Иранское кино: итальянское наследие и сентиментальная самоцензура в стране аятолл

Персидское киноразвитие: от Одессы и Ростова — к итальянскому неореализму

Кинематограф Исламской Республики Иран на сегодняшний день, вероятно, самая любопытная область исследования для киноведов и кинокритиков. Интересна здесь не столько этническая составляющая, сколько те принципы и основания, которые являются доминирующими в иранском кино.

В Иране, как и везде, кинематограф появился в начале XX века. Первые кинотеатры показывали, как правило, работы, привезенные из Одессы и Ростова-на-Дону. В дальнейшем же коммунистические идеи советской России стали одной из причин того, что западный кинематограф выдавил советский с экранов Тегерана. К собственному же кинопроизводству Иран, тогда еще Персия, приступил чуть позже, чем Россия. Ованес Оганян снял первую игровую работу «Аби и Раби» в 1931 году. Роли в ней сыграли студенты первой киношколы столицы, которую Оганян сам же и открыл.

Как ни странно, иранский кинематограф в те времена не сыграл какой-либо значимой роли в мировом кино. Богатое культурное наследие Персии не раз становилось основой для создания предметов искусства языком кинематографа в этой стране, но не снискало на этом поприще каких-либо громких побед.

Активное развитие кинематографа Ирана началось в 60-е, к концу которых в стране снималось более 60 полнометражных картин. Государственная поддержка обеспечила не только необходимые производственные мощности, но и организовывала фестивали, в Министерстве культуры был создан отдел кино, выработаны цензурные нормы, открылись новые киношколы.

Политика «вестернизации» и «деисламизации», получившая в те годы широкое развитие, проявлялась и в кинематографе. В этой связи религиозные круги видели в кинематографе исключительно «западную чуму», что нашло отражение в одноименной работе теолога Джалала Алье-Ахмада. Не находила западная риторика поддержки и в народе.

Наиболее значительной работой того времени принято считать фильм «Корова» Дарьюша Мехрджуи, получивший признание как в Иране, так и за его пределами в виде восторженных отзывов кинокритиков и успеха на рынке и кинофестивалях. Наибольшее же влияние на иранский кинематограф как таковой оказал итальянский неореализм с его заглавной темой обращения к быту простого народа.

Важнейшей вехой для кинематографа Ирана стала исламская революция. Свержение шаха и установление шариатского общества, как его понимали шиитские революционеры во главе с Аятоллой Хомейни, на десятилетия определило вектор развития иранского кино. Духовный лидер Ирана сам же и определил главную социальную доктрину важнейшего из искусств новой Исламской Республики Иран. Основной темой должна была стать жизнь простого человека, и в этом смысле преемственность идей итальянского неореализма прослеживается еще более отчетливо.

Ты узнаешь его из тысячи

Из особенностей иранского кино можно выделить следующие:

1. Отсутствие насилия и крови.
   
   Насилие как главный движущий элемент кино всех времен был выброшен из контекста иранского представления о кинематографе. Однако же тема войны никогда не покидала пространства Ирана и обладала, скорее, метафизическим и философским компонентами. Вид крови практически полностью был смыт с экранов, что стало важным звеном в эстетическом восприятии зрителя Ирана, который даже не начинал рассматривать кино в качестве красивой мясорубки.
2. Непрофессиональные актеры в игровом кино.
   
   Этот компонент стал, что называется, главной фишкой иранцев. Вот кто воистину не боялся брать на главные роли непрофессионалов, так это режиссеры Ирана. В СССР таких смелых режиссеров можно пересчитать на пальцах. Успешными стали эксперименты молодого Кончаловского в «Истории Аси Клячиной, которая любила да не вышла замуж». Иранцы же ходили и продолжают ходить в этом пространстве свободно, ставя перед собой все новые вызовы, такие, например, как «Салям, Синема!», где режиссер Мохсен Махмальбаф объявляет кастинг, на который собирается огромная толпа. Каждый из приглашенных мечтает сняться в фильме. Каково же их удивление, когда они узнают, что уже попали в кино и что их мечта осуществлена, ведь фильм и будет состоять из кинопроб. Воистину потрясающий эксперимент Махмальбафа открывает и следующий из фирменных отличий иранского кино.
3. Размытые границы между документальным и игровым кино.
   
