«2016 год — год банкротств, банковских споров, Татфондбанка, оспаривания сделок, корпоративных войн»

• Эмиль Алиаскаров, директор адвокатской фирмы «Юстина-Казань»
• Ярослав Антипов, директор юридического центра «Империя права»
• Рустем Ахметсафин, руководитель юридической компании «Деловой советник»
• Рамиль Гильмутдинов, адвокат юридического центра «Империя права»
• Константин Егоров, директор «СтройКапиталКонсалтинг»
• Сирин Зарипов, управляющий партнер юридической фирмы «Альфа»
• Джаудат Латыпов, генеральный директор «Казанский юридический центр»
• Тимур Сергеев, управляющий партнер коллегии адвокатов «Sergis»
• Павел Тубальцев, начальник юридического отдела «Татюринформ»
• Кристина Федулова, заместитель генерального директора «Юридическое агентство ЮНЭКС»
• Роберт Шаймарданов, управляющий партнер «Shaymardanov&Рartners»
• Дмитрий Семягин, заместитель редактора службы новостей деловой газеты «Реальное время»

«Наблюдаем рост количества судебных споров»

Дмитрий Семягин: Начнем с того, что я попрошу каждого по порядку представиться и коротко рассказать о том, чем запомнился год с точки зрения законодательства для бизнеса, с точки зрения вашей компании и лично вашей. Для меня лично прошлый год запомнился проблемами Татфондбанка, и мы, наверное, к этому вопросу еще перейдем. У вас, возможно, были другие события с точки зрения юридической практики.

Тимур Сергеев: Сергеев Тимур, коллегия адвокатов Sergis. Для нас 2016 год в первую очередь запомнился тем, что клиенты стали более чувствительными к стоимости юридических услуг. Думаю, это во многом связано с экономической ситуацией в целом. Мы видим, что бизнесу тяжело и, несмотря на наличие запроса на юридические услуги, клиенты стремятся где-то сэкономить, снизить стоимость. И мы на своем примере видим уменьшение проектов, которые ведутся по часовым ставкам, клиенту хочется больше прозрачности и понимания того, какие затраты он понесет на юридические услуги. Ну и, соответственно, здесь наблюдается переход на фиксированные способы оплаты юридических услуг, вариации с так называемым кэпом, когда даже если есть договор по почасовой оплате, с клиентом заранее обговаривается, какая будет максимальная стоимость юридических услуг.

Также мы не только по себе, но и по рынку чувствуем, что конкуренция растет, поскольку денег у клиентов становится меньше, конкуренция обостряется. Если посмотреть на федеральные юридические компании, видно, что они начинают активно себя рекламировать и продвигать.

Еще я могу отметить, что мы наблюдаем рост количества судебных споров по сравнению с проектами, где идет просто консалтинг. Если говорить о том, какие это споры — увеличение явно идет по банкротным процессам, по корпоративным спорам, связанным с убытками, с взысканием убытков с руководителей, с лиц, которые оказывают влияние на деятельность компании.

И, естественно, вы упомянули Татфондбанк… Политика ЦБ, направленная на очищение банковского сектора, безусловно, ведет к увеличению таких споров. При чем там возникают совершенно разные ситуации, вплоть до того, что на бумаге деньги в кредит компании были выданы, но физически не поступили. Но к этой компании начинают предъявлять требования и встает вопрос, как это оспаривать и разбираться в этом. Вопросов здесь, конечно, очень много.

Ну и большой запрос на уголовно-правовую защиту бизнеса: гайки везде закручиваются и не без привлечения правоохранительных органов.

Семягин: Спасибо. У нас подошел новый участник. Я попрошу вас представиться и сразу ответить на первый вопрос: чем вам запомнился 2016 год с точки зрения юруслуг?

«В судах преобладает презумпция виновности налогоплательщика»

Кристина Федулова: Юридическое агентство ЮНЭКС, Федулова Кристина. 2016 год, безусловно, стал тяжелым для бизнеса, и юридические компании эти тенденции улавливают. Наше агентство специализируется, по большей части, на защите интересов налогоплательщиков.

