Татары в годы Первой мировой войны: помощь плененным единоверцам и мусульманская «Пятая колонна»

Татары помогали своим единоверцам, несмотря на то, что они были из армии противника

Наряду с военнопленными из армий Германии и Австро-Венгрии на территории Российской империи уже с конца 1914 года появились и турецкие военнопленные. Только по данным 1918 года, их насчитывалось 3063 человека (из них 1321 офицер и 1742 солдата). Конечно, это лишь небольшая часть выживших и не репатриированных пленных. По разным данным, количество турецких военнопленных в России варьируется от 50 078 до 64 509 человек. Их распределение по военным округам было довольно неравномерным: так, если в Московском округе содержалось 620 офицеров, в Казанском — лишь 18. Очевидно, опасаясь так называемого «панисламизма», власти старались селить бывших солдат османского султана подальше от российских мусульман.

Много турецких военнопленных, как из числа офицеров, так и солдат, находилось в Иркутском военном округе. Некоторые выжившие узники, вернувшись на родину, описали свою сибирскую жизнь в мемуарах. При этом надо отметить, что среди пленных смертность была очень высокой. Например, уже в феврале 1915 года в прессу попало сообщение о том, что в Самаре ежедневно умирают около 100 пленных турок. Местных жителей из числа татар возмутило то, что при их погребении не соблюдаются мусульманские обряды. По ходатайству оренбургского муфтия, самарскому мусульманскому духовенству разрешили хоронить пленных по исламскому обычаю, а также они должны были фиксировать в метрических книгах основные данные умершего: фамилию, имя, отчество, полк и роту.

В феврале 1915 года петроградская генеральша Магипарваз Шейх-Али получила разрешение на устройство благотворительного сбора в пользу больных турецких военнопленных. Таким образом, татарская общественность не могла оставаться равнодушной к положению своих единоверцев, пусть даже бывших солдат армии противника.

Поддержка от татарских предпринимателей и «антироссийские» комитеты

Проблеме турецких военнопленных в Российской империи в годы Первой мировой войны посвящена довольно большая и серьезная литература. Первым исследователем, обратившим внимание на эту проблему, стал профессор Акдес Нимет Курат. В своем капитальном труде «Турция и Россия…» он приводит общее количество пленных турецких военнослужащих, находившихся на территории различных российских губерний, особо отмечая роль казанских татар в моральной и материальной поддержке своих единоверцев, оказавшихся не по своей воле на чужбине. Продолжая исследовательские традиции выдающегося ученого, значительный вклад в изучение данного вопроса внесла А.Т.Сибгатуллина, написав ряд интересных статей и монографий, освещающих тяжелое положение и последующую судьбу военнослужащих турецкой армии, попавших в плен на полях Первой мировой войны. В частности, в своей статье «Некоторые сведения об Исхан-Паше в российской печати» она особо останавливается на обстоятельствах пленения в январе 1915 г. под Сарыкамышем командира 9-го армейского корпуса генерала Исхан-паши, его передвижения по городам России в статусе пленного и собственно побега с помощью татар из Читы в Маньчжурию.

В свое время Акдес Нимет Курат связывал арест крупного иркутского предпринимателя З.Шафигуллина именно с этим событием, позволившим также жандармским следователям говорить о существовании в Иркутске особого подпольного татаро-турецкого комитета, занимавшегося сбором разведсведений, антирусской пропагандой и другими антиправительственными действиями. Акдес Нимет Курат совершенно справедливо указывал на определяющую роль татарского предпринимательства в поддержке находящихся в плену турецких военнослужащих. Однако никаких документальных подтверждений существования каких-либо «антироссийских» комитетов так и не было обнаружено.

Беглому турецкому военнопленному помогли татарские миллионеры

Свидетельство тому — масштабное расследование органов политического сыска Российской империи, вылившееся в так называемую переписку, или дело «О татаро-турецкой организации, существовавшей в городах империи, занимающейся подготовкой и осуществлением побегов из России военнопленных офицеров враждебных нам государств». Началось оно 1 января 1916 г., когда начальник контрразведывательного отдела штаба Одесского военного округа подполковник Якубов на границе с Румынией задержал молодого человека, который предъявил паспорт на имя испанского подданного Пабло Кальцадо, выданный испанским консулом в Одессе. Однако при допросе задержанный был уличен в незнании испанского языка и неумении креститься. В дальнейшем он признался, что является ротмистром 8-го драгунского полка турецкой армии Мустафой Закарией, военнопленным, бежавшим из иркутского госпиталя.

Допрос турецкого офицера изумил контрразведчика, так как, по полученным сведениям, в России существовала отлаженная мусульманская организация по подготовке побегов пленных из госпиталей и лазаретов, где режим содержания был относительно мягким. Мустафа Закария сообщил, что после пленения 23 декабря 1914 г. он в течение нескольких месяцев перемещался по лечебным заведениям в городах Карсе и Пензе и наконец в начале 1915 года оказался в лазарете Томска.

Здесь при посредничестве пленных турецких военных он познакомился с богатым предпринимателем, торговцем мануфактурой и меховыми изделиями, уроженцем д. Тугульбаево Спасского уезда Ка­занской губернии Мифтахутдином Низаметдиновичем Бухараевым, который начал снабжать единоверца религиозной литературой, вести с ним беседы о татарской и турецкой культуре. Просвещенный купец гордился тем, что один из его сыновей получил образование в Константинопольском университете, а другой сын, Нурмухамед, являлся корреспондентом газеты «Тормыш».

