Линар Якупов: «Исламский банкинг конкурентоспособен только в случае, если есть необходимое законодательство»

Участники:

• Линар Якупов — президент Фонда развития исламского бизнеса и финансов (IBFD Fund), президент Ассоциации региональных инвестиционных агентств.
• Ангелина Панченко — модератор, корреспондент корпоративного блока интернет-газеты «Реальное время».

Лондон как столица исламского банкинга

Панченко: Здравствуйте. Интернет-газета «Реальное время» начинает очередную онлайн-конференцию. И сегодня гость редакции — Линар Якупов. Линар Габдельнурович, здравствуйте.

Линар Якупов: Добрый день!

Панченко: Президент Ассоциации региональных инвестиционных агентств. Темой нашего сегодняшнего разговора станут исламские финансы как альтернатива западному капиталу. Какие проекты смогут привлечь исламские финансы в Татарстан? А также поговорим о том, какова судьба инвестиций в кризис: чего инвесторы ждут от России и Татарстана.

Итак, давайте начнем с темы исламского банкинга, как наиболее актуального сегодня инструмента по привлечению финансов в экономику. Тем более, Россия в последнее время в свете западных и американских санкций все больше обращается на Восток. Как сейчас ситуация развивается?

«И, что интересно, в этот так называемый мейнстрим развития исламских финансов вовлекается все больше и больше стран, которые на самом деле не являются мусульманскими, где мусульмане не являются большинством»

Якупов: Конечно, в целом, если говорить про исламскую финансовую систему и исламский банкинг, который есть в мире, нужно отметить, что это одна из самых быстроразвивающихся финансовых отраслей. Годовой прирост — порядка 20-30%. Сегодня рынок исламского финансового капитала оценивается примерно в 2,6 триллиона долларов. И есть надежда на то, что в ближайшее время, через 2-3 года он уже перевалит за 3 триллиона. То есть развитие действительно очень высокое. И, что интересно, в этот так называемый мейнстрим развития исламских финансов вовлекается все больше и больше стран, которые на самом деле не являются мусульманскими, где мусульмане не являются большинством. И здесь, конечно, есть понимание того, что это полноценный финансовый инструмент, который нужно изучать, принимать, готовить под него необходимую инфраструктуру и запускать.

Мы знаем сегодня, что исламским финансовым центром является не только Куала-Лумпур, столица Малайзии, и Дубай, города ОАЭ, но также и Лондон. Лондон — серьезный центр. Кроме этого, конечно, Бахрейн, Гонконг пробуют эту новую роль, Сингапур очень сильно вовлечен в эту работу. Люксембург тоже является одним из финансовых центров, где самое большое количество исламских инвестиционных фондов на сегодняшний день. И поэтому этот тренд последние 40 лет активно развивается. И, соответственно, для Российской Федерации не только в свете санкций и текущей экономической ситуации, но и в целом исламские банки, учитывая большое количество мусульманского населения, а это более 20 миллионов человек по статистике. Но клиентами более 50% исламских банков являются не мусульмане. Соответственно, объем рынка РФ, по крайней мере в странах СНГ, считается одним из самых крупных. Но, несмотря на это, к сожалению, на сегодня Россия не является лидером в этом направлении по странам СНГ. Лидерство за собой закрепил Казахстан. Активно в эту работу с 2009 года вовлечена Киргизия. Таджикистан совсем недавно подготовил законодательство и уже заканчивает его принятие на уровне государства, и там уже готовятся первые банки для запуска. Азербайджан активно работает в этом направлении. Но, к сожалению, пока в России, и это нужно отметить, все это делается на уровне инициирования от бизнеса, нежели от государства.

«Почему я указываю на то, что необходимо вовлечение государства? Исламский банкинг — это прежде всего экономический субъект, и его нужно рассматривать с точки зрения экономики и экономической рациональности. Говорить о том, что это религиозная структура или религиозное финансирование не приходится, потому что исламский банкинг — это тоже акционеры»

Будет ли параллельная банковская система в России

Панченко: Известно, что исламский банкинг — это особая система, которая кардинальным образом отличается от знакомой каждому из нас традиционной европейской системы. В чем ее суть, и насколько она выгодна для российских проектов, которые сейчас нуждаются в инвестициях?

