перевел по рекомендации руководства нашего республиканского издательства («Һәйкәл», 1984).

— Что вам дал этот опыт?

— Этот опыт научил меня переводить. А руководство Союза писателей вскоре обязало меня возглавить секцию переводчиков на татарский язык. В нее входили тогда около полутора десятка переводчиков. Составляли планы и списки будущих переводов, рецензировали выполненные переводы. В те же годы по поручению Союза писателей я подготовил три объемных сборника повестей писателей для издания их за пределами республики. Одна книга по договоренности с руководством венгерских писателей была отправлена в начале 1980 года в Венгрию. В конце 1970-х четыре венгерских писателя были участниками международной конференции переводчиков, проходившей в Казани. Они просили подготовить интересные произведения на татарском и русском языках для перевода на венгерский. Эти условия были мной выполнены, но книга почему-то не была издана. У меня сохранилось письмо одного из венгерских писателей, написанное по этому поводу на чисто татарском языке. Еще два сборника повестей были подготовлены по запросу московского издательства «Современник». Они собирались издавать серию переводных книг национальных авторов. Кажется, в 1989 году вышла одна такая книга, состоящая из произведений башкирских писателей, и была большая статья в «Литературной газете» по этому поводу. А в 1990 году в тольяттинской типографии была подготовлена корректура первого тома повестей татарских авторов. Но в связи с развалом СССР книга так и не вышла.

Мое увлечение литературой началось с детства, так как у меня мать была до войны преподавателем начальных классов. И с оригинальной русской литературой я начал знакомство еще со школьной скамьи

Опыт переводческой работы позднее пригодился мне в работе в энциклопедическом институте. Переводы статей и трудов на историческую тему, о государственной и общественной деятельности отдельных личностей, изданных в энциклопедических томах на татарском языке, в основном выполнены мной в период работы там в 19982005 гг.

А потом я снова продолжил свою основную литературную деятельность. В 1990 году вышла моя книга «Офыктагы рәшәләр», куда вошли документальная повесть о жизнедеятельности видного татарского поэта, общественного деятеля и издателя-мецената Закира Рамиева-Дэрдменда, несколько рассказов и очерков о других известных деятелях литературы и искусства. В том числе очерк об одном из основателей казахской советской литературы Мухтаре Ауэзове.

— Можно ли назвать вас человеком, который улучшил взаимосвязь с тюркоязычными литературами Средней Азии?

— Да, в те годы меня так называли, иногда и сейчас вспоминают об этом. В дни подготовки проведения Дней татарской литературы в Узбекистане и Каракалпакстане, а также Дней каракалпакской литературы в Татарстане, мне было поручено подготовить к изданию два сборника рассказов татарской литературы на каракалпакском («Татар гүрриңлери», 1981) и узбекском («Йиллар ва йуллар», 1981) языках и антологию каракалпакской литературы на татарском языке («Арал дулкыннары», предисловие и перевод одного рассказа выполнены мною, 1981). Хотя я не переводил произведения киргизов и туркмен, но с их писателями тоже общался, потому что мы были связаны с этими республиками по поводу переводов произведений Габдуллы Тукая, Мусы Джалиля и других видных наших писателей. Я переписывался со многими среднеазиатскими писателями — осталось несколько десятков писем.

«Сейчас писатели намного пассивнее, чем их предшественники»

— У вас наверняка есть любимые писатели? Кто они?

— Любимых писателей очень много. Каждая татарская книга, поступавшая тогда в сельскую или школьную библиотеку, прочитывалась нами, подростками военных и послевоенных лет, обязательно. Тогда меня особо привлекали произведения Хади Такташа. Два известных его стихотворения я декламировал тогда со школьной и сельской сцены. Он умер в 30-летнем возрасте в конце 1931 года. К сожалению, его стихи и поэмы пока мало известны русскому читателю.

