Виктор Классен, «Вектор»: «Идет политика «удушения» всех филиалов КАИ и политика сокращения числа университетов»

«Мы напридумывали и сделали такие разработки, которых до сих пор нет нигде в мире»

— Виктор Иванович, в начале 90-х предприятия оборонного назначения, каковым тогда являлся «Вектор», стали ненужными. И все же спустя какое-то время необходимость высокотехнологичных систем для отечественного оборонного комплекса вновь стала актуальной. Сегодня «Вектор» востребован?

— С гособоронзаказа, можно сказать, началась история «Вектора». 30 лет назад, в 1986 году, вышло постановление ЦК КПСС и кабмина СССР о создании в Чистополе Чистопольского конструкторского бюро (ЧКТБ) «Вектор» и о передаче Чистопольского часового завода Минрадиопрому, который и должен был заниматься различными изделиями миллиметрового диапазона длин волн — ММДВ. Этим же постановлением здесь был организован факультет «Восток» Московского авиационного института им. Орджоникидзе. Буквально через год мы сбежали из МАИ, который воспринимал нас как обузу, и вошли в широкие объятия КАИ им. Туполева, и никогда об этом не жалели. И главной кузницей кадров для нас, для других предприятий Чистополя является этот факультет.

— А почему именно Чистополь был выбран местом локации конструкторского бюро, которое вы возглавили?

— Тому было несколько ключевых причин. Во-первых, вся эта программа, которой мы здесь должны были заниматься — это противодействие космическим войнам Рональда Рейгана. Американцы в очередной раз решили, что они займутся милитаризацией космоса, они обеспечат тотальный контроль над всей Землей, они будут главными. Как и сейчас, так и 30 лет назад было совершенно понятно, что мы этого не можем допустить и нужен, как мы тогда говорили, асимметричный адекватный ответ.

К тому времени мы придумали совершенно потрясающую радиолокационную станцию космического базирования, которая делала весь этот американский проект «звездных войн» совершенно бессмысленным. Это была такая космическая радиолокационная станция 5-миллиметрового диапазона. И когда такой локатор висит в космосе, то снизу нельзя никакую помеху послать, потому что на этой частоте все поглощается.

Есть и еще одна причина. Для этого диапазона, для этих длин волн нужны были точности изготовления всех деталей микронные. А чьи рабочие руки привыкли к таким точностям? Часовщиков. И в Москве приняли решение, что на базе одного из часовых заводов страны сделать этот радиоград. Смотрели Углич, смотрели Петродворец и Чистополь. По соображениям секретности было понятно, что это будет не Москва. У Чистополя в то время были свои преимущества: не было моста в сторону Казани, только паром, и город был очень труднодоступным и закрытым.

У меня в Москве тогда была кооперативная квартира, но вот все побросал и поехал сюда в командировку — и эта командировка длится уже 30 лет

Были и определенные принципы создания радиограда Чистополь: сюда тогда поехала масса народу — из Москвы, Киева, Ташкента. Им здесь всем давали квартиры, была высшая категория оплаты труда в СССР, так называемая «нулевка», и страшно интересная работа. То есть люди, особенно молодые, получали здесь все на блюдечке с голубой каемочкой. У меня в Москве тогда уже была кооперативная квартира на берегу Москвы-реки, но вот все побросал и поехал сюда в командировку. И эта командировка длится уже 30 лет.

— А потом, после развала СССР, оборонные предприятия стали не нужны, Москва от вас отказалась. За счет чего выстоял «Вектор»?

— Да, в момент, когда Татарстан объявил о своем суверенитете, Москва сказала: все ребята, ни копейки мы вам больше не дадим, вы собираетесь выйти из состава страны. И нам перекрыли кислород, полностью!

Вместе с развалом СССР и всего коммунистического строя идти жаловаться было некуда, горком партии был опечатан, власти здесь не было. В этот момент наш ЧКТБ располагался на территории часового завода, нас было 400 человек. И как только закрыли чистопольский горком, руководство часового завода закрыло проходную для всех наших сотрудников, и мы все оказались на улице, в чистопольской придорожной пыли.