Якупов: Так называемая традиционная система, про которую мы с вами говорим, для России тоже довольно-таки новая вещь. Внедрение банков в том виде, в котором мы сейчас их понимаем, в России началось лишь в середине 90-х годов прошлого века. До этого у нас была сберкасса, было несколько государственных банков, и, по сути, выбора как такового у населения не было.

В 90-х годах бизнесмены, правительство начали активно изучать банковскую систему Запада, потому что мы начали строить западную экономику, экономику свободного рынка, которая как раз и ориентировалась на Запад. Соответственно, 20 лет нашему так называемому традиционному банкингу.

Что касается исламского банкинга, для РФ, как я уже говорил, к сожалению, вопрос пока остается на уровне малой группы заинтересованных людей и специалистов. Отрадно, что по крайней мере сейчас на уровне Совета Федерации и Госдумы созданы группы, которые пытаются каким-то образом сделать необходимую платформу с участием специалистов для того, чтобы система смогла заработать в РФ.

Почему я указываю на то, что необходимо вовлечение государства? Исламский банкинг — это прежде всего экономический субъект, и его нужно рассматривать с точки зрения экономики и экономической рациональности. Говорить о том, что это религиозная структура или религиозное финансирование не приходится, потому что исламский банкинг — это тоже акционеры.

Панченко: И это светский инструмент?

Якупов: Дело не в том, что это светский инструмент. Я просто хочу объяснить, что это бизнес. Потому что у этого банка есть акционеры, которые, конечно же, вкладывая свои деньги, хотят получить определенную прибыль. Есть клиенты банка, которые также вкладывают свои деньги и тоже ожидают, что будут определенные прибыли. Есть сторона, которая привлекает средства из исламских банков. Соответственно, это должен быть бизнес, который соответствует определенным стандартам. Но, возвращаясь к тематике исламского банкинга в РФ, необходимой адаптации законодательных и других моментов и роли государства во всем этом, ни в коем случае нельзя, чтобы исламский банкинг был частью серого рынка. Ни в одной стране исламский банкинг не развивается, если нет соответствующего законодательства.

Мы в 2010 году в рамках второго казанского саммита озвучили дорожную карту. У нас тогда был выбор, как у любой другой страны: или создавать законодательство, а затем на его базе формировать определенную практику, или сначала сделать практику на базе существующего законодательства, а потом уже, пользуясь наработанной практикой, вводить определенные изменения в законодательство. Изменения двух видов. Первое — мы принимаем полноценное законодательство об исламском банкинге. Соответственно, это уже будет параллельная система, как в Малайзии или ряде других стран, где Центробанк регулирует банковскую деятельность и традиционную, и исламскую, базируясь на совершенно разных законах. Второе — изменение существующего законодательства, то есть определенные корректировки для того, чтобы в рамках общего закона о банковском деле смогли существовать и исламские банки.

«Если говорить о практике, которая сформировалась в мире, то Лондон как раз пошел по пути, когда существующее законодательство адаптировалось для того, чтобы на равных правах — не на каких-то исключительных, а на равных — традиционные и исламские банки смогли существовать. Мы, в принципе, надеюсь, в этом направлении и двигаемся»

«Все, что можно было выжать из существующего законодательства, выжали»

Панченко: Какой вариант был в итоге выбран?

Якупов: Мы, конечно же, сначала были вынуждены идти по тому пути, когда сначала формируем практику. И буквально на прошлой неделе, выступая в рамках Петербургского юридического форума, мы обсуждали, насколько на сегодняшний день накоплено опыта в этом направлении. Все, что можно было выжать из существующего законодательства, и создать такие структуры, как лизинговые, финансовые, инвестиционные компании, определенные фонды и так далее, — эта работа уже сделана. И сегодня после пяти лет работы этих компаний можно с уверенностью говорить о тех ограничениях, которые не позволяют исламскому банкингу в полной мере работать на территории Российской Федерации.

Панченко: Их много?

Якупов: Конечно, ограничения существуют. Это и закон о банках, это и налоговое законодательство, это и гражданское законодательство. По сути, есть много моментов, где определенные изменения нужно делать. Если говорить о практике, которая сформировалась в мире, то Лондон как раз пошел по пути, когда существующее законодательство адаптировалось для того, чтобы на равных правах — не на каких-то исключительных, а на равных — традиционные и исламские банки смогли существовать. Мы, в принципе, надеюсь, в этом направлении и двигаемся.