Мое увлечение литературой началось с детства, так как у меня мать была до войны преподавателем начальных классов. И с оригинальной русской литературой я начал знакомство еще со школьной скамьи. Помнится, в третьем классе мы с мамой читали толстенную книгу Валентина Катаева. В годы войны многие мои сверстники, в том числе и я, увлекались чтением книг Аркадия Гайдара. Его герои Гражданской войны из повестей «Военная тайна», «Школа», «РВС», широко разрекламированная книга «Тимур и его команда» нам нравились, мы хотели подражать таким литературным героям. Его книги иногда мы читали и коллективно. Наш любимец Гайдар сегодня почти забыт читателями. И книгу Льва Толстого «Хаджи-Мурат» на татарском языке в те годы мы читали, собравшись по вечерам вместе, гурьбой. Помню, книга была издана латинским шрифтом, из сверстников тогда только я мог ее читать, другие знали только арабскую графику…

Живя до 1961 года за пределами Татарстана, я постоянно старался читать татарскую литературу, выписывал журналы. А если не удавалось выписывать, читал их в библиотеках. Где бы ни жил, я был постоянным читателем местных библиотек. В общем, связи с татарской литературой я никогда не прерывал, даже находясь в армии. Именно в годы службы в армии в начале пятидесятых годов мы — татары, башкиры, казахи нашей казармы попеременно читали романы лауреатов Сталинской премии Кави Наджми «Весенние ветры», Гумера Баширова «Честь» и очень популярный тогда и среди других курсантов роман Абдурахмана Абсалямова «Орлята».

«Живя до 1961 года за пределами Татарстана, я постоянно старался читать татарскую литературу, выписывал журналы. А если не удавалось выписывать, читал их в библиотеках. Где бы ни жил, я был постоянным читателем местных библиотек». Фото kitaphane.tatarstan.ru

— Вы взяли что-нибудь из их творчества?

— Из творчества других писателей обычно берут то, что нравится, или то, что не получается написать самому. У каждого писателя свой стиль. И читая как можно больше, человек набирается опыта неосознанно. Я, например, будучи еще учеником, знакомясь с отрывками произведений, включенных в учебники, старался полные тексты произведений выписывать в библиотеках. Видимо, поэтому по литературе я имел всегда высшую оценку. И повесть «Честь» Баширова на родном языке я читал еще в школьные годы. Она вышла тогда в четырех номерах журнала «Совет әдәбияты», с января 1948 года. Вечером журнал читали мать с подругами. Они собирались тогда у нас на посиделки со своими вязаниями и поочередно вслух читали роман. А уже днем я читал вслед за ними. Так и продолжалось до начала весенних полевых работ. Поэтому татарскую литературу я знал неплохо, находясь за тысячи верст от ТАССР. Но что-либо сочинять у меня тогда не получалось. И изданий на родном мне языке в тех местах, где я жил, тогда не было.

— У многих народов СССР был свой писатель, известный на всю страну: у дагестанцев — Расул Гамзатов, у башкир — Мустай Карим, у киргизов — Чингиз Айтматов. Почему у татар не было такого автора?

— А у нас Габдулла Тукай, Муса Джалиль! Разве они не писатели всесоюзного масштаба?! Лауреаты Сталинской премии Кави Наджми, Гумер Баширов тоже в свое время были широко известны. А до этого Галимджан Ибрагимов, Герой Труда с 1928 года, был достаточно известной в стране личностью. А поэта Аделя Кутуя, погибшего на войне, в свое время восхвалял сам Маяковский. Произведения Гумера Баширова и Кави Наджми были переведены на многие языки в СССР, а также на языки народов многих социалистических стран, в том числе на миллиардный китайский язык. Тогда была такая норма: если человек заслужил государственную премию, его произведения переводились во всех союзных республиках. И в последующие годы произведения Абдурахмана Абсалямова, Амирхана Еники, Гарифа Ахунова, Аяза Гилязова, Туфана Миннуллина тоже широко распространялись по всему огромному Союзу. Да и поэзию Хасана Туфана, Сибгата Хакима коллеги из других республик одобряли. Их произведения регулярно выходили в крупных издательствах Москвы.

