Татарстанский поисковик: «Черные копатели» медальоны погибших бойцов забирают себе на память или разбивают»

«Мы стараемся проводить экспедиции в тех местах, где были дивизии, сформированные в Татарстане»

— Александр Юрьевич, насколько я понимаю, настала горячая пора для поисковиков — расскажите, пожалуйста, где в данный момент ведутся поиски?

— Татарстанские поисковики сейчас работают в Ленинградской, Новгородской, Тверской, Смоленской, Ростовской и Волгоградской областях. Я сам сейчас нахожусь подо Ржевом — здесь работает большая международная экспедиция «Ржев. Калининский фронт», организатором которой выступает ООД «Поисковое движение России» и Российское военно-историческое общество совместно с Министерством обороны РФ. Мы здесь, как Всероссийский информационно-поисковый центр, обеспечиваем ведение документации и оказание консультаций.

— Вы не могли бы объяснить, как выбираются территории для поисков? И можно ли при желании отправиться именно в те места, у которых есть связь с татарстанскими бойцами?

— У всех поисковых отрядов есть свои стационарные места работы — они каждый год выезжают в одни и те же точки. Эти места исторически сложились еще с конца 1980-х годов, а началось все с Новгородской области — после совместных экспедиций здесь поисковые отряды познакомились с людьми из других областей и начали новые поиски на новых местах. То есть специально мы не выбираем области по принципу «поедешь туда или сюда», за исключением, конечно, какой-нибудь одной области, где находят больше воинов из Татарстана, — мы стараемся там работать.

Вообще, такое большое число татарстанцев погибло на войне, что прямо отдельных конкретных мест, где бы все это было сосредоточено, нет. Были дивизии из Татарстана, которые воевали и погибли, защищая Сталинград, к примеру, но не факт, что у них остались медальоны, по которым можно было бы установить, что они из Татарстана. Мы также знаем, что в Псковской области есть место, где довольно много наших земляков находят. Мы стараемся проводить экспедиции в тех местах, где были дивизии, сформированные в Татарстане, но нет таких мест, чтобы мы приехали и находили только татарстанцев.

Мы стараемся проводить экспедиции в тех местах, где были дивизии, сформированные в Татарстане, но нет таких мест, чтобы мы приехали и находили только татарстанцев

— В Мясном Бору, если не ошибаюсь, воевали части из Татарстана…

— Да, там были некоторые воинские части, но это не целые дивизии — это были мелкие подразделения разных военных специалистов — связисты, санитары. А вообще, наши части воевали и в Волгоградской, и в Смоленской областях, и в Белоруссии, и под Белостоком.

Например, в 1941 году у нас 18-я дивизия полностью погибла, выступая под Оршей, наша 86-я дивизия погибла под Белостоком, защищая границу в первые дни войны… Мы пытаемся их искать, но вы сами понимаете, что это не так просто — документов, как и архивов, на начальный период войны практически не сохранилось.

«Если это орден, то подороже продается, если это патрон, то он может стоить дешево...»

— Сколько останков уже удалось найти/захоронить в 2017 году? Есть ли свежие данные?

— За этот год пока данных по захоронениям нет, работы ведутся, и захоронения начинаются только сейчас — первые пройдут 7, 8, 9, 10 мая. Но могу сказать, что у нас, например, здесь, в Ржевском районе, уже двое татар было найдено — у одного даже найден сын, и сейчас согласовываем, чтобы он приехал на захоронение и мы передали останки для захоронения на родину.

Общей статистики пока нет, могу сказать только то, что у нас сейчас проводятся большие вахты в Любани, в Выборге, в Новгороде, под Тверью, в Волгограде по нашей 120-й дивизии. Но от всех отрядов у меня сводки еще нет.

Наши части воевали и в Волгоградской, и в Смоленской областях, и в Белоруссии, и под Белостоком...

— Приходилось ли вам встречать «черных копателей» во время поисков?

— Как правило, они скрываются и «работают» в то время, когда не проходят экспедиции. Свое грязное дело они делают втайне от всех. За ними приходится только развороченные захоронения и воронки докапывать и перебирать останки, что усложняет работу и не дает возможности индивидуально подходить к каждому бойцу. Они медальоны забирают себе на память или просто разбивают их лопатами, или теряют так, что их потом тяжело найти, а ведь это все фамилии, это все — бойцы.

Масштабы, конечно, громадные — очень «модно» сейчас копать — и по археологии, и монетки, клады искать, и тем более искать бойцов со всеми личными вещами и амуницией — это же все продается, буквально каждый патрон.

— Александр Юрьевич, насколько большой у нас черный рынок оружия и амуниции? И сколько может стоить найденное оружие и амуниция?

— Рынок большой, вы сами в интернете можете посмотреть, что и в каких количествах продают «черные копатели». Выставляется все: от монеток, фляжек, кружек — до гранат, мин и так далее.

По поводу стоимости: если это орден, то подороже продается, если это патрон, то он может стоить дешево, если это редкая гильза с какими-нибудь знаками «СС», то она гораздо дороже будет продаваться на черном рынке. Все зависит от находки.

«Там есть фотографии с раскопов и фотографии останков, но мы считаем, что их неэтично показывать в интернете»

— По вашей оценке, в каких регионах особенно сильны поисковые движения и как на общем фоне смотрится Татарстан?

— Конечно, Татарстан выделяется, но я же скромный человек, так что скажу вам только то, что Татарстан один из лучших (смеется). Вообще, в России достаточно хороших поисковых отрядов.

