«Нижнекамск исключен из перечня городов с критической экологической ситуацией»

• Фарид Абдулганиев — министр экологии и природных ресурсов РТ
• Дмитрий Семягин — модератор, заместитель редактора службы новостей интернет-газеты «Реальное время».

«Нижнекамск исключен из перечня городов с критической экологической ситуацией»

— Первый вопрос касается отношения в целом к экологии в нашей республике. Три года назад у нас был год экологии в Татарстане, прошедший 2015 год был годом парков и скверов, сейчас все внимание у нас уделено водоохранным зонам и водоемам. В целом видно, что в республике огромное внимание уделяется вопросам экологии, как это отразилось на состоянии экологии, каковы результаты проделанной за эти годы работы?

— Да, действительно, большое внимание вопросам экологии уделяется в Республике Татарстан уже системно, это не первый год. Сейчас мы можем подводить какие-то промежуточные результаты. Вот вы совершенно верно заметили, 2013 год, казалось бы, для республики навечно войдет в историю как год проведения Всемирных летних игр, Всемирной летней Универсиады. Тем не менее это был еще и год экологии, 2015 год — год парков и скверов. Как вы уже сказали, 2016 год — год водоохранных зон.

Работа начала проводиться раньше. Это работа по вовлечению населения в эти общие процессы, по экопросвещению, работа по вовлечению крупных предприятий. Надо отметить, что Татарстан по промышленному потенциалу является одним из лидеров, и поэтому, если мы говорим о каких-то агломерациях…

Например, Нижнекамская зона действительно испытывает серьезную антропогенную нагрузку. И поэтому программа, которая была принята по Нижнекамску, существенно позволила сократить выбросы в атмосферный воздух. Это несмотря на то, что у нас появилось предприятие «ТАНЕКО», несмотря на то, что у нас «Нижнекамскнефтехим», количество выбросов сокращается. Предприятие «ТАНЕКО» — это вообще уникальное предприятие, новейшее предприятие, которое использует современнейшее оборудование. И в вопросах экологии тут очень большое внимание уделяется даже на технологическом уровне.

Нижнекамская зона действительно испытывает серьезную антропогенную нагрузку. И поэтому программа, которая была принята по Нижнекамску, существенно позволила сократить выбросы в атмосферный воздух

Например, если мы говорим о глубине переработки нефти предприятия «Татнефть», то мы сейчас одни из лидеров; если мы говорим о таком очень немаловажном факторе… Наверно, вы уже знаете, что с 1 января 2018 года на крупных стационарных источниках выбросов в воздух должны быть установлены датчики. Так вот, у компании «ТАНЕКО» они уже установлены, и уже сейчас эти данные в режиме онлайн можно получать. С 1 января мы с вами сможем их получать точно так, как сейчас в интернете, для того чтобы анализировать ситуацию.

То, что делается сейчас в Нижнекамске, очень хорошо нашло отражение в таком индикаторе, как рейтинг. Нижнекамск, по данным госдоклада, исключен из перечня городов с критической экологической ситуацией.

«Это и экономика, это и экология»

Казань вообще входит в десятку самых чистых городов РФ. Это, конечно, не в один момент произошло, не в один год. Этому, конечно, предшествовала большая работа.

2015 год — год парков и скверов. Свыше 2 млрд рублей финансирования. 600 млн рублей — из крупных предприятий (внебюджетные источники), 2 млрд рублей — бюджет. В этом году продолжается фактически программа года парков и скверов, и год водоохранных зон с точки зрения именно благоустроительных работ — это как раз еще 1 млрд рублей для создания рекреационных зон вдоль основных водных объектов.

Сами предприятия также проводят большую работу. Например, из известных, из крупных (наверно, сегодня только крупные буду называть): «Казаньоргсинтез» — сдувки факельные возвращаются обратно в переработку и используются в качестве сырья. Это и экономика, это и экология. Вот такие мероприятия очень популярны, они проводятся на всех без исключения крупных предприятиях, но фронт для работы остается.

«Татнефть», как флагман отрасли нефтяной и главный природопользователь в этом регионе, проводит природоохранные мероприятия»

— Вы уже начали говорить про города, про то, что в Казани и Нижнекамске ситуация стала гораздо лучше. Но у нас еще в список таких «загрязняющих», «грязных» городов входил Альметьевск. Там какая сейчас ситуация?