Многим известен случай, произошедший в свое время на Украине. Хотели выяснить, какое из произведений больше всего понравилось читателям. И напечатали список произведений писателей СССР, популярных в те годы. А читатели самым читаемым ими романом назвали «Белые цветы» Абдурахмана Абсалямова! Хотя он не был включен в список! Этот пример ясно доказывает возможности татарских литераторов.

Другое дело, что в последние четверть века (если не больше), перестали издавать наши произведения в популярных издательствах страны. Да и сами писатели стали сейчас намного пассивнее, чем их предшественники. Например, Амирхан Еники был востребованным писателем во многих тюркоязычных республиках СССР. Каждая его повесть в советское время была переиздана также и в Москве. Переиздавались наши книги на казахском, киргизском, узбекском языках. Да, тогда ежегодно только в Москве издавалось по пять-шесть книг в переводе на русский язык. А сейчас, наверное, почти за 30 лет не издано там столько книг. В годы СССР национальным союзам писателей выделялись фонды для подготовки подстрочных переводов. И эти фонды распределялись в основном правлениями писателей. Сейчас такие финансы не выделяются. А ведь популярность писателя во многом зависит не только от качества его произведений, но и от количества изданных им книг, от тиражей этих книг, от широты распространения этих книг в магазинах и библиотеках. Простой пример — гениальное поэтическое творчество Дэрдменда. Да если бы он пропагандировался в нужном объеме, если бы его стихи издавались на многих языках России и мира, он давно бы занял одно из ведущих мест в общероссийской литературе! Занял бы его заслуженно, достойно.…

— О популярности поэтов. Сейчас существует такое мнение, что Муса Джалиль был посредственным поэтом, а своей известностью он обязан героической смерти...

— Не согласен. Уже начиная с конца 1920-х годов он был известным поэтом, признанным талантом. И уже в те годы его стихи переводили многие известные поэты Москвы. К нему очень уважительно относился сам Александр Фадеев, возглавлявший в те годы Союз писателей СССР. Так что это какие-то нелепые домыслы…

«Говорить «я читаю, я уважаю Дэрдменда» было приговором»

— Но вернемся к Дэрдменду. Насколько это крупная фигура для татарской литературы? Есть ли у нее «аналоги» в русской и мировой литературе?

— Дэрдменда я изучал на биографическом уровне, в его творческую лабораторию я, как профессиональный литературовед, не вникал, потому что о его творчестве очень хорошо и подробно написали в свое время Галимджан Ибрагимов, известный дореволюционный писатель Фатых Карими, литературоведы Галимджан Нигмати, Мухаммед Гайнуллин и другие. Галимджан Ибрагимов еще в 1913 году выпустил книгу, посвященную творческой деятельности многих поэтов тех лет. Творчество же Дэрдменда он ставил выше творчества Тукая, Сагита Рамиева и других литераторов. Первый сборник произведений Дэрдменда был издан только в 1928 году. Он, будучи депутатом Госдумы России и имея свою личную типографию, при жизни выпустил лишь небольшую книжечку для детей (1910 год), а стихи его время от времени появлялись только в периодической печати. В книге «Дәрдмәнд әсәрләре» (1928) помещены две статьи, посвященные его творчеству, авторов Карими и Нигмати. А в 1959 году к 100-летию поэта была издана дополненная частично книга Дэрдменда «Сайланма әсәрләр» («Избранное»). Перед этим сын поэта Ягфар приезжал в Казань. Наверное, он оставил тогда какие-то дополнительные материалы об отцовском творчестве. Правда, в 1954 году, после недавней смерти Сталина, его приняли в Казани очень настороженно и даже враждебно, как «сына буржуя». Но позже отношение к поэту и его семье изменилось. К этим переменам, видимо, имеет отношение и большая статья профессора Мухаммеда Гайнуллина, появившаяся через некоторое время в журнале «Совет әдәбияты».

