1917-й на Казанском пороховом: «Снаряды целиком и в осколках полетели и обрушились на территорию завода»

Катастрофа августа семнадцатого

Читателю следует набраться терпения, но он будет вознагражден тем, что перед ним будет не очередной пересказ уже не раз написанного. Порой эти пересказы сопровождаются многозначительными фразами типа: «Мне удалось просмотреть рассекреченные документы». Мне не удалось их посмотреть, зато стало понятно, откуда растут ноги у этой многозначительности. Девять с лишним лет назад в сети появился замечательный труд расстрелянного коммунистами ген. В. С. Михайлова «Очерки по истории военной промышленности». В том труде есть главка «Взрыв на Казанском пороховом заводе в 1917 году». Текст этой главки я и привожу без изъятий.

«В первые месяцы мировой войны в связи с колоссальным расходом боевых припасов предпринято было капитальное расширение казенных пороховых заводов — Казанского, Шостенского и Охтенского. Для первых двух заводов это, собственно говоря, было даже не расширение, а постройка рядом со старым заводом второго, совершенно нового завода, емкостью равного старому. Расширение Казанского завода, то есть постройка второго Казанского завода начата была в 1915 году, закончена в 1916 году. В начале 1917 года он был пущен в действие.

14 августа 1917 года старый Казанский завод был разрушен до основания взрывами. Первое краткое письменное донесение завода в Главное артиллерийское управление дает следующую картину катастрофы. «14 августа, около 2 часов 30 мин. дня, от невыясненной пока причины возник пожар на станции Пороховая. Огонь перекинулся на здания Казанского артиллерийского склада и быстро охватил весь район этого склада. Начались взрывы хранящихся там снарядов и боевых припасов. Снаряды целиком и в осколках полетели во все стороны и в большом числе обрушились на территорию порохового завода. Судя по количеству разбросанных по заводу снарядов и особенно по густоте их расположения на местности, заводу пришлось подвергнуться сильной и продолжительной бомбардировке, последствием чего было массовое разрушение жилых и нежилых заводских строений. Около 3 час. 30 мин. произошел первый взрыв пороха на заводе, за которым последовало еще несколько, различной силы. Эти взрывы довершили разрушение завода. Всего пострадало 542 здания, из которых 154 подверглись совершенному разрушению и 193 повреждены».

Свидетельства очевидцев

Картину эту дополняет выдержка из другого телеграфного донесения, посланного заводом в ГАУ 21 августа: «Пожар начался 14 августа в 2 часа 30 мин. дня и затих только к вечеру 18 августа, но взрывы снарядов продолжаются и теперь», то есть 21 августа.

Ниже приведены некоторые показания бывших на месте катастрофы служащих и рабочих завода, данные ими при производстве дознания по поводу обстоятельств взрыва. А. И. Латинский, мастер электротехнической части, показал: «14 августа я работал на новой электрической станции. Около 2 часов 25 мин. со стороны артиллерийского склада раздался шум и показался дым. Последовали взрывы возрастающей силы. Взрывы все усиливались, и на нашу электрическую станцию стали падать снаряды, пробивая крышу, стены и железобетонные переборки. Рабочие разбежались. Старший кочегар, моторист и я остались здесь. Последовали сильные взрывы в заводе. Здание станции сотрясалось. Мы погасили форсунки и травили пар. Питательная турбина у нас действовала до 12 часов ночи. Я был в центре Мукденского сражения, но оно ничто сравнительно с тем, что пришлось пережить мне в станции. В конце концов я впал в беспамятство. На другой день, когда я вышел из здания, вся земля была усыпана осколками и снарядами. Некоторые снаряды рвались. Падали новые».

В. А. Алексеев, монтер: «Был в районном Комитете рабочих, когда послышались взрывы. Мы побежали в завод. Оказалось, что происходят взрывы на ст. Пороховая. Мы задержались, чтобы спасти семью заведующего милицией Кириякова. Двинулись дальше, но остановились около новых нефтяных цистерн, так как снаряды сыпались в большом количестве. В это время снарядами сорвало крышу с цистерн. Тотчас за этим взорвались в заводе сараи с порохом. Мы спрятались в сточной канаве около р. Казанки. В это время последовали взрывы нижних нефтяных цистерн. Меня оглушило и вырвало из рук ребенка Кириякова. Мы оставались в канаве до тех пор, пока горящая нефть не начала нас затоплять. Я бросился в реку Казанку и перешел ее. Платье мое от жара горящих цистерн высохло на мне и даже частью истлело. Снаряды сыпались беспрестанно. В это время загорелись верхние нефтяные цистерны».