Хотелось бы отметить, что кризис 2016 года негативно отразился на налоговой практике, на инвестиционных и корпоративных проектах. По данным статистики, за 2016 год количество судебных налоговых споров в три-четыре раза уменьшилось по сравнению с тем же периодом 2015 года. Мы связываем данную тенденцию, в частности, с недоверием к судебной системе в нынешнее время, поскольку суды сейчас, как правило, занимают абсолютно пробюджетную позицию, видимо, в связи с нехваткой средств в бюджетах всех уровней. Сейчас можно видеть, что в судах преобладает презумпция виновности налогоплательщика. На него возлагается обязанность доказать свою невиновность, правомерность своих действий.

Кристина Федулова: «За 2016 год количество судебных налоговых споров в три-четыре раза уменьшилось по сравнению с тем же периодом 2015 года. Мы связываем данную тенденцию, в частности, с недоверием к судебной системе в нынешнее время»

Раньше мы были готовы дать гарантию своему клиенту, что если мы имеем на руках определенную совокупность доказательств и, выстраиваем в правильном направлении правовую позицию в суде, мы можем отстоять его интересы и дать клиенту уверенность, что мы защитим его интересы в суде. Сейчас мы таких гарантий клиенту уже не даем, поскольку этот процесс непредсказуем. Сейчас теряется доверие наших налогоплательщиков к независимости, беспристрастности судов, поскольку бывает даже так, что они апеллируют, например, такими понятиями, как недопустимая налоговая оптимизация. Либо действительный экономический смысл хозяйственной операции. То есть той терминологией, которая не имеет четкого нормативного определения. Та терминология, которая не имеет четких границ, та терминология, от которой действительно тяжело защищаться. И, к сожалению, данная терминология кладется в основу решения судов, которые встают на сторону налоговых органов.

Поэтому сейчас налогоплательщики стремятся не защищать свои интересы в суде, а еще на досудебной стадии снизить претензии налоговых органов. Возрастает интерес к таким юридическим услугам, как сопровождение налоговых проверок, поскольку необходимо защитить интересы налогоплательщика от необоснованных требований и запросов документов, от налоговых органов. Порой это парализует деятельность самого налогоплательщика.

Кроме того, как сказал коллега, по части налогообложения сейчас возрастает интерес защиты менеджеров от уголовного преследования, так как налоговые проверки сопровождаются сотрудниками МВД, заводятся уголовные дела, и это психологически влияет на самого налогоплательщика. Поэтому, на наш взгляд, 2016 год стал действительно трудным для бизнеса в целом. Малый и средний бизнес потихоньку уходят в тень, учитывая сильную административную нагрузку, например, введение системы АСК НДС 2.

В общем мы оцениваем 2016 год, как трудный. Как юридическая компания, мы сейчас развиваемся в тех направлениях, которые действительно интересны в кризисное время. Развиваются практики банкротства, сопровождения налоговых проверок, количество самих судебных споров по налоговым делам существенно снизилось.

Рамиль Гильмутдинов: «Этот год стал годом борьбы налоговых органов с альтернативными методами ликвидации, например, путем смены учредителей, директоров. В судебном обиходе ввели такие понятия, как «мнимая реорганизация», «мнимая смена адреса»

«Этот год стал годом борьбы налоговых органов с альтернативными методами ликвидации»

Рамиль Гильмутдинов: Гильмутдинов Рамиль, представляю юридический центр «Империя права». Также хотелось бы сказать про ужесточения, связанные с налоговыми органами. От себя хотелось бы добавить, что этот год стал годом борьбы налоговых органов с альтернативными методами ликвидации, например, путем смены учредителей, директоров. В судебном обиходе ввели такие понятия, как «мнимая реорганизация», «мнимая смена адреса», хотя законодательных определений таких понятий, в принципе, нет. Но в судах уже этими понятиями налоговые органы оперируют и выигрывают. Проиграно очень много процессов, хотя, если рассматривать с точки зрения закона, таких понятий нет. Нет такого понятия, как «мнимая реорганизация», а они всегда говорят, что реорганизация всегда должна идти на укрепление бизнеса, хотя такой цели в законодательстве нет.