— Но именно на вашей базе был создан поисковой интернет-проект, позволяющий найти пропавшего бойца по фамилии. Вы не могли бы рассказать об этой поисковой системе подробнее?

— Проект создавался совместно с «Поисковым движением России», Министерством обороны РФ и «Российским военно-историческим обществом». Там собирается документация по всем именным вещам, по всем протоколам эксгумации. Основная информация поступает от поисковых отрядов, конечно.

Портал появился буквально года два—три назад, и аналогичных сервисов в России больше нет. Вообще, те задумки, которые мы раньше хотели осуществить, но не могли это сделать в связи с техническими возможностями, теперь вполне реально воплотить в жизнь — у нас наконец появились серверы с большим объемом памяти, оптоволокно, которое подключено по линии «Электронного правительства Республики Татарстан», — это нам очень сильно помогает.

Доступ к ресурсам портала организован по полномочиям групп пользователей, поэтому вы видите только те вещи, которые можно выкладывать в открытый доступ. Просто там еще есть фотографии с раскопов, есть фотографии останков — мы считаем, что их неэтично показывать в интернете. Так что это чисто профессиональный сайт для поисковиков. Да, там есть много интересных вещей, которые народ не видит (на картах видно, где какие раскопы есть, сколько человек поднято, какие именные вещи обнаружены), но все эти вещи нужны исключительно для организации поисковых работ, для фиксации протоколов эксгумации. Основная задача ресурса — это идентификация бойцов и, естественно, сохранение информации. А в открытом доступе есть база данных по именным находкам, сведения о солдатах по всей России, личности которых были установлены.

— Вы уже получали отзывы от людей, которым эта база помогла?

— Там есть личные дела бойцов, имена которых мы установили в поисковых экспедициях, поэтому, естественно, туда заходят люди, которые разыскивают своих родственников. На основании этой базы, кстати, у нас выходит книга «Имена из солдатских медальонов» — уже вышло семь томов.

А люди благодарят, говорят: «Спасибо». Если придете к нам на работу, то увидите, что часть благодарственных писем у нас на стене висит, а другая часть туда уже просто не помещается и лежит отдельно (смеется). В общем, и родственники нас благодарят, и власть нас не забывает.

«Один раз у нас даже приезжала жена без вести пропавшего бойца, представляете?»

— Александр Юрьевич, приходилось ли вам сталкиваться с тем, что вы устанавливали личность бойца, находили его родственников, а им было все равно?

— Конечно, бывают такие моменты, но это редкость. Я думаю, что лучше об этом не писать все-таки. Лучше говорить о положительных моментах.

— Давайте поговорим о хороших моментах — очень интересно было бы послушать.

— Знаете, в общих масштабах, это, конечно, редкость, когда мы находим родственников и чтобы они успевали на захоронение. Но, как правило, когда родственников находят, они стараются приехать — они приезжают целыми семьями.

У нас был случай в 2003 году, когда приехала семья Михайловых — там вообще человек 12 было, и они забрали бойца, похоронили его на родине — в Нижегородской области.

Один раз у нас даже приезжала жена без вести пропавшего бойца, представляете? Боец был из Архангельской области, и на захоронение приехала его 92-летняя супруга — сама ветеран войны, замуж она больше не вышла. Она похоронила мужа и через год умерла. Пришла тогда на захоронение, на коленях постояла — это было, конечно…

— Александр Юрьевич, понимаю, что с ходу вспомнить будет тяжело, но, возможно, вы сможете рассказать еще несколько памятных историй?

— Трудно, конечно, все-таки экспедиций у нас было очень много… Илья Геннадьевич Прокофьев, я помню, рассказывал интересные вещи про летчиков: одного бойца сбили, потом он, раненый, сел в самолет, и его опять сбили, то есть человек пока до госпиталя добрался, его два—три раза сбивали, но он остался жив.

Помню, как был найден орден Константина Болиса — это человек, который внедрял шинели, различные материалы в армию. Обнаружили орден Боевого Красного Знамени за номером 217, мы лет десять не могли найти его родственников, но в итоге недавно нашли.

Мы политикой не занимаемся. Наше дело — искать, хоронить бойцов, находить родственников — и все

«Нам необходимо относиться лучше и бережнее к тем человеческим потерям, что мы понесли»

— Сейчас День Победы стал неким водоразделом в обществе: одна часть населения чтит этот день, а другая часть считает, что это день великих потерь и что государство сейчас активно использует символ 9 Мая для пропаганды. Как вы относитесь к этим двум лагерям?

— Мы политикой не занимаемся. Наше дело — искать, хоронить бойцов, находить родственников — и все. Какие-то патриотические акции в плане Крыма — это один вопрос, но то, что касается политики в отношении истории войны, знаете, есть ощущение, что люди что-то разжечь пытаются, непонятно для чего. Но я не хочу уходить в политику в своем ответе. Мое личное мнение в том, что 9 Мая — это знаменательный день, посвященный Победе в войне. И я бы еще добавил, что нам необходимо относиться лучше и бережнее к тем человеческим потерям, что мы понесли.

— А как вы относитесь к раздаче георгиевской ленты и автомобильным наклейкам «На Берлин!», «Т-34», «Спасибо деду за победу» и так далее?

— А почему человек не может выразить свою волю и то, что он действительно рад этой победе, таким образом? Он показывает свою патриотическую настроенность. Мы, например, с гордостью носим георгиевскую ленточку и флаги, и все, что касается патриотизма.

Вообще, нам стоит уделять больше внимания воспитанию подрастающего поколения, чтобы они понимали смысл символики своей страны, чтобы не было всяких неонацистских интересов и так далее. Все это, как известно, идет с детства.