От Мифтахутдина Бухараева Мустафа услышал новость об успешном побеге из русского плена командира 9-го корпуса турецкой армии Ихсана-паши. Но вскоре его отношения с предпринимателем осложнились из-за того, что Закария был уличен в доносительстве на австрийских офицеров и попытках попасть на службу в русскую армию. В конце августа 1915 г. он оказался в иркутском военном госпитале, где, так и не дождавшись положительного решения о принятии на российскую службу, да к тому же попав под дисциплинарный арест, принимает решение бежать из плена.

По совету другого пленного — поручика Халиля Насухи, Мустафа Закария обратился за содействием к предпринимателям-мил­лионерам, братьям Шайхулле и Зиннуру Шафигуллиным, сыновьям известного купца-реформатора Загидуллы Шафигуллина. По словам того же Насухи, влиятельные татарские коммерсанты уже не раз помогали турецким и немецким офицерам с оформлением необходимых документов и денежными средствами.

Как за арестом Закарии последовала волна задержаний и обысков

Мустафу встретил один из братьев — Зиннур, Шайхулла в это время находился в Москве по торговым делам. Предприниматель доброжелательно выслушал офицера и согласился ему помочь. Он познакомил Закарию со своими единомышленниками — торговцем Гали Мухамадиевым и его племянником Нигметзяном. Сначала З.Шафи­гуллин намеревался привезти турка в Уфу к известному книгоиздателю Хасану Мингазетдиновичу Каримову, который отправил бы его дальше по своим каналам. Однако, передумав, решил доставить Закарию в Одессу, чтобы с помощью местного мусульманского духовенства и румынского консула осуществить переход через границу.

На время подготовки побега Г. Мухамадиев поселил офицера в квартире своего слуги Фарахутдина Фархутдинова. Здесь за несколько дней он успел познакомиться и с другими сочувствующими пленным мусульманами: торговцами Гимазетдином Сайфутдиновичем Мавлюкеевым и Муфти Арслан-Галибом. Последний был турком, высланным в Сибирь за убийство армянина, и именно от него Закария узнал, что иркутские предприниматели и священнослужители принимали активное участие в организации побегов командира 170-й дивизии Генерального штаба полковника Тахира-бея и генерала Исхана-паши. Причем последнему помогали также оренбургские мусульмане и сотрудники германского посольства в Пекине.

Через неделю Г. Мухамадиев выдал Закарии паспорт на имя бакинского мещанина Ахмета Хасан-хан оглы, а также 300 рублей на расходы. Сопровождать в Одессу турецкого офицера поручили Ф. Фархутдинову. Добравшись до приморского города 22 декабря 1915 г., они обратились к румынскому консулу, который обещал им сделать визу при условии, что испанский консул выдаст Закарии паспорт, что и удалось за взятку в 100 рублей. После этого, 1 января 1916 г., последовало задержание Закарии на пограничном переходе. На допросе Мустафа также уверял, что комитет по организации побегов существует также в Самаре.

После получения таких сведений, жандармерия немедленно начала предпринимать соответствующие меры. Так, 10 января 1916 г. был арестован Ф. Фархутдинов, 12 января — одесский мулла Сабирзян Сафаров, его помощник Хасан Бикбулатов и ряд других лиц. Кроме того, незамедлительно пошли телеграммы в города, указанные Закарией, о ликвидации преступных «комитетов». Под подозрение попадали все мусульмане, имевшие контакты с турецкими военнопленными. По этой причине 9 февраля арестовали и обыскали крупного самарского предпринимателя, торговца фруктами Саттара Маннафова. В его магазине обнаружили пленного турецкого офицера Хаджи Ахмеда, который читал газету «Кояш» в ожидании обмена турецких денег на российские.

Днем позже, 14 февраля 1916 г., аресту и обыску подверглись все пленные турецкие офицеры в Иркутске, а также предприниматели, названные М. Закарией. Аналогичные действия жандармерия провела в Уфе, Казани, Оренбурге, Петрограде. В рамках этого дела были задержаны и обысканы книгоиздатели братья Каримовы, священнослужитель Лотфулла Фаткуллович Исхаков, бывший иркутский имам, военный мулла Губайдулла Абдурашитов и др. Правда, казанская жандармерия, проводившая обыск у братьев Каримовых 16 января и у коммерсанта З. Шафигуллина 21 января 1916 года, не выявив ничего предосудительного, оставила их на свободе.

«Пятая колонна» в лице татарского мусульманского предпринимательства и духовенства

Вообще, следствие, продолжавшееся всю весну 1916 г., имея лишь показания турецкого офицера с сомнительной репутацией и не найдя никаких вещественных доказательств, сумело привлечь к ответственности лишь несколько человек. Большинство фигурантов дела были вскоре освобождены из-под ареста. В частности, по данным департамента полиции, в ссылку в Якутскую область отправились помощник одесского муллы Хасан Бикбулатов и военный мулла Г. Абдрашитов.

Фактически обнаружение так называемой «пятой колонны» в лице татарского мусульманского предпринимательства и духовенства в годы Первой мировой войны обернулось чередой безрезультатных обысков и преследований, так и не подтвердивших существование каких-либо антигосударственных «подпольных» организаций и непатриотических настроений.

Здесь, наверно, следует говорить об искреннем сочувствии татарской общественности к судьбам турецких военнослужащих, попавшим по злой воле войны в тяжелую жизненную ситуацию. Безусловно, татарские предприниматели, духовенство, интеллигенция всеми силами старались облегчить участь единоверцев, оказывая им материальную и моральную поддержку и, в какой-то степени, содействие в возвращении на родину. Однако эти действия не носили преступного, противозаконного характера. Решающими факторами в успешных побегах из российского плена являлись, как правило, бесконтрольность властей в тех губерниях, где концентрировались пленные, бюрократический хаос в военном ведомстве, повсеместная коррупция, активная деятельность германской контрразведки.