— Ситуация тоже исправляется, выравнивается, хотя она остается непростой. Работу надо дальше продолжать. Есть такой очень простой показатель: когда мы работаем с населением, 75% населения интересуется, чем мы дышим, запахом. Это может быть дурно пахнущее вещество, но практически безвредное. Иногда это может быть наоборот, когда вещество практически не пахнет, но при этом обладает ярко выраженным токсическим эффектом.

Есть такой очень простой показатель: когда мы работаем с населением, 75% населения интересуется, чем мы дышим, запахом

Говоря о Нижнекамске, в первую очередь это, конечно, выбросы в атмосферу. Альметьевск — вы знаете, это столица нефтяного края, здесь уже ситуация несколько иного плана: она затрагивает уже и водные объекты, и недра. Вот как раз по опросу населения: что мы пьем, где мы купаемся, где мы отдыхаем, на какую водную гладь мы смотрим, — это уже уходит на второй план, порядка 15% респондентов отвечают, и вопросы почв и недр — это еще 4-5%. Поэтому мы больше получаем сигналов из Нижнекамска по вопросам экологии.

— А в Альметьевске конкретно сейчас какие-то мероприятия проводятся по этому?

— Да, конечно. Предприятие «Татнефть», как флагман отрасли нефтяной и главный природопользователь в этом регионе, проводит природоохранные мероприятия, и это не может не радовать. Ежегодно выделяются огромные суммы, и мы это тоже сейчас отслеживаем по динамике, отрицательная антропогенная динамика на протяжении последних трех лет имеет тенденцию к снижению.

«Была решена такая большая проблема — улавливание паров при заправке через топливораздаточные колонки на АЗС»

— Уже начали говорить про итоги 2015 года, но вот хотелось бы чуть более подробно. Год достаточно важным был для нас. Какие-то новые проблемы были выявлены в этом году? С чем столкнулись в 2015 году?

— 2015 год имел практически те же проблемы, которые были, они и остаются. Другое дело — то, что уделять приходится большое внимание решению этих вопросов. Мы, очевидно, не увидим сейчас каких-то уникальных нарушений, уникальных проблем, одни и те же проблемы, но с ними нужно планомерно бороться.

2015 год чем запомнится? Во-первых, вы знаете, что у нас принята программа перехода на газомоторное топливо. У нас проходит большая работа по заправочным станциям, по АЗС. В 2015 году была решена такая большая проблема — улавливание паров при заправке через топливораздаточные колонки на АЗС. В этом году эта программа будет продолжена, наша цель — абсолютно все автоматические АЗС укомплектовать этой системой. В ежемесячном формате мы получаем такую информацию с каждого муниципального района, сколько еще АЗС сейчас укомплектованы дополнительным оборудованием. Большая работа была проделана по улавливанию паров на крупных предприятиях в том же Нижнекамске, это уже при заправке непосредственно бензовозов.

— Сейчас доля заправок, оборудованных такими уловителями, какова?

— Чуть меньше половины уже оснащено, уже введена методика, и мы уже дальше просто контролируем движение.

«У наших соседей (Марий Эл, Башкортостан, Чувашия, Удмуртия) это СМТ продолжает реализовываться»

— Если говорить об АЗС, то в январе на итоговой коллегии министерства был поднят вопрос о продаже так называемого судового топлива на АЗС для заправки автомобилей, также было принято решение о запрете такой продажи. Этот запрет уже вступил в силу?

— Да. Более того, он был реализован. Действительно, очень важный вопрос. Дело в том, что на АЗС реализовывался проект по другому маловязкому топливу, которое фактически является источником выбросов крупного транспорта, которыми мы дышим, в десятки раз превышение по сере, по другим веществам, и фактически мы это потом фильтруем своими легкими. Коммунальная техника точно так же появляется и в центре города, в центре любого города, и на окружных дорогах и трассах нам потребовалось около двух месяцев для того, чтобы полностью запретить и достичь запрета реализации СМТ на АЗС через топливораздаточные колонки.