Панченко: Депутат от ЛДПР уже подготовил поправки, они готовятся и должны обсуждаться в Госдуме. Это вообще реально будет?

«Сегодня во всей РФ Татарстан считается регионом, где накоплен самый большой опыт в рамках взаимодействия исламских банков развития, в рамках создания новых структур, которые, по сути, представляют некий фундамент исламской финансовой системы»

Якупов: Изначально любые предложения по изменению в законодательстве формировались на уровне специалистов. Очень долгое время специалистов никто не слышал. Но, конечно, последние изменения, которые в целом в экономическом блоке произошли, послужили определенным стимулом для того, чтобы более активно начать эту тему изучать. И здесь большую роль играет опыт Республики Татарстан.

Сегодня во всей РФ Татарстан считается регионом, где накоплен самый большой опыт в рамках взаимодействия исламских банков развития, в рамках создания новых структур, которые, по сути, представляют некий фундамент исламской финансовой системы. И, самое главное, есть понимание руководства, именно президента РТ, который всячески поддерживает эти начинания.

Соответственно, наша активная работа, ежегодный казанский саммит и другие мероприятия действительно сделали Татарстан такой точкой «кипения» исламских финансов.

«Процент как математический термин в исламском банкинге, конечно же, существует»

Панченко: Наверное, нужно рассказать, в чем суть исламского банкинга, на чем он строится. Какие условия выдвигают исламские банки, исламские инвесторы к проектам, в которые они планируют инвестировать?

Якупов: Я не случайно говорил, что исламский банкинг — это тоже бизнес. Это не организация благотворительности. Соответственно, есть клиенты, акционеры и так далее, которые должны получать прибыть от этого мероприятия. Отличает исламский банкинг от традиционного очень простая вещь. Всевышний в Коране ниспослал нам, мусульманам, часть, где указано, что «я вам запрещаю ростовщичество, но разрешаю торговлю». По сути, это и является основополагающим моментом исламского банкинга. Чтобы он существовал, должна быть реальная экономика. Исламский банкинг не может существовать на деривативах, на каких-то спекулятивных бумагах и так далее.

Чтобы проводить любые банковские транзакции, нужен покупатель, продавец и субъект — автомобиль, производственный участок, дом и так далее. Соответственно, банк, даже если он называется банком, больше является торгово-финансовым институтом, где сам закупает и сам же перепродает. Вот здесь как раз и есть элемент торговли и наценка, которая получается за счет торговли — это и есть прибыль банка. Могут быть перепродажи в рассрочку, по лизинговым механизмам и так далее. Но отличие от традиционного банкинга в том, что исламский банкинг в основе своей должен иметь операцию торговли, то есть какого-то реального инструмента, реального продукта. Как я уже сказал, никакие спекулятивные или деривативные инструменты не применяются. Это отличает исламский банкинг от того, что мы сегодня имеем.

«В исламском банкинге делать деньги на деньгах нельзя. Деньги можно делать на определенных транзакциях, операциях с конкретной недвижимостью, бизнесом и так далее. Вот это, в принципе, и является отличительной стороной»

Панченко: Российскому бизнесу, по сути, это выгоднее, чем европейские заимствования?

Якупов: Еще один момент исламского банкинга — это то, что существует много инструментов, которые позволяют банку быть партнером в бизнесе. То есть здесь идет разговор и прибыли и убытках. Банк несет ответственность за то, чтобы тот или иной проект получился. И это тоже другая отличительная сторона. В традиционном банкинге другой формат. Там больше рассматривают тебя как клиента, который получает кредит под определенный гарантированный процент. Кстати, в законодательстве один из моментов, который является сдерживающим фактором, это то, что любая выдача кредита или получение депозита должно обязательно сопровождаться зафиксированной гарантированной процентной ставкой. В случае с исламским банкингом этого делать просто нельзя.

Панченко: Там же нет процентов?