   Да, использование непрофессионалов часто выбивает зрителя из эстетики игрового восприятия, и авторы иранского кино умело балансируют на границах двух, казалось бы, несовместимых жанров. Жизнь в объективе иранского кинематографиста настолько реалистична, что слияние документалистики с игровым кино рождает новую плоскость восприятия, которая призвана проникнуть в самую суть человеческой души, ведь подспудно на клеточном уровне человек и сам становится участником событий, которые видит на экране.
   
   
   
   Особенностью иранского кино стало то, что здесь не боятся вызвать в зрителе чувства искреннего сострадания к героям. И тут важным компонентом становится тема детства. Фото instagram.com/muhammadmovie
4. Сентиментальность.
   
   Еще одной важной особенностью иранского кино стало то, что здесь не боятся вызвать в зрителе чувства искреннего сострадания к героям. И тут важным компонентом становится тема детства, которая является главной у многих классиков иранского кино, в частности у Маджида Маджиди. Именно его картина «Мухаммад» была фильмом-открытием Мусульманского кинофестиваля 2016 года в Казани. Маджиди в данной работе показал жизнь пророка ислама именно в детские годы. К сожалению, в эмоциональном плане фильм не дотянул до классических работ автора. Вероятно, причиной этому стали серьезные цензурные ограничения, с которыми столкнулся режиссер. Тем не менее, и по сей день иранцы не боятся слез, что выгодно отличает их от западного представления о кино, где задачей является поощрение зрительских страстей, но никак не их воспитание и очищение.
5. Отсутствие постельных сцен.
   
   Вопрос взаимоотношения полов никогда не оставался за пределами внимания иранского кино, однако деликатность, с которой говорят на эту тему авторы, вызывает немалый интерес. Без сомнения, есть и здесь творческие личности, готовые ради визуальной выразительности выйти за пределы общепринятых норм, но здесь на страже оказывается цензура — термин в западном понимании почти ругательный, тогда как в Иране необходимый и достаточно жесткий. По некоторым данным, не существует свода правил и заповедей относительно того, как именно должно выглядеть иранское кино в глазах цензоров. Внутреннее понимание сути вещей уже на клеточном уровне впаяно в сознание иранцев, хотя сами авторы могут и не соглашаться с той или иной позицией цензоров. К примеру, в фильме «Мухаммада» Маджиди не показано лицо будущего пророка, тогда как режиссер в интервью «Реальному времени» откровенно дал понять, что не считает показывать лицо посланника Аллаха жестким запретом. Перегибы случаются и здесь. Режиссер Мани Хагиги, к примеру, рассказывал, как ему пришлось оправдываться за то, что в кадре ослик с зеленой попоной падает и ломает ногу. В зеленой попоне цензоры увидели параллель с исламом, ведь зеленый цвет по традиции считается цветом данной религии. Выходило, что ислам в понимании Хагиги — это хромой осел. Конечно, ничего подобного режиссер в виду не имел, но вынужден был держать серьезный ответ. Когда же Хагиги рассказали историю с фильмом «Внимание, черепаха!» (1969), где дети решили проверить, выдержит ли черепаший панцирь вес настоящего танка, а цензоры СССР заприметили в черепахе аналогию с Чехословакией, куда вошли советские танки, иранский режиссер сказал, что вот здесь цензоры были правы. Так, цензурные нормы повсеместно присутствуют в иранском кино, как его постоянная и неотъемлемая часть.
   
   В контексте своего понимания кинематографа иранцы освобождены от назидательных интонаций в картинах. Поощряя интеллектуальное, внимательное ознакомление с фильмом, авторы иранского кино стараются беседовать со зрителем на языке, практически забытом в западном сообществе. Возможно, именно поэтому за последние пять лет именно иранские фильмы дважды стали победителями премии «Оскар» за лучший иностранный фильм. Оба раза статуэтки брал Асгар Фархади за фильмы «Развод Надира и Симин» и «Коммивояжер». Соглашусь, что последняя победа автора во многом стала политическим демаршем киносообщества США в противовес новоизбранному президенту Трампу, запретившему въезд в страну гражданам нескольких стран, в том числе и Ирана. Сам Фархади на церемонии не присутствовал, поскольку и он стал невъездным в «страну победившей демократии», однако тенденция, обозначившая растущее влияние иранского кино, стала очевидной каждому.