Надо достичь того, чтобы те сорта топлива, которые не отвечают современным экологическим требованиям, не продавались ни в одном месте

Но мы сейчас сталкиваемся со следующей ситуацией, что у наших соседей (Марий Эл, Башкортостан, Чувашия, Удмуртия) это СМТ продолжает реализовываться. Поэтому буквально две недели назад, выступая в рамках мероприятия коллегии Министерства природных ресурсов и экологии РФ, мы подняли этот вопрос, мы рассказали методику, по которой мы работали, какой у нас накоплен опыт, он вызвал большой интерес. На коллегии присутствовал Левитин, который проблемы транспорта знает не понаслышке, он отметил, что надо усилить эту работу и, возможно, проработать какие-то механизмы, которые позволяли бы делать замеры из выхлопной трубы этих грузовиков, когда они проезжают по трассе. Но, к сожалению, на скорости, когда высокое рассеивание, выявить это невозможно, поэтому мы будем продолжать делать эту работу совместно с органами Государственной инспекции по безопасности движения на контрольных точках.

Но самое главное, чего в Татарстане мы уже добились, — это топливо не продается. Факты мошенничества на сегодняшний день не установлены (это когда под видом дизельного топлива продается СМТ), а на всех выявленных АЗС реализация была остановлена. Это были, конечно, серьезные надзорные действия совместно с прокуратурой — сначала выявление, затем штрафные санкции, — и работа была фактически за несколько дней остановлена после того, как деятельность АЗС стали приостанавливать.

— Эти АЗС закрыты или продолжают действовать, но уже другое топливо продают?

— Они продают разрешенное топливо на сегодняшний день, и поэтому мы считаем, что с этой задачей справились, но контроль в этом направлении не ослабевает у нас, мы будем дальше смотреть, чтобы повторных случаев не было. Но скажу, что мы достигли здесь быстро понимания и с собственниками АЗС, и с компаниями-арендаторами и операторами, что действительно у нас это необходимо прекратить. И я думаю, что эту работу необходимо сейчас передавать на федеральный уровень, что мы уже и начали делать. И в дальнейшем надо достичь того, чтобы, конечно, те сорта топлива, которые не отвечают современным экологическим требованиям, не продавались ни в одном месте.

«До конца сезона надо создать парки и скверы вдоль водных объектов»

— 2016 год — год водоохранных зон, для нас главная тема — охрана наших водоемов. Вы уже сказали, что 1 млрд рублей бюджета будет направлен на эти цели, но говорят, что пока, если сравнивать с годом парков и скверов, этой работы не видно. Немного расскажите о том, какая сейчас работа проводится и что в планах на год? Что нам следует ожидать от этого года?

— Во-первых, если взять укрупненно, это два больших вопроса. Это создание рекреационной зоны вдоль водных объектов. Мы сейчас еще только после майских праздников, у нас и сезон позволяет начать работы на объектах, поэтому до конца сезона надо создать вот эти… давайте назовем их парки и скверы вдоль водных объектов. Это действительно такие рекреационные зоны, где мы сможем ощутить всю ценность водного объекта, всю ценность отдыха, рекреации, восстановления сил, чтобы жители крупных городов, татарстанцы могли отдыхать, наслаждаться природой. Как правило, эти зоны находятся в непосредственной близости от крупных населенных пунктов, чтобы можно было просто прийти и отдохнуть.

«Мы выявляем из ряда вон выходящие случаи, когда труба из выгребной ямы просто выходит в водный объект»

Второй очень немаловажный пласт — это вопрос государственного, экологического надзора. Как вы знаете, у нас все водные объекты на территории РФ являются федеральными, но что касается осуществления полномочий по надзору, у нас есть деление. Куйбышевское водохранилище, Нижнекамское водохранилище и то, что мы называем Волга, — это является объектом федерального надзора, функции здесь выполняет управление Росприроднадзора по РТ. Что касается региональных объектов, это какие объекты? И начинаются, и заканчиваются на территории субъекта. Тут, конечно, работаем мы, региональная служба экологического надзора.

Если мы с вами захотим пройтись вдоль Волги, мы должны пройти так, чтобы нигде не упереться ни в один забор, ни в одну беседку

Год водоохранных зон… А что такое вообще водоохранные зоны? Водоохранная зона — это участок берега, на котором есть определенное правило и ограничение, в зависимости от протяженности водного объекта ширина береговой полосы, прибрежной защитной полосы и водоохранной зоны может варьироваться. И какие ограничения здесь есть?

