Андрей Колядин: «Нельзя бесконечно бить в одну и ту же болевую точку. Регион может взбунтоваться»

У каждой новой жены свои прибамбасы

— Что изменилось в региональной политике с приходом в администрацию президента РФ Антона Вайно и Сергея Кириенко во второй половине прошлого года?

— Не совсем верно говорить о кардинальном изменении региональной политики в зависимости от прихода кого-либо в администрацию президента. Эта структура задает общий тренд, а региональную политику на местах определяют уже главы территорий. А там уже, что называется, зависит от человека. В граничащей с вами Самарской области на смену вполне рациональному Титову через Артякова пришел Меркушкин — одна из самых зажигательных фигур российского политического бомонда. Это он изменил региональную политику в Самарской области — не Володин, не Вайно и не Кириенко.

Конечно же, влияет и изменение правил игры. Когда губернаторы избирались на прямых выборах, в этом был элемент случайности. Тогда могли избраться артисты, прожектеры, популисты. При всей своей странности они воспринимались народом на ура, потому что они были харизматики. Понятно, что они раздражали центр. Но расхожее мнение, что народ у нас ничего не соображает и не в состоянии отделить хороших от плохих, — оно все-таки ошибочное. Народ вносил коррективы и переизбирал наиболее сложных кандидатов. В результате в то время выросла целая когорта руководителей регионов, которые умели управлять и экономикой, и политикой, и были заслуженно любимы своими территориями — это и Неелов, и Филиппенко, и Чуб, и Лужков, и Шаймиев, и Титов. Десяток-полтора таких губернаторов было.

«В граничащей с вами Самарской области на смену вполне рациональному Титову через Артякова пришел Меркушкин — одна из самых зажигательных фигур российского политического бомонда. Это он изменил региональную политику в Самарской области — не Володин, не Вайно и не Кириенко». Фото volga.news

Когда технология в 2004 году изменилась, проросли свои нюансы. С одной стороны, кандидатов, конечно же, проверяли, изучали, в том числе силовики, чтобы не было коррупционной составляющей и т. п. Но с другой, они не зависели от народа, самым главным для них было понравиться президенту. Наиболее мудрые губернаторы продолжали концентрироваться на экономике, чтобы «нравиться» и своему населению тоже. Но целый ряд руководителей стали воспринимать эти территории как свои вотчины и решать там собственные проблемы. И получилась удивительная вещь: вроде бы эти люди проверены-перепроверены, прошли все согласования — а сколько их за последнее время позакрывали по следственным комитетам.

Что касается Татарстана, то тут свою роль играет преемственность власти. Если бы после Шаймиева пришел не Минниханов, а какой-нибудь молодой технократ из соседней республики или из федерального министерства, убрал бы еще Ильсура Метшина, перелопатил все элиты, — тогда, возможно, в Татарстане не было бы так спокойно. Да, понятно, что у определенной части населения появляется усталость. Новая молодая жена вроде бы лучше старой. Но оздоровление психики происходит довольно быстро, потому что выясняется, что у каждой новой жены есть свои прибамбасы, иногда значительно более печальные, чем у предыдущей.

Повторю, появление той или иной персоны в политическом блоке наверху не меняет страну кардинально. Ее меняют новые решения — принципы избрания губернаторов и мэров, правила сбора и распределения налогов и т. п. Это связано с общей стратегией развития государства. Которая, да, периодически меняется. Страна не может замереть в одном времени.

— Вы можете прояснить такой технический момент, отчасти загадочный для нас: по какому принципу администрация президента РФ отбирает кандидатов-«варягов» в региональные списки «Единой России» на выборах в Госдуму?

«Я, будучи политтехнологом, то есть тем, для кого выборы в Госдуму — это возможность заработать, отговорил идти на них шестерых кандидатов. Просто потому что это уважаемые мною люди». Фото duma.gov.ru

— Это существует с ельцинских времен. Конечно, местный бомонд ориентирован на то, чтобы избирать местных. Особенно когда считалось, что депутат Госдумы способен лоббировать интересы своего региона, влиять на различные процессы и так далее. Сейчас, конечно, уже не так. У меня перед прошедшей избирательной кампанией была интересная история. Я, будучи политтехнологом, то есть тем, для кого выборы в Госдуму — это возможность заработать, отговорил идти на них шестерых кандидатов. Просто потому что это уважаемые мною люди. Я объяснил им, что они будут делать в этой Думе, и они сказали: «Не-не-не, нам это неинтересно, мы пошли заниматься своими делами». Москвичей среди них, кстати, не было, все были регионалы.

Возвращаясь к вопросу. На федеральном уровне есть определенный круг людей, которые крутятся в верхних эшелонах власти. Истеблишмент, так сказать. Вот вы являетесь, условно говоря, генеральным начальником над генеральными начальниками, к вам приходит ваш хороший знакомый, с которым вы давно дружите и который вас никогда не подводил, и говорит: «Отец родной, рано мне еще выпадать из обоймы, хочу быть при делах. Скажи там своим, как генеральный начальник, что я хотел бы еще послужить государству. В Государственной думе». Ну, или там в Совете федерации. Никто из них, заметьте, не рвется в региональные заксобрания. Ну, вы звоните какому-то губернатору и подкидываете ему этого человека. Со стороны региона при этом возможен торг. В начале 2000-х я наблюдал, как один федеральный чиновник уговаривал губернатора направить от его имени в Совет федерации футболиста, а тот, понимая, что таким образом лишается в сенате своего представителя, под это дело отжал из федерального бюджета очень приличный стадион для своей территории.