«Дэрдменда все дореволюционные писатели почитали. Даже Муса Джалиль в первые свои творческие годы подражал Дэрдменду. До второй половины 1920-х годов литературный гений Закира Рамиева высоко ценился татарскими, башкирскими и казахскими писателями, а также широкой читательской аудиторией». Фото мелеуз-цбс.рф

Вообще, братья Рамиевы в начале ХХ века активно участвовали в улучшении жизненных условий татар, башкир, казахов, открывали на свои средства школы, библиотеки. После разрешения властями издавать на национальных языках газеты и журналы, с февраля 1906 года они наладили выпуск популярной тогда газеты «Вакыт», а чуть позже и журнала «Шура». В их современно оснащенной типографии тогда, кроме татарских книг, выпускались книги и на других языках, в том числе произведения классиков русской литературы. И второй сборник поэзии казаха Абая «Абай тирмәсе» был издан там в 1916 году. Рамиевы были мудрыми и честными людьми, выступали за равные права всех народов тогдашней России, были настоящими меценатами и благотворителями без особого желания прославить свое имя. Просто делали хорошие дела, помогая этим государству и народу…

— Почему жизнь Дэрдменда закончилась плачевно?

— После установления власти Советов в Оренбурге 28 января 1918 года у Закира Рамиева (Дэрдменда) были экспроприированы типография «Вакыт», имущество газеты «Вакыт» и журнала «Шура». Такая же участь ожидала и рамиевские золотодобывающие прииски, которые находились в пределах Орского уезда, почти в четырехстах километрах от Оренбурга. В конце февраля 1918 года, оставив часть семьи в городе, Закир с женой Махупджамал переехали в Орск. Они разместились в доме младшего брата жены Махмуджана Бурнаева. Рамиевы стали срочно готовить свои прииски к передаче новым властям.

Но Дэрдменд в октябре 1921 года умер в Орске и был там похоронен. Его смерть напрямую связана со смертью дочери от тифа. В те годы в пределах Оренбуржья люди тысячами умирали от холеры и тифа. Некоторые пишут, что он умер от тифа, некоторые — что якобы от голода (так как остался без средств к существованию), но это сказки. Он умер банально от простуды — возвращался с похорон дочери из Оренбурга в Орск в неотапливаемом вагоне грузового поезда. Безусловно, большую роль в этом сыграло и свалившееся на него великое горе утраты любимой дочери.

— Почему в этот период его не поддержали другие татарские писатели?

— Дэрдменда все дореволюционные писатели почитали. Даже Муса Джалиль в первые свои творческие годы подражал Дэрдменду. До второй половины 1920-х годов литературный гений Закира Рамиева высоко ценился татарскими, башкирскими и казахскими писателями, а также широкой читательской аудиторией. Но татарские писатели чуть позже от него отвернулись. По-настоящему боялись за свою судьбу и благополучие своих родных. Говорить «я читаю, я уважаю Дэрдменда» было бы приговором для них самих. Это было «нормальным» явлением для того периода нашей истории, так как Дэрдменд был золотопромышленник и богач, значит, «не наш человек», изгой. Хотя я лично думаю, что многие татары некоторое время после установления советской власти все еще продолжали любить и ценить братьев Рамиевых за их многочисленные добрые дела и поступки…

— А почему Амирхан Еники не нашел себя при советской власти?

— Он был ведущим писателем при советской власти. Почти каждое его произведение имело положительный отзыв критиков. Но коллегами не были приняты две его повести. Первая, с отрицательным главным героем — секретарем райкома — была отрицательно воспринята также руководством республики. Как это можно отрицательно показывать секретаря райкома?! Вторую повесть («Рәшә») сильно раскритиковали некоторые старшие товарищи по перу. Хотя стоит отметить, что читатели книгу восприняли очень даже хорошо. Спустя некоторое время литературный критик Рафаэль Мустафин и другие писатели в «Литературной газете» написали, что критика была ошибочной, а повесть отличная…

«Забыть или «отменить» язык будет невозможно»

— Вернемся к началу разговора. А чем вас увлекла казахская литература?