Мы тогда рассредоточились по 12 подвалам, каким-то клетушкам, где только могли. Это было совершенно чудовищное время, но мы продолжали работать. Мы видели и понимали, что дальше на оборонных заказах мы не выедем. Все, что у нас было за душой, все деньги кинули на новую разработку для только-только назначенного на пост председателя госкомитета РФ по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям Сергея Шойгу. Он нам выдал техническое задание на изготовление радиорелейной станции.

За многие годы мы напридумывали и сделали такие разработки, которых до сих пор нет нигде в мире, нанотехнологиями стали заниматься еще более 20 лет назад — это голая правда. И правда в том, что никто в мире не может сделать то, что мы делали здесь в конце 80-х годов. Настолько были здесь фантастические кадры из Киева и Зеленограда, которые работали в отделе микроэлектроники. Сейчас вот в Татарстане нет микроэлектроники, а ведь была.

Никто в мире не может сделать то, что мы делали здесь в конце 80-х годов

Почему же мы выжили? Да потому, что очень умные, и мы не могли погибнуть. Мы сделали в свое время правильный выбор: у нас, как я говорил, был проект по космической радиолокации, а от нее до космической связи — не очень далеко. И мы решили заняться спутниковой связью. Здесь нам очень помог Минтимер Шаймиев: при его поддержке в 1992 году мы получили от московского министерства связи лицензию и стали единственным провинциальным федеральным оператором спутниковой связи, которым являемся и сегодня. В России нами установлено 15 тыс. станций спутниковой связи.

«Мы не только принесли в Татарстан интернет, но и сотовую связь»

— Как вышло так, что вы и ваша компания принесли в Татарстан интернет, ставший сегодня такой уже привычной и неотъемлемой частью жизни практически каждого человека? Насколько тяжело было внедрять интернет в те годы?

— Об этом мало кто знает, но мы не только принесли в Татарстан интернет, но и сотовую связь. Ее не было, был только аналоговый «Билайн» в Москве. И в 1992 году президент республики Минтимер Шаймиев отправил меня совершенно одного на месяц в США, чтобы для суверенного Татарстана я раздобыл более крутую, чем у москвичей, сотовую связь. Этот проект по развитию связи в республике на базе цифровизации вылился по тем временам в огромную сумму — $48 млн. Первые 14 башен были построены радиокомпанией «Вектор» в Бугульме, Чистополе, Казани, Нижнекамске и других городах, и республика получила сотовую связь.

Второе, что мы сделали в то время, — купили для Татарстана, в обход всех американских санкций, две цифровые АТС, которые строжайше были запрещены для ввоза в нашу страну. Но для нашей республики сделали исключение. Тогда Москва, глядя на то, что происходит в РТ, начала тянуть оптоволоконную линию Москва — Хабаровск, по которой, собственно, должен был везде появиться интернет, и, когда дошли до Татарстана, решили, что кабель пойдет вокруг, но не через. В итоге республика осталась без интернета. Мы тогда на ул. Большая Красная, на крыше 7-го корпуса КАИ, поставили большую станцию спутниковой связи, где и возник первый в Казани и Татарстане интернет. Спутник был американский Intelsat-604, который был специально повернут на Татарстан. Дальше от 7-го корпуса КАИ мы протянули оптоволокно до кабинета министров на площадь Свободы.

— Инициатором каких еще передовых технологий стала ваша компания за три десятка лет своей работы?

— Здесь хочу сказать о дне сегодняшнем. Наш новый инновационный проект — дистанционная диагностика туберкулеза, с которой мы вошли в резидентуру «Сколково». Разработанная нами программа берет флюорограмму и молниеносно говорит, причем с вероятностью ошибки не больше 3%, есть патология или нет. Так как патологий не так много, идет автоматическое отсечение флюорограмм абсолютно здорового человека от тех, которые настораживают.

— Она уже внедряется в практику?

— Никуда она еще не внедряется. Как и любое лекарство, эта технология диагностики еще должна получить одобрение Минздрава России. Еще один наш продукт, который сегодня весьма востребован — беспилотные летательные аппараты (БПЛА), оснащенные тепловизором. Например, с их помощью можно провести обследование, сканирование и обнаружить повреждения на дымовых трубах ТЭЦ. Или вот недавно нас попросили провести обследование качества установленных пластиковых окон в одном бюджетном учреждении.