— То есть какой-то закономерности в распределении этих людей по конкретным регионам нет?

— Никакой. Это личные знакомства кого-то с кем-то.

— А вот такие вещи, как, скажем, решение направить татарстанских строителей на восстановление разрушенной Южной Осетии, — это тоже, видимо, решается как-то ситуативно? В этом тоже нет никакой логики?

— Да, я не думаю, что кто-то сидит и придумывает — а давай-ка кого-нибудь вот туда бросим. И это явно не наказание — а давайте тех, кто плохо себя ведет, отправим на стройку в Южную Осетию. Скорее всего, это было какое-нибудь заседание, например Госсовета. На нем ставится какая-то задача, надо бы ее решить. Поднимает кто-то руку и говорит: «У меня есть отличные ребята». А надо сказать, в Татарстане прекрасные строители. У вас несколько девелоперских групп, которые уже целые города построили по всей России.

«Скорее всего, это было какое-нибудь заседание, например Госсовета. На нем ставится какая-то задача, надо бы ее решить. Поднимает кто-то руку и говорит: «У меня есть отличные ребята». Фото gossov.tatarstan.ru

Татарстан — не «сладкий заказ»

— В чем проще, а в чем труднее работать в Татарстане условной консалтинговой группе из Москвы, привлеченной к выборам, например, главы республики?

— Во-первых, Татарстан — это одна из самых сложившихся систем управления. У меня жена из Татарстана, я регулярно бываю у ее родителей в районе Альметьевска. В Татарстане совершенно иные правила и отношение к власти. Я за 20 лет знакомства с тестем и тещей ни разу не слышал из их уст что-то, что подвергало бы сомнению идеи руководства.

Понятно, что в Казани немного по-другому. Там присутствует «качественный класс», критично настроенные люди, которые во всем стараются докопаться до истины и имеют собственное мнение о том, как нужно развиваться. Понятно, что когда все верхние места закупорены, то через какое-то время это начинает раздражать сильных игроков. Они понимают, что при других раскладах они сами могли бы занять «высокие кабинеты». Но уважение к старикам и к власти в Татарстане все-таки выше, чем в других местах.

— То есть для PR-агентства Татарстан — это «сладкий заказ»?

— Нет. Потому что работать на территорию приезжают люди, у которых там чаще всего нет тещи с тестем. Они приезжают с установками и механизмами, которые работают в Тульской или Тамбовской губернии, и пытаются включить их в республике, где все политические настройки значительно тоньше. И у них не всегда это получается. Работа в национальных республиках требует знаний. А на Кавказе — еще и смелости.

— Что, по-вашему, происходит сейчас вокруг банковского сектора экономики Татарстана?

— Думаю, тут дело в том, что передел банковского рынка, который идет по всей стране, дошел наконец до Татарстана. Совсем недавно, года два назад, подобное происходило в соседней Самаре. Там тоже рухнули несколько крупных региональных банков, председатель правления одного из них даже застрелился. Сейчас в стране выстраивается система из 500—600 наиболее проверенных банков. А энное количество лет назад их было, напомню, около 3,5 тысячи.

«Возможно, в Татарстане все это прошло столь болезненно именно потому, что была надежда на те самые правящие круги. На то, что они сумеют отстоять финансовую систему». Фото Максима Платонова

Просто Татарстан дольше других оставался в стороне от этого процесса в силу сложившихся здесь традиций, закапсулированности системы. Принадлежность к одной из правящих групп означает здесь определенную защиту — от излишней ретивости других игроков рынка в попытках забрать бизнес, нажать на кого-то, разорить и так далее. И возможно, в Татарстане все это прошло столь болезненно именно потому, что была надежда на те самые правящие круги. На то, что они сумеют отстоять финансовую систему, что им доверят санацию, что удастся эти деньги вернуть назад.

— Вы сказали «в Татарстане прошло» (хотя и болезненно), то есть использовали прошедшее время. Думаете, давление закончилось?

— Может быть, для Татарстана как раз и закончилось. Потому что все-таки нельзя бесконечно бить в одну и ту же болевую точку. Просто регион может взбунтоваться. А по стране программа сокращения финансовых институтов, думаю, будет доведена до конца.

— Проекты реформ административного деления России, в частности объединения регионов, которые периодически актуализируются, — это какой-то жупел, один из инструментов сдерживания губернаторов, или это реально планируемые, хотя бы и в перспективе, вещи?

— Федеральное управление — это не какой-то единый компьютер, через который проходят некие управленческие коды, рано или поздно выстреливающие. Существуют самые разные группы влияния, у каждой из них собственное представление о том, как нужно менять облик нашей страны. Есть группа, которая считает, что необходимо объединять регионы — по крайней мере, тюменскую «матрешку», Москву с Московской областью, Санкт-Петербург с Ленинградской и так далее. Есть и противники идеи объединения. Все эти проекты обкатываются, изучаются плюсы и минусы. Будет ли объединение обязательно? Нет, не обязательно. Но сказать, что его точно не будет, тоже нельзя. Все зависит от того, как сложится ситуация.