В. М. Кузьмин, техник: «Я находился в пироксилиновой конторе, когда раздался первый взрыв. Я выбежал за мешку кислот (мешка кислот — приготовление меланжа, смеси серной и азотной кислот для нитрования, —прим. ред.). Второй взрыв застал меня там, причем дверью мне разбило руку и затылок. Я поспешил в контору. Начались беспрерывные взрывы. С час мы пробыли в конторе, но когда снаряды начали пробивать стены, мы с заведующим вторым производством побежали к машинному дому. Не успели подойти к нему, как меня сшибло с ног. Кругом дождем падали снаряды. Я хотел спастись от них и вбежал в прихожую машинного дома. Здесь меня застиг взрыв громадной силы. Здание рушилось. Я вылез из-под обломков, раненный в голову. Кругом меня горел разбросанный взрывом порох. В разрушенной прихожей здания я увидел инженера Егорова, который стоял окровавленный. Я схватил его за руку и потащил с трудом к Пороховой линии. Он жаловался на боль ноги. Когда я пробрался ползком под спутанной проволокой, раздался сильнейший взрыв. Я впал в беспамятство».

А. Н. Харин, техник: «Когда раздался первый взрыв, я был в Управлении завода. После второго взрыва побежал в завод. Около машинного дома догнал начальника завода Лукницкого и с ним побежал в пироксилиновый отдел. Через наши головы стали перелетать снаряды. Нас догнал техник Кравец и советовал вернуться обратно. Начальник завода не хотел покинуть завод и предложил мне ехать с ним в Новый Пороховой. Мы подъехали к машинному зданию. Снаряды падали дождем. Мы вошли в здание кислотной. В это время последовали сильные взрывы. Посыпались рамы и штукатурка. С нас были сорваны шапки. Мы вышли на площадь перед зданием и побежали к лаборатории. Сильнейший взрыв нас отбросил друг от друга. В это время я легко был ранен в бок. Когда я снова приблизился к Лукницкому, то заметил, что у него оторвана часть правой руки. Падение снарядов было столь частым, что падали убитые и раненные при полете голуби».

Т. С. Егоров, заведующий производствами: «В момент взрыва я был в пироксилиновой конторе. Я направился к азотному заводу. Не успел дойти туда, как раздался сильный взрыв, и меня покатило по тротуару. Я вернулся в здание и все время находился на лестнице моей конторы, откуда было видно многое. После каждого взрыва — новые все учащались. Вся площадь пироксилинового отдела усыпалась снарядами и трубками. Ко мне прибежали старшие рабочие и мастера, и на их вопросы, что им делать, я говорил: уходить с завода как можно скорее. Многие рабочие спрашивали меня, почему же остаюсь я. Я отвечал, что, как заведующий, должен уйти последним. Я могу засвидетельствовать, что многие рабочие показали много верности долгу и много мужества. Некоторые заявляли, что без меня не уйдут. Когда взрывы стали приближаться к заводу и само здание, где мы находились, стало шататься, я, дежурный по пироксилиновому Кузьмин и несколько рабочих поспешили к машинному дому. Раздался оглушительный взрыв, и пространство между мною и домом было засыпано снарядами. Я перебрался в машинный дом, где нашел несколько рабочих. Последние, оберегая меня, искали для меня безопасное место. Когда мы находились у дверей котельной, раздался оглушительный взрыв, и когда я очнулся, то увидел перед собою яму, образовавшуюся в полу машинного дома, в которой лежали убитыми двое из рабочих, охранявших меня. Я, израненный, выбежал на двор. Уйти с завода у меня не было сил. Я заполз в пустой, разбитый взрывами погребок. Скоро направо и налево от меня последовали взрывы в пороходельных зданиях. Через некоторое время последовал взрыв необычайной силы. Я истекал кровью в погребке более часа. Меня нашли там мастера и вынесли под непрекращающимися взрывами».

Уже эти отрывочные эпизоды, несвязно рассказанные участниками катастрофы, дают ясное понятие о том, какой неописуемый ад представляет собою завод — пороховой или взрывчатых веществ, охваченный пожаром или взрывами.

При взрыве Казанского завода пострадали: начальник завода инженер В. В. Лукницкий — ранен смертельно; заведующий производствами инженер Г. С. Егоров — тяжело ранен и контужен; техник А. Н. Харин — легко ранен; убито 8 рабочих; тяжело ранено 20 рабочих и легко — 60 рабочих.

Относительно небольшое количество жертв объясняется тем обстоятельством, что, когда начались взрывы на складе и завод еще не был забросан снарядами, работы на заводе были остановлены, и рабочие и служащие в значительном большинстве покинули территорию завода, и в ограде завода осталось лишь небольшое число людей.

Убытки, причиненные заводу взрывом, выражаются следующими цифрами: разрушение и повреждение построек — на сумму 5 848 000 руб., разрушение и повреждение механического оборудования — на сумму 2 845 000 руб., итого — 8 700 000 рублей. В эту оценку не входит гибель порохов, зарядов и другого имущества.