Стало больше дел о банкротстве юрлиц и физлиц. В принципе, почему средний и малый бизнес уходят в тень? Потому что они уже не могут себе позволить такие дорогие процедуры, как банкротство. Поэтому они вынуждены либо вообще не работать, либо работать вне системы. Мне год больше запомнился именно этой борьбой, она продолжится и в 2017 году. Будет отожествление участников организации с самой организацией, то есть уже можно будет предъявлять требования к самим бенефициарам организации. Это изменение вводится в закон о несостоятельности и банкротстве.

Сирин Зарипов: Зарипов Сирин, юридическая фирма «Альфа». 2016 год был не простой, я соглашусь с коллегами, повторяться не буду. Год запомнился существенным ростом спроса на банкротства как со стороны кредиторов, так и со стороны должников. Есть спрос на комплексное юридическое обслуживание, люди стали задумываться о своих юридических рисках, стали внимательнее читать договоры и внимательнее смотреть, что подписывают. Выросло количество судебных процессов по взысканию долгов, по реорганизации и так далее. Смотрим с позитивом в 2017 год, думаем, что все будет гораздо лучше и верим в успех.

Сирин Зарипов (слева): «Год запомнился существенным ростом спроса на банкротства как со стороны кредиторов, так и со стороны должников»

«Появилось очень много компаний, которые пытались наладить конвейер различных простых услуг»

Рустем Ахметсафин: Ахметсафин Рустем, юридическая компания «Деловой советник». С точки зрения рынка юридических услуг, 2016 год для меня запомнился попыткой массовой автоматизации юридического бизнеса со стороны стартаперов, людей, которые в принципе даже не являются юристами. Появилось очень много компаний, которые пытались наладить конвейер различных простых услуг — страховые споры, реорганизация, ликвидация фирм, по военным билетам. Но к концу 2016 года, как я стал наблюдать, это себя не оправдало, многие компании закрываются в связи с тем, что государство начинает более жестко закручивать гайки. В связи с этим требуется индивидуальный подход, юристы-студенты, которые привыкли работать по определенному регламенту, не справляются. И такие компании, как ни странно, обращаются к юридическим фирмам, понимая, что фактически юридической базы у них нет.

С появлением такой массовой автоматизации юридического бизнеса, который продвигает себя в основном за счет рекламы в СМИ и одностраничных сайтов, крупные компании, которые давно на рынке, почувствовали конкуренцию, почувствовали, что появляются новые веяния и, соответственно, были вынуждены прибегать к различным рекламным методам, чего раньше не наблюдалось, потому что изначально считалось, что юридический бизнес продвигается путем сарафанного радио. Это мои личные наблюдения по рынку юридических услуг.

«Сейчас с получением разрешения на строительство ценники начинаются от 600 тысяч»

Что касается вообще юридической практики, так как у нас половина дел в сфере недвижимости, мы ожидали в прошлом году закономерности последствий еще давнишнего «Адмирала». Если сразу после него на рынке возник хаос (на рынке оказания юридических услуг в сфере недвижимости), то сейчас это становится уже закономерным, и юридические лица со своими некоммерческими помещениями очень сильно почувствовали это на себе. Раньше было не проблемой сделать перепланировки, переставить какие-то стены, быстренько это оформить — это было намного проще, чем у физических лиц в помещениях. А сейчас люди задумываются, компании и директора начинают думать о том, не получить ли заранее разрешение на строительство, они проводят анализ, заказывают экспертизы. И если раньше это можно было оформить за 50 тысяч рублей, то сейчас с получением разрешения на строительство ценники начинаются от 600 тысяч, в районе миллиона. Кроме того, появилась закономерность муниципальных органов предъявлять иски о сносе, причем не только встречные иски при попытке зарегистрировать изменения, но и появилась инициатива со стороны исполкома по выявлению самовольных построек и перепланировок и предъявление исков о сносе даже здания целиком.