Якупов: Процент как математический термин, конечно же, существует. Потому что математика есть математика. Но мы говорим про ростовщичество. Когда деньги делаются на деньгах. В исламском банкинге делать деньги на деньгах нельзя. Деньги можно делать на определенных транзакциях, операциях с конкретной недвижимостью, бизнесом и так далее. Вот это, в принципе, и является отличительной стороной.

Что касается конкурентоспособности. Конкурентоспособность исламского банкинга появляется только в том случае, если есть необходимое законодательство. Я говорю, что необходимо вводить изменения и в налоговое законодательство, потому что по нашему законодательству, если есть проводка, когда банк покупает и перепродает, то возникает вопрос двойного налогообложения. Банк сам не является непосредственно, скажем так, покупателем, но ввиду того, что есть посредническая деятельность, — она больше финансовая, но в нашем законодательстве это трактуется как полноценная посредническая деятельность, поэтому и возникают вопросы двойного налогообложения, что делает для тех структур, которые работают в рамках существующего законодательства, их продукцию не совсем конкурентоспособной. В любом случае на пару десятков процентов продукт более дорогой.

«Сегодня в рамках привлечения инвестиций Российская Федерация рассматривает исламский банкинг больше как некий инструмент для привлечения внешних заимствований, внешних инвестиций»

Даже несмотря на это, мы видим, что сегодня исламские финансовые инструменты, существующие в рамках нашего законодательства, востребованы. Мы видим рост в финансовых, лизинговых компаниях ежегодно на 30-40%. По статистике, которую мы получаем от наших коллег, мы также убедились в том, что клиентами этих финансовых структур являются не только мусульмане и не только из Республики Татарстан. Это жители Москвы и других городов, и если есть такой инструмент, они готовы им воспользоваться.

Сегодня в рамках привлечения инвестиций Российская Федерация рассматривает исламский банкинг больше как некий инструмент для привлечения внешних заимствований, внешних инвестиций. Конечно, это тоже работает. В Казахстане в 2009-2010 годах, когда принимали первые законы, то же самое делали. И по казахстанскому законодательству до сих пор у них были такие проблемы, буквально в апреле, после пяти лет существования закона, ввели изменения, когда традиционные банки могут переформатироваться в исламские банкинги и начать свою работу в этом направлении. А до этого только иностранные и новые открывающиеся банки могли получать лицензию на исламский банкинг.

Инвестиционный механизм — это один из вариантов использования банковских продуктов исламских финансов. Но мы сегодня все больше и больше внимания пытаемся уделить и привлекать наших законодателей, которые особенно вовлечены в работу по изменению законодательства, что нужно суметь привлечь депозиты населения самой страны. Если мы возьмем двадцать миллионов мусульман и еще такое же количество немусульманского населения, получим по статистике сорок миллионов. Даже если мы рассмотрим самый пессимистичный вариант и скажем, что будет только десять процентов от всего, то остается четыре миллиона. Четыре миллиона вкладчиков по сто долларов посчитать очень легко. Получаются миллиарды и триллионы. Объем довольно-таки большой. И сегодня мы видим, что все больше и больше появляется компаний, у которых акционеры — мусульмане или которые начинают активно рассматривать вариант исламского финансирования, которое ввиду разделения прибыли и убытков для большого количества представителей бизнеса является привлекательным. Мы видим, что сегодня эта часть населения из-за ограничений по использованию исламских финансовых инструментов не вовлечена в нашу экономику в должной мере. Деньги, которые мусульмане хранят и в банки не несут, на экономику не работают. Наше убеждение в том, что, создавая законы, необходимую инфраструктуру для исламских финансов, мы получим два результата. Первый — мобилизация средств у населения и, соответственно, долгосрочные инвестиции в экономику нашей же страны. Второй — иностранцы начинают приходить со своими инвестициями по исламской финансовой системе только в том случае, если есть соответствующее законодательство.

Панченко: Каков процент доверия тех же четырех миллионов мусульман, которые проживают в России, к такому институту финансов?

Якупов: К цифре четыре миллиона мы пришли определенным подсчетом.

Панченко: И все же вы с уверенностью можете сказать, что четыре миллиона дадут свои сто долларов.