Вот к нам обращаются, задают очень много вопросов, поэтому мы должны (конечно, и с вашей помощью) до граждан донести, какие ограничения должны быть в водоохранных зонах. Вот нам часто пишут, что сосед строится в такой зоне, можно ли строиться? Да, можно на площади, которая ограничивается в 20 м, разрешено и проектирование, и строительство. При этом есть такие нюансы: если человек построил дачу или индивидуальный дом, его выгребная яма, как и везде, должна быть здесь герметична, потому что здесь уже идет связь подземных вод и законодательство ограничивает. И что мы сейчас выявляем? Конечно, частный дом не бывает без выгребной ямы, и мы приезжаем со службой надзора и выявляем из ряда вон выходящие случаи, когда труба просто выходит в водный объект (два случая у нас выявили). Есть случаи, когда яма не оборудована ничем, ассенизаторская машина не приезжала, никакая сервисная служба здесь не работает, проекта — показать, что герметично сделана яма, — тоже нет, поэтому это, конечно, является нарушением.

Прибрежная защитная полоса — 50 м, запрещена распашка земель сельхозназначения, хранение удобрения. Запрещено перемещение на транспорте, если нет твердого покрытия или дороги.

И еще спрашивают: «Будет ли нарушением, если я решил отдохнуть около воды и с семьей заехал на лужок на машине?» В двухсотметровую зону если заехал — да, если нет — не будет. Причем здесь как органы Росприроднадзора, так и органы министерства экологии, органы муниципального контроля, потому что им переданы полномочия по контролю 131 ФЗ, которые за водоохранные зоны могут составить административный материал, и дальше это все закончится нелицеприятно.

И, пожалуй, такое очень, наверно, заметное нарушение, на котором мы сфокусировались, — это доступ к водному объекту и его полосе. Еще раз берем большой водный объект: 20 м от кромки воды до ближайшего строения, беседки мы должны иметь свободный доступ. Не на механических транспортных средствах — ряд районов даже в развитии этого закона принимает на сессии народных депутатов вообще запрещение на перемещение на транспортных средствах. Мы только это приветствуем. Имеются в виду пешие, то есть если рыбаки или там мы с вами захотим пройтись вдоль Волги, мы должны пройти так, чтобы нигде не упереться ни в один забор, ни в одну беседку.

«Пошло добровольное устранение этих конструкций»

По региональному экологическому надзору мы имеем следующую практику: с 1 января 2016 года мы усилили надзор. Надзор и раньше осуществлялся, сейчас усиление в том, что если мы идем вдоль водного объекта и обнаруживаем какую-то постройку, то мы даем… Если раньше давали месяц на устранение замечания, при этом налагался штраф, а если в течение месяца не устранить это нарушение, то мы передавали документы с иском в суд, — сейчас на демонтаж легких заборных ограждений — 5 суток, на какие-то бетонные, массивные — до 10 суток. Если в течение этого времени не устраняется нарушение, то передаем это дело в суд. У нас тоже положительная практика, суд принимает позицию заявителя в данном случае, и тот же демонтаж будет делаться, но уже через суд.

Около 80% нарушений по этим заборам устраняется в досудебном порядке. Пришел инспектор, составил административный материал, пять дней, пришел повторно — забора нет

Мы что сейчас видим? Мы видим случаи, когда пошло добровольное устранение этих конструкций еще до момента, когда мы зашли на этот объект. И я вам такую цифру приведу: около 80% нарушений по этим заборам устраняется в досудебном порядке. Пришел инспектор, составил административный материал, пять дней, пришел повторно — забора нет. Мы даже ведем сейчас для себя такой альбом: стало — было. И для осуществления этих полномочий буквально с первой навигацией суда мы работали зимой, когда ходили по льду, по берегу, потом у нас был период паводка, сейчас мы уже можем ходить на лодках, на катерах, у нас есть квадрокоптер, который нам позволяет, не заходя на водный объект, делать облет. Те зоны, где у нас возникают подозрения о нарушениях, — туда мы заходим на лодке. Поэтому работа ведется очень-очень быстро.

По трем зонам, где самая большая урбанистическая нагрузка, — это Зеленодольский район, город Казань, Лаишевский район — береговую зону около 150 км мы начали проходить во второй половине апреля. Три рабочих группы очень оперативно идут вдоль берега (это сотрудники прокуратуры, Росприроднадзора, сотрудники министерства экологии, Росреестра), выявляются различные нарушения. Это и самозахват.