Режиссеры и политика

Наиболее выдающиеся режиссеры, представляющие Исламскую Республику Иран, разнятся как по своим политическим взглядам, так и по пониманию кино как такового. Самым известным из них является Аббас Киаростами, покинувший сей бренным мир в 2016 году. Этот режиссер — интеллектуал-философ. Из-под его «пера» вышли классические фильмы «Вкус вишни» и «Где дом друга». Киаростами главной темой своего творчества видел ценность жизни как таковой, что нашло отражение во многих его фильмах, и далеко не всегда его подход коррелирует с религиозными канонами. Он, скорее, даже отстраняется от готовых ответов, с которыми он без сомнения был знаком из Корана, считая собственный внутренний опыт также немаловажным. Последние годы Киаростами работал за пределами Ирана. Действуя, как и прежде, вне шаблонов, он и там находил уникальный язык общения со зрителем, который был присущ только лишь ему одному, как, например, в фильме «Копия верна» с Жульет Бинош в главной роли.

Еще до наступления исламской революции упомянутый выше Мохсен Махмальбаф попал в тюрьму за нападение на представителя власти. В тюрьме он провел пять лет, когда же революция победила, он некоторые время входил число активных сторонников и пропагандистов нового строя. Однако надолго в этих рядах он не задержался, но все же имел возможность снимать кино. Взгляды этого режиссера, а точнее их трансформация, нашли свое отражение в фильме «Бойкот», где в центре внимания революционер, ожидающий своей казни, обладающий безграничным авторитетом и уважением среди его сторонников, но в душе понимающий, что его идеи, за которые наказан, были ошибочны. Удивительный экспериментатор, новатор и просто смелый человек Мохсен Махмальбаф заслуживает подробнейшего изучения как ярчайший представитель иранской ментальности в кино. Вышеупомянутое влияние итальянского неореализма находит свое отражение не только в эстетике картин Махмальбафа но и в названиях. Выдающаяся работа «Велосипедист» об афганце, который решается участвовать в велогонке, чтобы заработать на лекарства жене, как будто отдает дань памяти гению Витторио Де Сика с его «Похитителями велосипедов».

Вызывает немалый интерес и режиссер-документалист Джафар Панахи. Запад рассматривает Панахи в качестве жертвы иранской политической системы, которая осудила его за участие в уличных протестах в 2010 году тем, что запретила заниматься профессией до 2030 года. Тем не менее, режиссер находит всевозможные способы для того, чтобы делать то, что он любит. В 2011 году его фильм участвовал на кинофестивале в Каннах. Сам же режиссер продолжает искать новые формы в условиях жесточайшего давления и те способы, которыми Панахи снимает новые работы, не менее интересны, чем сами его фильмы.



Ну и, наконец, Маджид Маджиди. Именно его последняя на сегодняшний день работа и сподвигла меня на то, чтобы изучить иранское кино как феномен. Сам Маджиди никогда не был ни в оппозиции к властям, равно как и не пел ей восторженных дифирамбов. Являясь живым классиком иранского кинематографа, он уже в 90-е стал популярен за фильмы «Дети небес» и «Цвет рая». Тема детства стала главной в творчестве Маджиди с самого начала и по сей день. Это открывало для режиссера массу возможностей, избавляло от лишних вопросов со стороны цензоров и позволяло вносить всевозможные иносказания в истории, на первый взгляд кажущиеся простой детской игрой. К сожалению, фильм «Мухаммад», наконец, дошедший до кинотеатров Татарстана не обрел в глазах зрителей большого успеха. Тем не менее, появление картины такого масштаба — это смелая заявка, говорящая о том, что в будущем иранский кинематограф способен к открытиям новых горизонтов и нисколько не боится больших форм. Без сомнения, этот короткий обзор не способен охватить и десятой части того, что на самом деле представляет собой кино Ирана, и лишь знакомясь с работами авторов из этой удивительной страны, можно по в полной мере осознать, что есть этот иранский феномен на самом деле.