Семягин: В Казани или это общая тенденция?

Ахметсафин: Мы работаем в Казани, и я не знаю, как это происходит на рынке других городов России. Но исполком Казани достаточно активно работает в этом направлении, и клиенты начинают задумываться, если раньше это было более активно и безрассудно: давайте попробуем так, или по-другому. На сегодняшний день юридические лица задумываются прежде, чем что-либо сделать, и становятся более ответственными. Не знаю, хорошо это или плохо, но то, что затратная часть увеличивается, в условиях кризиса для них это, конечно, не очень хорошо.

По поводу банкротства уже было много сказано — варианты альтернативной ликвидации потихоньку себя изживают, налоговые органы активно борются с этими методами, в связи с чем многие опять-таки начинают дисциплинироваться и лишний раз задумываются, как работать с НДС, заранее просчитывают пути отхода, ну и, соответственно, более дисциплинированно ведут себя не только с налоговой, но и с проверяющими административными органами.

«Юридические компании, у которых большой объем занимали серые процедуры, просто уходят с рынка»

Джаудат Латыпов: Латыпов Джаудат, «Казанский юридический центр». Сижу и думаю, о чем поговорить, потому что говорить можно о многом. Я бы все-таки разделил юридические услуги на две части: на технические — это когда коллеги говорят про регистрацию, альтернативную ликвидацию и реорганизацию. Это все-таки техника. Простые, пустые фирмы на банкротство — это тоже, скорее, технические услуги. Мы работаем по всей стране, Татарстан, как всегда, впереди планеты всей, но в целом тенденции одинаковые. Я даже представляю карту страны, на которой изображены населенные пункты — не города. Было даже такое понятие — открыто или закрыто. Это когда, например, фирмы пытались мигрировать, осуществлять какие-то процедуры. Я помню ситуацию, когда в этом городе еще можно, а в этом уже нельзя.

Семягин: Каких процедур это касается?

Латыпов: Регистрационных процедур или, например, реорганизации, когда предприятия пытались закрыться альтернативно, они использовали эти процедуры. И, поскольку у нас большой опыт работы по стране, нас периодически спрашивают: в таком городе это возможно? То есть у коллег были наработаны какие-то каналы, они закрываются и появляется запрос на новые знания. В целом, рынок технических услуг движется в сторону обеления. Юридические компании, у которых большой объем занимали серые процедуры, просто уходят с рынка. Скажем так: где-то работать становится даже легче. Плюс в 2016 году мы наблюдали такую тенденцию по городам — у фирм, которые специализируются на технических услугах, падает маржа на конкретную услугу и в целом доходность фирмы. Они начинают обращаться в том числе к нам. Мы запустили в регионах коммерческую концессию и они стали обращаться за новыми знаниями, как сделать новый бизнес на том, что у них есть? Уже такой запрос пошел по техническим услугам.

Джаудат Латыпов: «В целом рынок технических услуг движется в сторону обеления. Юридические компании, у которых большой объем занимали серые процедуры, просто уходят с рынка»

Плюс, из интересных событий в прошлом году, помню, что по юридическим фирмам, которые занимались оказанием технических юридических услуг — специализировались на полукриминальной схеме ликвидации фирм, прокатилась волна обысков. Это было достаточно забавно наблюдать. Насколько я помню, ничем серьезным это не закончилось, но первый звоночек прозвенел, и я думаю, что в целом юридический бизнес будет обеляться, сам бизнес будет обеляться. Пока так. Поговорить можно много о чем — я давно не видел коллег, всех интересно послушать, пообщаться.