Нефтяники тоже применяют БПЛА — с их помощью обнаруживают под землей наличие газовых скоплений. Беспилотник летает над определенным участком и видит насквозь, что уже где-то начинает сифонить, ведь зрительно это нельзя увидеть, а вот тепловизор сразу определяет, что из-под земли идет какое-то избыточное тепло. Тогда уже добывающие предприятия в этих местах предпринимают определенные нейтрализующие действия. Применяют наши БПЛА и для измерения характеристик громадных объектов.

Есть у нас и такое техническое решение как VSAT, если по-русски — малая земная станция спутниковой связи. Здесь речь идет о том, что произошла, можно сказать, подлинная революция: у России появились новые спутники, и с помощью небольшой тарелки можно из космоса получать интернет со скоростью 40 Мб\сек.

С помощью небольшой нашей тарелки можно из космоса получать интернет со скоростью
40 Мб в сек.

Понятно, что, если ты живешь в городе, где везде оптоволоконные линии, то и надобности в ней нет. А вот за городом — вещь незаменимая. Или, например, идет строительство производственного объекта, расположенного где-то вне пределов доступа 3G. К примеру, могу сказать, что практически никто в ОЭЗ «Алабуга» не обошелся без нас. Когда начинается установка или настройка оборудования, то специалистам, они же все, как правило, иностранцы, нужен в это время интернет, а к объекту еще не подвели оптоволокно, то как временную необходимость мы на 2-3 месяца ставим им нашу станцию спутниковой связи.

И еще одна новинка — система безопасности и СМЦ (ситуационно-моделирующие центры). Мы получили предложение сделать под ключ систему безопасности одного из уральских аэропортов, который будет международным. Что входит в эту систему безопасности? Это различные рентгеновские установки просвечивания, лабораторные установки Россельхознадзора, системы видеонаблюдения. Такие комплексные проекты для нас очень интересны.

Недавно в отчаянной борьбе, среди восьми солидных фирм-конкурентов мы выиграли тендер на 27 млн рублей по обеспечению системы гражданской обороны КАМАЗа, с которым сотрудничаем еще с 1992 года. Та, что сегодня функционирует на КАМАЗе, уже устарела, ей 40 лет — это старые бомбоубежища, сирены, часть из которых уже не работает. Нам предстоит установить более 230 новых сирен, системы бесперебойного питания и прочие технические средства.

«Чтобы не зависеть от Израиля, США и прочих поставщиков»

— Если говорить о спутниковых системах, известно, что оборудование вы используете американское. В этом секторе импортозамещение пока не работает? И как на сотрудничестве с компанией Altegro отразились антироссийские санкции, инициированные в большей степени США?

— Мы совсем недавно в Минобрнауки запустили работу на 320 млн рублей: собираемся разработать совместно с Московским физико-техническим институтом станцию спутниковой связи сантиметрового и миллиметрового диапазона с такими качественными характеристиками, каких нет ни у одной станции в мире. И хотим мы это сделать именно для того, чтобы не зависеть от Израиля, США и прочих поставщиков. Более того, хотим поставить эти станции на серийное производство.

— Об инновациях сегодня говорят везде и всюду, и, естественно, такая область как радиоинженерия не может идти вперед и развиваться без новых разработок. Кто в вашей команде является идейным вдохновителем?

— Сказать, что все придумывает Классен, — это не так. У нас есть департамент спутниковой связи, где есть креативные ребята, которые много чего придумывают. Если взять все то, что связано с беспилотниками, то да, мы (департамент информационных технологий) ими начали заниматься семь лет назад, и сегодня эта тематика, она просто нарасхват. И мы стали резидентом «Сколково» с одной из прикладных задач — делаем для оборонных задач облетный метод. Все, что касается 3D-документации в рамках гособоронзаказа, этим у нас тоже занимаются высококлассные специалисты.

