Как духовники признали революцию «волей божьей», а Керенский выселил Казанскую духовную академию

Первомайский съезд: госпереворот «по воле Божией»

Однако окончательное отношение к свершившемуся изменению государственного устройства России определил экстренный съезд православного духовенства Казанской епархии, состоявшийся 1 мая 1917 года. Именно на нем было принято решение приветствовать совершившийся государственный переворот, более того, признавалось, что он произошел «по воле Божией». По мысли собравшихся на съезде изменение государственного строя будет широко способствовать не только развитию Российского государства, но и выведет на путь свободного самоуправления и Православную церковь. Отмечалось, что съезд «вполне сознательно и искренне» встает на сторону Временного правительства и всячески поддерживает его от посягательств как со стороны радикально правых, так и со стороны радикально левых элементов, стоящих на позициях поддержки анархии, гражданской войны, контрреволюции и погибели (тем самым считая именно выбранную Временным правительство линию, равно удаленную и от левацких элементов и от монархистов, единственно правильной).

Затем следовали еще более соответствующие «духу времени» заявления. Представители казанского православного духовенства не только свидетельствовали о том, что поддерживают власть, но и теперь меняют направление своей пастырской работы, признавая, что главную свою задачу видят в устранении якобы существовавшего раньше разного отношения к представителям так называемой «буржуазии» (слово упоминается в постановлении съезда) и бедному крестьянскому люду. Главным смыслом усиления проповеднической деятельности в среде простонародья виделось противостояние деструктивным идеям анархии, распространявшимся очень быстро.

В вопросе будущего положения Православной церкви в новом демократическом государстве члены экстренного съезда отмечали наибольшую желательность внутренней свободы Российской православной церкви от внешних обстоятельств, невзирая на то, образуется ли в новой России союз Церкви и светского государства, или же Церковь будет от государства отделена. В вопросах же нравоучения и вероучения Церковь должна стоять теперь, как и в устроении своей жизни, на единственно канонически верных началах соборности.

Четко и определенно вырисовывалась и так называемая «политическая и идеологическая» сущность деятельности православного духовенства. Теперь оно должно было объяснять пастве, как и почему в России рухнуло самодержавие, проповедовать служение Временному правительству, охарактеризовывать политические партии, особо популярные в деревенской среде, готовя тем самым население к грядущим выборам в Учредительное собрание. В основе отношения православных пастырей к той или иной политической партии и ее программе лежит понимание тех «морально-нравственных начал», которыми политические силы руководствуются. Кроме того, поддерживать в той или иной форме проповеднической деятельности священнику необходимо только ту партию, которая «благоприятствует правильному развитию и процветанию жизни Церкви и народа». В определенном контрасте с этими словами тут же следует решение о внепартийной позиции самих священников.

Итак, съезд православного духовенства 1 мая 1917 года не только оказал полную поддержку новой власти, но и определил две основные функции православного священника среди сельского православного населения: осведомительную и функцию советника-руководителя в деле определения политических предпочтений на предстоящих выборах. Закреплена была и четкая идеологическая позиция непосредственной проповеднической борьбы с самыми радикальными левыми учениями, объявленными вредными не только для государственной жизни, но и для будущего Православной церкви в Российской республике.

Изгнанные «духовные академики»

Между тем сама новая власть вела достаточно сдержанную политику по отношению к Православной церкви, с одной стороны поддерживая обретение крупнейшей Поместной православной церковью канонического статуса и реальной независимости от гражданской власти, с другой всячески ограничивая церковь в деле духовного образования, собственности и главенствующего положения в государстве. Постановление Временного правительства от 14 июля 1917 года декларировало в стране свободу совести, отменяя тем самым вековую роль православия в стране. Более того, решение о передаче церковно-приходских школ в ведение министерства просвещения шло вразрез с желаниями духовенства и поэтому было воспринято ведущими православными иерархами России исключительно как отрицательный и противоправославный акт, так как учебные заведения других религиозных конфессий тогда трогать не стали.

Сложные времена переживала тогда и Казанская духовная академия, ставшая одной из основных духовных учебных заведений XIX —начала ХХ столетий и так много сделавшая для православного миссионерства как на Востоке России, так и за ее пределам: в Японии, Китае и Персии.