«Вся правоприменительная практика потихоньку разворачивается лицом к кредитору»

По юруслугам: тяжелые сложные банкротства — номер один. Причем я бы отметил такую тенденцию: если раньше основными заказчиками банкротства являлись сами должники, то теперь эффективность в работе защите резко снижается и растет эффективность работы в нападении, когда взыскивают кредиторы. И вся правоприменительная практика потихоньку разворачивается лицом к кредитору. Но, как правило, если это не очень крупные заказы и банкротства, проблема для юристов звучит следующим образом: у лица, который хочет взыскать, нет на это денег, но при этом эффективность по взысканию растет, а у лица, который хочет определенной защиты, есть деньги, но эффективность падает. Если коллеги каждый в своем бизнесе сумеют эту тенденцию оседлать, то здесь и будет основная доходность.

По остальным услугам я бы также отметил рост на взыскание, поскольку наблюдается тенденция к увеличению взыскания, в том числе благодаря тем нововведениям, которые были внесены в правоприменительную практику по миграции, закрытию юридических лиц. На сегодня убежать становится практически невозможно — отменяются предыдущие процедуры.

Взыскание по популярности, я думаю, — это номер два. Все остальное… В кадастр я не сильно верю, консалтинг тоже падает. У нас есть еще аудиторское направление, и когда к нам приходят люди говорят: научите, как не платить налоги. Я говорю, что не знаю, как. Здесь нет больше никакой магии. Видимо, придется платить. Поэтому я согласен в этом смысле с «ЮНЭКСом», что бизнес здесь потихоньку падает.

Роберт Шаймарданов: «Мы наблюдаем увеличение числа уголовных дел. Многие даже арбитражные процессы или налоговые дела сопровождаются уголовными делами»

«2016 год — год банкротств, банковских споров, оспаривания сделок, корпоративных войн»

Роберт Шаймарданов: Шаймарданов Роберт, «Шаймарданов и партнеры». Я считаю, что экономический кризис все-таки повлиял на юридический рынок в целом, особенно это чувствовалось в начале 2016 года. Это связано, во-первых, с платежеспособностью клиентов — многие просили отсрочку, многие думали о том, чтобы поручить эту работу своим штатным юристам. Потом, я считаю, ситуация стабилизировалась, и к концу года рынок стал стабильным.

Во-вторых, это категория споров, которую породил этот кризис, — банкротства. Мы наблюдаем увеличение числа уголовных дел. Многие даже арбитражные процессы или налоговые дела сопровождаются уголовными делами. В последнее время также наблюдаем, что иски предъявляются гендиректорам компаний, менеджерам. Суды такую практику поддерживают, когда решение выносится в пользу взыскания убытков, когда менеджер работает не в интересах компании. Скорее всего, эта тенденция будет продолжаться.

Павел Тубальцев: Тубальцев Павел, партнер юридической фирмы «Татюринформ». Мы компания старая, консервативная и, может быть, те тенденции, о которых сказали коллеги, на мой взгляд, имеют историю не только 2016 года. Это тенденции последних лет и говорить о них именно в контексте 2016 года можно, но не вполне корректно, потому что это длительный процесс. Законодательство разрастается, ежегодные изменения, которые вступают в силу с января следующего года, теперь занимают многостраничный труд. То есть если раньше это было две-три страницы, то теперь это огромный трактат, который, может, не всем юристам следует читать и знакомиться с этими изменениями, поскольку это нельзя вместить в средний интеллект.

Мы для себя видим, что рынок все больше и больше идет к тому, чтобы специализироваться, хотя мы, с одной стороны, компания, которая имеет достаточно широкий охват, стараемся ни на чем не специализироваться с одной стороны. С другой стороны, я для себя отмечаю, что такая специализация происходит. Внутри компаний создаются различные структуры, отделы, которые занимаются совершенно разной работой, и эта тенденция усиливается.