Якупов: Одним из моментов, сдерживающих развитие исламского банкинга, является не только отсутствие законодательства. В первую очередь это понимание людей того, что это за инструмент, как с ним можно работать, что этот инструмент позволяет делать и насколько он конкурентен и адекватен существующему инструментарию и насколько его можно использовать для развития бизнеса. В первую очередь идет вопрос об образовании населения: чем больше людей понимают, тем больше мы будем представлять спрос на те продукты, которые будут в рамках исламского банкинга и финансов.

«Наличие особых экономических зон и не совсем удачное их развитие в некоторых регионах — показатель того, что в определенных точках страны не удается привлекать инвесторов, потому что они оценивают ситуацию не в особых экономических зонах, а в целом по стране»

Магнит для инвесторов, надеюсь, скоро будет и в центре России

Панченко: Вопрос от наших читателей. Линар Габдельнурович, недавно министр экономразвития Улюкаев выступил с заявлением, что понятие территории опережающего развития не обязательно жестко распространять на Дальнем Востоке. Как вы считаете, возможно ли применение режима территории опережающего развития в наших моногородах, таких как Набережные Челны, Камские Поляны, Зеленодольск?

Якупов: Дальний Восток был выбран именно как экспериментальная площадка. Но то, что сегодня Улюкаев утверждает, это, наверное, правильно. Мы привлекаем инвестиции в РФ через создание особых экономических зон, через создание индустриальных парков. Это отдельные территории, где инвесторам предоставляются более удобные условия для ведения бизнеса. Чтобы РФ на внешних рынках стала более конкурентоспособной, нужно, чтобы эти условия распространялись на большую часть нашей страны. Но есть одно опасение, что чем больше будет этих территорий, тем менее управляемым это станет. Наличие особых экономических зон и не совсем удачное их развитие в некоторых регионах — показатель того, что в определенных точках страны не удается привлекать инвесторов, потому что они оценивают ситуацию не в особых экономических зонах, а в целом по стране. Они смотрят, насколько у нас в стране развит малый и средний бизнес, насколько с законодательной точки зрения сохранены права инвесторов, насколько они легко могут входить и выходить из своего бизнеса, из инвестиций. Есть понятие стратегии входа и выхода: если мы не будем создавать условия для того, чтобы они могли выводить свой капитал в рамках сделанных инвестиций, это же их решение потом — реинвестировать эти деньги или уходить.

Для развития моногородов этим инструментом нужно воспользоваться. Сегодня правительством РТ делается очень многое, чтобы Набережные Челны зависели не только от КАМАЗа, Нижнекамск зависел не только от «Нижнекамскнефтехима». Последнее развитие на индустриальной площадке Камских Полян — тоже показатель того, что в этом направлении работа ведется. Сегодня есть особые программы правительства РФ по развитию этих моногородов. Один из путей — это создание в этих городах индустриальных парков. Есть специальный фонд, который финансирует создание этих индустриальных парков. Если они вместе с той инфраструктурой, которая предоставляется, будут создавать более облегченное налогообложение и получение лицензии, я уверен, что российский бизнес на эти территории будет переходить, головная боль по развитию этих моногородов будет уменьшаться.

Я считаю, что это правильно, но все равно это должно быть управляемо, потому что у каждого региона свое руководство и свои методы работы, и, если неправильно этим всем хозяйством управлять, это будет негативно влиять на идеологию территории опережающего развития. Нужно шаг за шагом это внедрять. Могу сказать, что на Дальнем Востоке это один из магнитов по притяжению инвестиций, особенно из Японии, Южной Кореи, Китая, в целом Юго-Восточной Азии. Надеюсь, что потихоньку и на центральную часть России это будет распространяться.

Суккук, мурабаха и другие

Панченко: Известно, что российскому бизнесу сейчас очень нужны деньги для развития различных своих проектов. Куда готовы и могут вкладывать средства банки Бахрейна, Малайзии и других стран Востока? Больше всего интерес к чему проявляют?