Несмотря на это, в революционный 1917 год Казанская духовная академия претерпела существенные притеснения со стороны светской власти, выразившееся в первую очередь в выселении ее из исторического здания академии, специально возведенного в 1846 году, архитектором которого был Александр Песке. Здание академии располагалось на Арском поле, теперь же было решено перенести его, частично объединив со зданием Казанской духовной семинарии. Причина для столь странного и опрометчивого поступка заключалась в том, что Временное правительство решило разместить в здании академии эвакуированный в связи с продвижением фронта кадетский корпус из Пскова. Впоследствии в здании Казанской духовной академии был также организован военный госпиталь, а позже там расположились местные вооруженные отряды. Такое отношение, по сути дела, к главному миссионерскому православному центру России не могло устроить Российскую православную церковь, стремящуюся сохранить свое влияние в сложном в конфессиональном плане регионе страны. Временное правительство на данном конкретном примере продемонстрировало свое прохладное и отрешенное отношение к проблемам как Духовной академии, так и Казанской и Свияжской епархии в целом.

Казанские делегаты Поместного собора

Однако другой стороной религиозной политики Временного правительства был созыв так долго ожидаемого духовенством и верующими Поместного собора, призванного восстановить каноническое положение Церкви, а также обсудить и претворить в жизнь назревшие и необходимые реформы.

Самый важный в новейшей истории России Поместный собор Российской православной церкви начал свою работу 28 августа 1917 года и проработал более года, в течение трех сессий, вплоть до 20 сентября 1918 года, когда новые большевистские власти фактически приостановили его деятельность и не дали завершить коренные преобразования внутри церковного организма. Важно отметить, что большую роль на этом Поместном соборе играли миряне, которых было общим числом 299 человек при 227 представителей белого и черного духовенства. Помимо тех, кто присутствовал на Соборе по должности, в его состав попали и избираемые кандидатуры. Так, от каждой епархии избиралось два клирика, три мирянина, а также представители от армии, флота, единоверцев, духовных учебных заведений.

Несложно догадаться, что решающую роль в работе Поместного собора 1917-1918 годов от Казанской и Свияжской епархии оказывали представители Казанской духовной академии. В состав казанской делегации участников Поместного собора вошли: экстраординарный профессор Казанской духовной академии М.Н. Василевский, инспектор Казанской духовной академии, избранный на собор от монашествующих, архимандрит Гурий (Степанов), профессор В.А. Керенский, помощник инспектора Казанской духовной академии Г.И. Комиссаров (был избран на собор от мирян Казанской и Свияжской епархии), представитель единоверцев Н.Н. Дурандин, профессор Казанской духовной академии П.Д. Лапин (был избран в члены Высшего церковного совета), управляющий домом Чистопольского попечения о бедных К.Я. Молодкин (был избран вторым делегатом от мирян), диакон Евгений Никольский (стал членом собора от представителей православного клира), профессор Казанской духовной академии Л.И. Писарев (от мирян), а его однофамилец протоиерей Николай Писарев, совмещавший пастырский долг с должностью экстраординарного профессора Духовной академии также стал делегатом от духовных учебных заведений. Членом Предсоборного совета также стал ординарный профессор академии И.М. Покровский, а от Казанского университета на Поместный собор 1917—1918 годов был делегирован профессор И.И. Соколов, вторым клириком, участником собора стал Троицкой церкви в Казани отец Евгений Сосунцов. К тому же в Поместном соборе принял участие сам архиепископ Иаков (Пятницкий), ставший почетным председателем Отдела о духовных академиях и председателем уставного отдела, засвидетельствовав роль и значение Казанской и Свияжской епархии. Иногда замещал владыку Иакова на соборе второй викарий епархии епископ Чебоксарский Борис (Шипулин).

С критикой большевизма

К сожалению, как плодотворная работа Поместного собора 1917—1918 годов, так и довольно плавная жизнь Казанской и Свияжской епархии резко изменились после захвата власти большевиками в октябре 1917 года. Вопреки пожеланиям и стремлениям православного духовенства епархии, власть захватывают те силы, которые настроены как можно скорее развязать братоубийственную войну между гражданами одной страны и начать антирелигиозный террор и масштабную антицерковную кампанию. Все те решения, которые приняло православное священство епархии в мае 1917 года теперь становятся тщетными, и лейтмотивом жизни православного пастырства в годы гражданской войны станет выживание и сбережение святынь от поругания со стороны большевиков.

Архиепископ Иаков (Пятницкий) вскоре станет митрополитом Казанским, тем самым изменится и сам статус епархии. Однако в годы гражданской войны он сначала благословит антибольшевистские силы, а потом временно будет управлять Томской епархией, смело высказывая противосоветские идеи. Владыке Иакову суждено будет скончаться в 1922 году, многие же другие представители казанского духовенства попадут под маховик антирелигиозных репрессий и будут расстреляны, как к примеру, епископы Гурий (Степанов) и Борис (Шипулин).

В целом же 1917 год открыл для Российской православной церкви новые перспективы, казалось бы, разорвал ее зависимость от государства. В Казанской и Свияжской епархии он также породил определенные надежды на продолжение патриотического служения Родине, однако трагедия 1917 года оборвала все надежды на благоприятное развитие событий.