И, естественно, 2016 год — год банкротств, банковских споров, оспаривания сделок, корпоративных войн, потому что все это связано с кризисными изменениями в экономике, и это понятно.

Павел Тубальцев: «Больше стало практики, связанной с обслуживанием производственных процессов, — мы видим, что бизнес потихоньку выходит из финансовых сфер, из сфер обслуживания, торговли и все больше начинает заниматься производством»

«Появляется спрос на юридическое обслуживание стартапов»

От себя отмечу, что больше стало практики, связанной с обслуживанием производственных процессов, — мы видим, что бизнес потихоньку выходит из финансовых сфер, из сфер обслуживания, торговли и все больше начинает заниматься производством. По крайне мере, в Татарстане. Этот тезис применим не для всех регионов, но мы видим, что в Татарстане производственные площадки появляются и там появляется спрос на юридическое обслуживание стартапа — именно начала производства, различных процессов, связанных со становлением производства, продажами. По интеллектуальной собственности у нас тоже традиционно обширная практика. В свое время мы развивали это направление в сотрудничестве с РАО, которое занималось отстаиванием своих интересов. И потихоньку это направление стабилизировалось — там теперь все происходит в автоматическом режиме, и основная часть споров у нас — о правах на товарные знаки и на иные объекты интеллектуальной собственности.

Здесь все стабильно. В общем, мы не видим падения объемов, и наш пул клиентов обеспечивает работой, и весь коллектив занят. И мы, может быть, даже иногда не видим, что происходит вовне, поскольку заняты той работой, что у нас есть. И ее нам вполне достаточно. По сегодняшнему бранчу видно, что, в принципе, на рынке остаются те же игроки. Есть небольшие изменения, но лица одни и те же — те, кто сегодня здесь присутствует, известны нам уже на протяжении многих лет.

С этой точки зрения у нас в Казани есть нехорошее слово, но, можно сказать, застой. Может быть, это на самом деле хорошо. Назовем это стабильностью. С одной стороны, мне это приятно, а с другой — я не знаю, как к этому относиться. Я, например, рад тому, что нет проникновения московских компаний. Оно есть, но это эпизодический момент: они входят в какие-то конкретные дела, но все попытки распространить сюда свои бренды, которые предпринимались еще в начале 2000-х, в 90-е годы, закончились фиаско. Мы сами когда-то были представителями компании «Барщевский и партнеры». Это говорит о том, что в юридическом бизнесе большое значение имеет личность. То есть в конечном итоге наш бизнес может быть совсем и не бизнесом. Может быть это работа, которая продается за адекватные деньги. Мы продаем свой собственный труд, и в этом большое отличие от других видов бизнеса, которые не связаны с личностью. Поэтому мне приятно, что коллеги все те же, и они здесь.

Константин Егоров: «Законодатель последовательно запрещает нам притворяться. Конечно, это сказывается на запросе клиентов и на том, что тем, кто этим занимается, становится труднее это делать. Но если посмотреть глобально, в перспективу, эти механизмы очищают рынок»

«Когда мы говорим, что заблокирована альтернативная ликвидация, нужно понимать, что для кого-то окошко остается открытым»

Константин Егоров: Во-первых, спасибо организаторам за приглашение. Меня зовут Константин Егоров, я директор компании «Стройкапитал». Наша компания специализируется в области сопровождения строительного бизнеса. Это как раз работа с застройщиками — мне ближе их проблемы. Но, прежде чем сегментировать, я бы присоединился к высказыванию коллег. Во-первых, есть тренд на увеличение числа банкротств — это факт. Во-вторых, действительно факт, что кредиторы и учредители теперь получают реальную возможность дотянуться до шей своих директоров или директоров своих контрагентов. Действительно, кредиторы получают массу возможностей, усугубляется положение, связанное с ответственностью арбитражных управляющих. Не думаю, что какой-то прорыв произошел в области банкротства физических лиц — массовых банкротств, как мы ожидали, не наблюдается. Третий факт, который я подтверждаю, — альтернативная ликвидация — на самом деле имитация реорганизации, когда мы притворяемся, что у нас реорганизация, а на самом деле у нас не реорганизация, но мы делаем вид, что это она, и продолжаем притворяться. Сейчас пока в ручном административном режиме в Татарстане и в некоторых других регионах действительно поставлен очень серьезный блок этой практике — она мешала кредиторам добежать до своих должников, на которых не хочется тратить денег на банкротство, потому что стоимость издержек, чтобы догнать, превышала стоимость вероятного полезного эффекта от этой работы.