На территории завода в районе производственных зданий находилось во время катастрофы следующее количество порохов (пудов):

В здании №127 готовых зарядов — 9.500.

В здании №49-б — 22.900.

В здании №49-а — 12.400.

Около здания №49, под открытым небом, свободного американского пороха — 3.700.

Весь перечисленный порох погиб. Интересно отметить, что порох, находившийся в здании №49-а и около №49, сгорел без взрыва. Порох же в зданиях № 127 и 49-б дал типичные взрывы, какие дает пироксилин, тротил и др. Об этом свидетельствуют глубокие и характерные по форме воронки на месте взрыва.

По данным следствия, первый взрыв произошел на станции Пороховая. Причины его вполне точно установлены: у станции стоял штабель снаряженных французских фугасных снарядов, выгруженных из поезда. Часовой, охранявший штабель, закурил и бросил папиросу. От нее загорелись щепки, разбросанные вокруг путей, и по ним огонь перешел к штабелю. Погода была сухая, и задержать огонь не удалось. К слову сказать, часовой убежал, и огонь тушила сторожиха у станции.

Так как снаряды были снабжены взрывателями, то начались взрывы. При взрывах раскаленные осколки и целые невзорвавшиеся снаряды стали разлетаться на большие расстояния. Без сомнения, в некоторых снарядах, разбрасываемых взрывом, от сильного толчка взрыватель взводился, и такие снаряды при падении на землю действовали, как выстреленные из пушки, то есть взрывались.

Невдалеке от ст. Пороховая находился артиллерийский склад, где хранились боевые припасы. Снаряды, разлетавшиеся со станции, начали падать в районе склада и произвели там пожар. В загоревшихся зданиях, как и у станции, находились фугасные снаряды. Они также стали рваться и разлетаться во все стороны. Этими снарядами и был засыпан Казанский завод.

Хотя завод сильно пострадал от снарядов, но полное разрушение его произошло от взрывов указанных выше больших количеств пороха, находившегося на территории завода в зданиях №49-б. Порох детонировал от взрыва снарядов, попавших в эти здания.

Преступная беспечность и чудеса деловитости

С началом производства бездымного пороха на пироксилиновой основе (порох на основе пироколлодия был произведен в очень незначительном количестве) начинается расширение завода. На нем, кроме порохов, стала производиться взрывчатка, в основном тринитротолуол (тротил). И тут остается поражаться беспечности правительства в крайне важном вопросе поставок сырья для производства ВВ: весь нужный для производства тротила толуол поступал до самого начала войны из Германии. Спешно образованный Химический комитет принимает решение о строительстве в Казани и близ нее предприятий по производству бензола и толуола, они были построены в самые сжатые сроки. Даже Казанский газовый завод стал не просто газовым, а газобензольным — бензол шел на пороховой. Несмотря на резко возросшую производительность, взрывчатых веществ и порохов для войск не хватало. Было решено построить практически второй пороховой завод, и он был построен уже в конце 1916 года. Кстати, при взрыве в августе 1917 года этот новый завод уцелел, старый же был уничтожен полностью. В это же время Казань становится одним из мест производства боевых отравляющих веществ: здесь возводится Казанский военно-химический завод. «Завод проектирован на изготовление: фосгена — 50 000 пудов в год и газообразного хлора — 100 000 пудов в год. Вопрос о постройке завода возбужден в декабре 1915 года. Постройка разрешена в марте 1916 года. К концу 1916 года завод был построен и оборудован. В 1917 году начал работать. В 1918 году — ликвидирован и передан Казанскому СНХ. Стоимость завода 400 000 рублей», — так пишет об этом в упоминавшемся труде ген. В. С. Михайлов.

Остается добавить, что проектированием и строительством завода ведал сам будущий академик-невозвращенец Ипатьев, архитектурная часть нового порохового и военно-химического заводов была возложена на архитектора, военного инженера Апышкова: все знают его питерский мост Петра Великого, а некоторые еще и замечательный образец модерна — особняк Чаева на Лицейской ул. в Петербурге. Ваш покорный слуга знает: это его зубная в детстве.

Вся деятельность Химического комитета носила вынужденно импровизационный характер. И даже в таких условиях он сумел с нуля создать производство химического оружия и вдохнуть новую жизнь в русскую химическую промышленность. Можно предположить, каких успехов добилась бы русская промышленность при более ответственном руководстве страной.

Несколько слов в конце заметок

Читатель наверняка заметил, что в рассказе лишь единожды упомянут ген. В. В. Лукницкий. И что нет ни слова о советском периоде истории завода. Но и о начальнике завода, и о заводе при Советах многое можно найти в Сети. Именно поэтому точка была поставлена в августе семнадцатого. Иначе это были бы уже не заметки, а монография.