«Если хозяин участка для борьбы с негативным воздействием Волги делает проект, согласовывает его, а потом исполняет, он защищает свою собственность»

Что такое самозахват? Это когда забор мы установили за пределами отведенного нам участка, потому что если нет забора, то доказать, что это самозахват… Вышел ты на берег — туда все выходят. Такие случаи есть, мы сейчас составляем акты, и в дальнейшем, конечно, мы этим не ограничимся, по всем крупным водным объектам мы в этом году пройдем. Конечно же, все водные объекты мы в этом году не обойдем, потому что их 36 тыс. на территории РТ, но эту работу, начав в этом году, мы продолжим и в следующем. Самое главное — наработана методика, есть подход. По 78 водным объектам установлена граница водоохранной зоны, то есть нам ничего не стоит выйти на объект, установить наше геодезическое оборудование, точно установить координаты и в дальнейшем уже отработать по той схеме.

— Это новые границы, или они уже были?

— Границы на малых водных объектах установлены самой природой, и если мы проводим многолетний мониторинг уровня воды, есть граница водного объекта, но законодательство требует, чтобы мы отвели его и в реестре, и в натуре. То есть, если вы обращали внимание, такие знаки устанавливаются: «Внимание, прибрежная защитная полоса», «Внимание, природоохранная зона». И эти зоны сейчас уже тоже в натуре отмечаются этими информационными знаками, они есть в публичной карте. Поэтому, как правило, в большей половине случаев, когда мы выходим на тот объект, где мы подозреваем, что есть какое-то нарушение, он сам зашел на водоохранный объект, но для тех, кто совершил нарушение по незнанию, мы уже руководствуемся законом.

К нам может обратиться заявитель, и сказать, что вот этим участком водного объекта (10 на 10 метров) он хочет пользоваться, потому что он рыбачит, катается на лодке, еще по каким-то причинам. И он может его взять в аренду

— Сколько уже фактов выявлено такого огораживания территорий?

— По малым объектам — около 200. И вы знаете, тут тоже такая картина: кажется, что в последние годы очень много домов вдоль воды настроили. Так вот я вам отвечу: ничего подобного. Заборами вышли — да, это есть, слипы поставили, пирсы, мостки — да, такие случаи тоже есть. Везде ли там нарушения? Тоже отвечу: нет, не везде. На водных объектах, по которым полномочия переданы министерству экологии, мы тоже даем решение на пользование водным объектом. Что это значит? Это значит, что к нам может обратиться заявитель и сказать, что вот этим участком водного объекта (10 на 10 метров) он хочет пользоваться, потому что он рыбачит, катается на лодке, еще по каким-то причинам. И он может его взять в аренду, есть механизм, есть аукцион, и после этого заключается договор на аренду. То же самое на федеральном водном объекте — на Куйбышевском водохранилище, но здесь уже отделы водных ресурсов осуществляют вот эти функции, но механизм практически тот же самый — любой может прийти, обратиться. В этом случае этот пирс не будет являться нарушением, если он выполнен еще и по проекту.

С какой ситуацией мы сталкиваемся? Идем по навалу какого-то камня либо причальная стенка, если это выполнено по проекту, согласовано со всеми уровнями в должном порядке, то мы в данном случае будем поддерживать такую инициативу, потому что ни для кого не секрет, что вода (мы, конечно же, ее очень любим — отдыхать, наблюдать), но сейчас, в весенний паводок, идет сработка берега.

Что мы слышим: «Я живу с 80-го года на этом объекте, от моего отца, а за последние три года я три раза переставил забор, потому что идет сработка (это правый берег Волги)». И если хозяин этого участка для борьбы с негативным воздействием Волги делает проект, согласовывает его, а потом исполняет, он в данном случае защищает свою собственность. А так, конечно, сработки происходят, и в рамках федерального и регионального бюджетов эта работа по берегоукреплению ведется очень масштабно.

Вы можете посмотреть на такие прекрасные набережные Казани, которые появились в последние годы. Что это? Это как раз работа по укреплению. У нас находится на левом берегу Казанки объект ЮНЕСКО — Казанский кремль. У нас для того, чтобы этот берег не съедался водой, необходимо выполнить эти работы. И, конечно, сейчас мы можем отметить большую поддержку федерального центра, большую поддержку регионального бюджета, потому что это надо исполнять на условиях софинансирования, и, что касается крупных объектов, мы, конечно, должны эту работу проделать. И если вы сейчас взгляните на наши прекрасные набережные, на реку Казанка, то вы увидите, что работы там не завершены, то есть в части берегов укрепительные работы завершены, а некоторые берега еще надо защищать. И поэтому мы сейчас готовим очередные проекты для последующей защиты в федеральном ведомстве для того, чтобы «закольцевать» этот водный объект.