Еще бы я обратил внимание по прошлому году на то, что в связи с падением банков — это, на самом деле, не только Татфондбанк, но и другие банки, в том числе федеральные. Нам остается от них какое-то наследие, связанное с банкротствами и сделками, и в этом наследии приходится как-то разбираться, защищая права наших клиентов.

Что еще важно. Коллеги говорят, что стало плохо защищать налогоплательщиков, но надо понимать, что очень часто налоговые органы называют нереальными сделки, которые действительно нереальны. Например, экономически необоснованные. Когда мы говорим об альтернативной ликвидации — это тоже имитация. Законодатель последовательно запрещает нам притворяться. Конечно, это сказывается на запросе клиентов и на том, что тем, кто этим занимается, становится труднее это делать. Но если посмотреть глобально, в перспективу, эти механизмы очищают рынок. Возможно, предприниматели научатся договариваться друг с другом, и здесь роль юристов переместится из залов судебных заседаний в переговорные. Это решит много наших проблем, на мой взгляд.

Опять же, Павел верно отметил, что мы видим, что лица с предыдущих бранчей не сильно меняются. Сегодня мы все чаще начинаем договариваться друг с другом. У меня лично есть опыт с половиной из присутствующих компаний, когда мы действительно для своих клиентов ведем переговоры и пытаемся их сблизить вне залов судебных заседаний, тем более, я согласен, что судам доверяют все меньше и меньше. Может быть, во многом потому, что юристам доверяют все меньше и меньше. И наша общая задача — увеличить это доверие.

Константин Егоров: «Возможность купить за те же деньги в два раза больше труда, в два раза больше активов, привело к тому, что американские, европейские компании стали заходить на рынок и пользоваться юруслугами»

Еще один момент по 2016 году и, наверное, по концу 2015-го, который мне кажется очень важным — в Казань и Татарстан приходят иностранные клиенты. Запросов от иностранных клиентов становится больше, и это объясняется тем, что одномоментно, когда курс рубля упал по отношению к другим валютам, для них все стало дешевле здесь почти в два раза. И если раньше они были не готовы мириться с существующими в России рисками, то возможность купить за те же деньги в два раза больше труда, в два раза больше активов, привело к тому, что американские, европейские компании стали заходить на рынок и пользоваться юруслугами. А нам нравится работать с иностранными клиентами, они легко воспринимают почасовые билинги, им не приходится объяснять, что это такое. Культура российского клиента, я соглашусь с Тимуром, ориентирована на фикс. По крайне мере, культура среднего и малого бизнеса. Крупный бизнес, поскольку может иногда работать с иностранными компаниями, привык к почасовкам.

Хочется надеяться на одно — что все эти изменения не будут избирательными. Когда мы говорим о том, что заблокирована альтернативная ликвидация, нужно понимать, что для кого-то окошко остается открытым. Когда мы говорим о том, что у нас уходят на задний план контролируемые банкротства — для кого-то окошко остается открытым. И, на мой взгляд, приближенность бизнеса к властям дает возможность открывать эти окошки, дает необоснованные конкурентные преимущества в отношении тех предприятий, которые не находятся в связи с властями. Это мое впечатление и я могу ошибаться, но мне кажется, что все в общем-то неплохо, но еще бы все были в равных условиях. Тогда было бы, наверно, посправедливее. Можно было бы работать.

Продолжение следует.