«У нас и не пахнет в этом смысле никакой провинцией»

— Сегодня многие компании пишут для себя стратегии развития. С какими направлениями связана ваша стратегия?

— Мы любим все новое, так вот в нашей Стратегии-2020 — это то, чем сейчас занимаемся и чем будем заниматься в последующие годы. Это наши разработки, которые уже получили признание в Сколково — беспилотник со сканирующим лазером, проект по выявлению туберкулеза и прочих заболеваний органов грудной клетки, также это все, что касается спутниковой связи. Мы очень активно работаем с системой ГЛОНАСС. Один из важных проектов — это ситуационно-моделирующий центр, выпуск конструкторской документации для концерна «Алмаз-Антей», это создание систем безопасности для предприятий, входящих в ОЭЗ «Алабуга», и с перспективой для «Алабуга-2».

— Ученые, IT-специалисты по-прежнему выбирают работу за рубежом. Сталкивается ли ваше предприятие с утечкой мозгов и как сегодня можно удержать высококлассного специалиста?

— Задач у нас много, и они интересные, финансируемые, и никаких эмоций быть не должно. Нас в первую очередь должен интересовать бизнес. В 1986 году, когда мы создавались, с кадрами вообще никаких вопросов не было. Сейчас с кадрами очень сложно. Средняя зарплата у нас 27 тыс. рублей. Но в Чистополе вообще зарплаты небольшие. По сравнению с нами выше зарплата только у «Бетара», все, больше нет. И чрезвычайно важным для нас в кадровом вопросе является то, что в 1986 году мы создали здесь, в Чистополе, факультет «Восток». Тут мы и воспитываем для себя кадры.

— По каким критериям отбираете на факультет?

— Вы знаете, это очень больной вопрос. К великому сожалению, большая часть чистопольских выпускников сегодня уезжает в Казань: из 330 человек в этом году уехали 300. Мы с трудом набираем выпускников на наш факультет. Надувать щеки и говорить, что факультет «Восток» — это пуп земли? К великому сожалению, это не так, хотя я там и заведующий кафедрой. И еще — идет политика «удушения» всех филиалов КАИ, политика сокращения числа университетов.

Мы периодически выступаем с докладами на различных научных симпозиумах и форумах, где рассказываем о наших разработках и проектах, над которыми работаем

Если говорить о научном потенциале компании, то мы периодически выступаем с докладами на различных научных симпозиумах и форумах, где рассказываем о наших разработках и проектах, над которыми работаем. У нас и не пахнет в этом смысле никакой провинцией. Мы несколько раз ездили в Ирландию, подписали договоры с ирландскими университетами. И если мы получим финансирование по проекту, связанному с диагностикой туберкулеза, то специалисты из Ирландии будут вносить свой творческий вклад в этот проект.

«Столько собственных средств мы еще никогда не вкладывали»

— Насколько прибыльна сегодня ваша сфера деятельности и насколько она интересна инвесторам? Или предприятие способно вкладывать свою прибыль в дальнейшее развитие?

— Безусловно. Особенно в последнее время, я бы сказал, что, сколько мы вложили за 9 месяцев этого года в техническое перевооружение нашего предприятия, мы еще никогда не вкладывали. Это около 6 млн рублей — это наши собственные средства, а не полученные со стороны, от государства. И более того, собираемся еще инвестировать в беспилотники. Находясь здесь, в Чистополе, мы участвуем во всех конкурсах, тендерах, аукционах, которые соответствуют нашей тематике. Если говорить об инвестициях сторонних, то мы получили в Фонде Бортника (фонд содействия инновациям — прим. ред.) грант на 14 млн рублей на развитие аддитивных технологий.

— Если говорить о рентабельности «Вектора», то какова она?

— Если по гособоронзаказу, то это до 20%, а в среднем рентабельность предприятия составляет 8—9%.

— Клиентская база «Вектора» сегодня включает крупные компании, госсектор по всей стране. А что касается физических лиц, то какими вашими услугами они могут пользоваться?

— Я вам так скажу: «Вектор» никогда не умел работать с физлицами — это розница, и мы не работаем с ней. Вот хотя сейчас есть станции спутниковой связи КА-диапазона, о которых я говорил выше. Казалось бы, должна стоять очередь из физлиц. С лета, а именно с 15 июня, в России начала работать национальная программа «РСС ВСД», в рамках которой 2 млн домохозяйств получат эти станции.