— Меня интересует быт казахов. Многие говорят и пишут, что казахи — кочевой, неразвитый народ. Но у них свои порядки, особо прочные родовые отношения. За свой род каждый казах готов драться до конца. Если сравнить нашу литературу и казахскую, то в советские годы наши писатели не особо активно описывали историю татар, общую историю тюркских народов. Первая классическая художественная историческая книга вышла у нас только в начале 1960-х годов. А казахские писатели, молодцы, к этой теме пришли раньше нас. Например, в книге Ануара Алимжанова описывается древняя история казахов, а ведь я с юности увлекаюсь именно историей и часто использую историческую тему в своих очерках и эссе. И казахской литературой интересуюсь давно. Когда-то переводил и рассказ Мухтара Ауэзова «Женитьба». А на днях послал в Москву статью о нем; этой осенью отмечается его 120-летие. Об этом попросил Ринат Мухамадиев — он выпускает в столице газету «Татарский мир».

— Следите ли вы за событиями в Казахстане? Что происходит сейчас с этой страной: нащупывает ли она новую стратегию и собственный курс развития?

— В последний раз я был в Казахстане на 100-летнем юбилее Сабита Муканова в 1990 году. С тех пор постоянной связи с этой страной не имею. Да и казахские писатели сейчас бывают у нас нечасто. Правда, в 2004 году приезжал в Казань в составе делегации с Нурсултаном Назарбаевым сын Мухтара ага — Мурад Ауэзов, и мы с ним встречались. Он тогда подарил мне книгу о своей матери — Фатиме Габитовой. Встречался я в Казани и с Олжасом Сулейменовым, автором известной книги «Аз и Я». Удалось даже немного побеседовать с ним, хотя наш диалог периодически прерывался другими нашими коллегами по перу…

— Ваша последняя книга была напечатана в 2010 году. Вы сейчас пишете что-нибудь?

— Да. Больше скажу, сведения у вас не совсем точные. Вот перед вами выпущенные мною книги: «Ак төннәр хәтере», «Күңелдә калганнар», «Кичке шәфәкъ», «Дэрдменд», «Буранлы төндә», «Амирхан Еники», «Җиңү җиңел бирелмәде» и «Победа досталась дорогой ценой». На сегодняшний день последней моей книгой является недавно изданный Татарским книжным издательством на русском языке сборник повестей и рассказов «Зарницы на горизонте» (2017). Спасибо им за это!

Хочу добавить, что некоторые мои труды на русский язык переводил мой сын Булат, а одну из книг мы писали совместно к 70-летию Победы при моральной и финансовой поддержке Госсоветника РТ Минтимера Шариповича Шаймиева и компании «ТАИФ».

— Сейчас мы наблюдаем движение за отмену обязательного изучения национальных языков в России. Ваше отношение к этому?

— Я отношусь к этому отрицательно. По Конституции Российской Федерации все нации, живущие в этом федеративном государстве, считаются равноправными. В той же конституции разрешено двуязычие. Поэтому мы вправе учить своих детей как на русском, так и на татарском языке. А в Татарстане два государственных языка — русский и татарский. Это прописано в законе. И надо просто соблюдать закон. Я же не перехожу по зебре на красный свет светофора, как бы мне этого иногда не хотелось! Запрещение на Украине и в странах Прибалтики изучения в школах русского языка, если я имею правильную информацию из российских СМИ, также явление ненормальное.

— Каков ваш прогноз: отменят или оставят татарский и иные национальные языки в школе?

— Я хочу сказать, что если сам народ не захочет, то забыть или «отменить» язык будет невозможно он останется.