Якупов: Если мы говорим об инвесторах из мусульманских стран, называть это исламскими инвестициями, наверное, не совсем правильно, потому что инвестиции есть инвестиции. Но инвестиции из исламских финансовых структур, конечно, будут иметь определенные требования. Прежде всего бизнес не должен противоречить требованиям шариата: нельзя заниматься выращиванием и переработкой свинины, алкоголя, деньги не должны вкладываться в азартные игры, под запретом все, что связано с вооружением. Все, что не попадает в этот перечень, уже сегодня можно рассматривать как сектора, куда инвесторы из мусульманских стран могли бы инвестировать. Но исходя из опыта взаимодействия с ними, могу сказать, что пока инвесторы из этих стран все-таки больше готовы инвестировать в недвижимость, то есть в те вещи, которые реально можно пощупать.

Панченко: Значит, промышленность они пока не рассматривают?

Якупов: Мы видим, что и в связи с санкциями, продукция, которую они поставляли раньше, стала неконкурентоспособной из-за девальвации рубля. Все, что касается импорта, становится дорогим. Они начинают рассматривать варианты, когда можно приходить сюда и перерабатывать продукты уже здесь, благо в РТ большая сырьевая база как в сельском хозяйстве, так и в других направлениях. Они все равно смотрят на дружественность страны по отношению к инвестициям, на сохранение прав, которые должны быть у инвесторов и, конечно, на отсутствие бюрократических проволочек для ведения бизнеса. Даже по рейтингу Doing business мы понимаем, что определенные улучшения есть, но они все-таки пока еще недостаточны для того, чтобы сделать нашу страну интересной для инвесторов. Мне кажется, нет смысла разделять инвесторов на исламских и неисламских, потому что все равно действуют макроэкономические показатели, которые являются индикатором для инвесторов, заходить или не заходить. Не последнюю роль играет и политическая ситуация.

«К сожалению, пока в Российской Федерации ни в одном регионе и даже ни в одной корпорации истории по выпуску суккук нет. То, что сделал «АК БАРС» банк, это тоже очень важный шаг и важный момент в развитии исламских финансов именно на территории нашего региона»

Панченко: Вопрос читателя: «Вы говорите об исламском банкинге. А как же страхование и фондовый рынок суккук? Известно, что у Татарстана был уже пилотный проект с выпуском мурабаха через «АК БАРС» банк. Можете ли прокомментировать, удачными ли оказались итоги»?

Якупов: К сожалению, пока в Российской Федерации ни в одном регионе и даже ни в одной корпорации истории по выпуску суккук нет. То, что сделал «АК БАРС» банк, это тоже очень важный шаг и важный момент в развитии исламских финансов именно на территории нашего региона. Это выпуск, то есть привлечение исламского капитала через продукт мурабаха. И в первом случае 60 млн долларов, и во втором случае 100 млн долларов. Пока для Российской Федерации это самое успешное размещение и привлечение. А суккук — это все-таки другой инструмент.

Панченко: Ну а результат какой?

Якупов: Результат хороший. Знаете, продвижение Республики Татарстан на территории мусульманских стран действительно шло активным образом. Пару месяцев назад я был на одном из крупнейших инвестиционных мероприятий в Бахрейне, и когда у нас спрашивали: «Вы откуда?», мы отвечали: «Из России», нам сразу говорили: «Из Казани?» У мусульманского мира уже сегодня Россия ассоциируется с Казанью. И здесь, конечно, большую роль сыграло не только продвижение, но и успешное размещение в «АК БАРС» банке, и активность ряда компаний РТ.

Что касается страхования, когда я говорю о том, что для существования исламской финансовой системы должна быть подготовлена необходимая инфраструктура, это означает не только исламский банкинг, но и исламское страхование, которое называется такафул. Сегодня компания «Альянс» запустила в Российской Федерации продукт, который называется «Халяль-инвест». Мы тоже принимали активное участие в разработке этой продукции, в январе 2013 года впервые заявлялось об этом, и в январе этот инструмент был запущен и сейчас потихоньку набирает обороты. Но он опять-таки сделан только в рамках существующего законодательства и имеет очень много ограничений. Для того, чтобы такафул, исламское страхование, могло полноценно функционировать в стране, мы должны смотреть на него как на систему. А если мы говорим о финансовой системе, то страхование, банкинг, фонды, рынок капитала, рынок финансов — это все инструментарии инфраструктуры. И такафул играет очень значимую роль, и, я думаю, успех наших коллег из «Альянс-страхования» будет хорошим стимулом для того, чтобы больше страховых компаний вовлекались в эту работу.