И где «клюет»? «Клюет» «Татнефть» — им нужно снабдить свои АЗС этими станциями для обеспечения беспроводным интернетом, чтобы потребитель имел возможность расплачиваться банковскими картами. И «клюет» ТАИФ, у которого тоже большая сеть автозаправочных станций. У нас есть пилотная АЗС, чтобы продемонстрировать, как это будет работать в деле.

«Торговая марка «Тотальный контроль» принадлежит нам»

— Что позволяет «Вектору» быть конкурентоспособным?

— Мы всегда держим и держали руку на пульсе. У нас очень серьезные позиции по ГЛОНАССу. Компания «Вектор-Навигатор» оснастила 6 тыс. автомобилей «Татнефти» датчиками, поставили автомобили, так сказать, под их тотальный контроль. Причем начали мы это, когда в России в ГЛОНАСС никто не верил.

Когда мы начали заниматься беспилотниками семь лет назад, о них почти никто не говорил

Или еще пример: когда мы начали заниматься беспилотниками семь лет назад, о них почти никто не говорил. Мы сделали на них ставку и совершенно не ошиблись. Все, что касается миллиметрового диапазона, — мы всегда его любили и говорили — вот придет время и появится миллиметровый диапазон спутниковой связи (КА-диапазон). И вот 15 июня это время наступило, все начало работать.

— Как вы относитесь к тому, что в жизни современного человека стало слишком много средств, которые позволяют следить за перемещениями индивида, передавать о нем различную информацию — видеонаблюдение на улицах, на рабочем месте, в транспорте, ГЛОНАСС и прочее? Так ли нужен этот тотальный контроль?

— Сразу скажу, что словосочетание «тотальный контроль» принадлежит АО «Радиокомпания «Вектор», нам принадлежит эта торговая марка. Это родилось от системы ГЛОНАСС. Когда мы начали работать с «Татнефтью», мы четко и однозначно сказали, что мы вам предлагаем — это тотальный контроль за каждым транспортным средством. Сейчас обо всем, даже о чем мы сейчас с вами говорим, — все слушают. Плохо это или хорошо? Плохо, конечно. Но я как-то свыкся с мыслью, есть определенная вера, что, например, канал Telegram пока еще защищен. На самом деле, человек может скрыться, если он хочет. Надо спокойнее к этому относиться, не заморачиваться.

«В школе я был другой, чем все остальные»

— Почему вы решили связать свою жизнь с радиоэлектроникой, что стало мотивом для выбора будущей профессии?

— Я, наверное, родился не таким, как все в нашем классе. И я был другой, чем все остальные. Например, в детстве я «злоупотреблял» посылторгом: из Москвы выписывал различные авиамодели, касторовое масло, двигатели для этих авиамоделей. Паял какие-то усилители, приемники, детектор сам сделал. Увлекался фотографией, причем не просто фотографировал, а придумывал, как на лист лопуха нанести изображение. А почему на нем? Потому что все остальное неинтересно.

В нашем классе было 16 Генрихов, было немного других еще имен, один был Виктор — это я

В общем, у меня в детстве было много-много всего. Я и в работе драмкружка участвовал, и мы ставили спектакль по Гоголю «Вечера на хуторе близ Диканьки». Решили, что я буду играть черта. Понятно, что рога, грим, парик и прочее, черное трико. Но самое главное — хвост. А как его сделать, он же не должен висеть? Вот я придумал: длинная пружина, мама чехол для нее сделала, внутри проходил шпагат, и он шел через костюм, потом по рукаву спускался к кисти. И я вот его дергал, и хвост у меня извивался. Народ умирал в зале.

— А ваши дети тоже пошли по вашим стопам?

— Ответ — нет. Если говорить о бизнесе, то старшая дочь возглавляет ООО «Вектор-Навигатор», но в науку дети не пошли — все гуманитарии. И в школе они не любили физику и математику. Я обожаю, особенно математику всегда любил.