Габдулла, его друзья и Зайтуна, которой пришлось уехать

Как Госсовет стал местом литературной критики

История постановки началась с празднования дня рождения Тукая в театре оперы и балета в прошлом году 26 апреля. В нем речи и концертные номера чередовались с театральными сценками из жизни Тукая и его друзей. В результате драматург Резеда Губаева и режиссер Айдар Заббаров из этого материала сделали целый спектакль. А в оперном в этом году торжеств не проводили.

Тукай у Заббарова в исполнении Эмиля Талипова — худой, мечтательный человек в потрепанной одежде, иногда надевающий черные круглые очки (которые он носит на фотографии от 1906 года в Уральске). После прошлогоднего показа спектакль обсуждали на заседании Госсовета. Руководитель фракции КПРФ Хафиз Миргалимов, руководитель комитета по экологии, агропромышленной и продовольственной политике Азат Хамаев его осуждали — мол, таким Тукая показывать нельзя. Защищал Заббарова писатель Ркаиль Зайдулла. А в этом году с предложением, чтобы спектакль посмотрели эксперты, на заседании того же Госсовета обратился вице-премьер Марат Ахметов.

К чему могут придраться эксперты — непонятно. Губаева строит текст на основе воспоминаний, которые напечатаны в официальных изданиях. Он не пьет, не курит, влюблен в Зайтуну Мавлюдову (Ляйсан Файзуллина). Правда, в основном его беспокоят детские травмы, бытовая неустроенность и кашель. Словом, он действительно живой человек.

Птицы летят — привет Тукаю

Интересно, что в начале сезона Заббаров говорил о планах поставить третью часть «Хуш, авылым», про XVI век. Но в итоге ушел в другое исследование, резонирующее с теми событиями.

Действие разворачивается на небольшом возвышении, зрители сидят также частично и в коробке сцены, так что можно видеть реакцию других.

Спектакль начинается с записи «Баита Салима бабая», на музыку которого потом положили стихотворение «Туган тел» («Родной язык»). Главный по стихами поэта в Камаловском театре Ильдус Ахметзянов в роли рассказчика за сценой рассуждает о том, что Тукай является сейчас и человеком, и памятником.

И потом на этот памятник в исполнении Эмиля Талипова гадят пролетающие птицы. Поэт вернулся в Казань. Он направляется в редакцию газеты «Йолдыз» («Звезда»). В ней общаются видные деятели культуры начала прошлого века — драматург Галиаскар Камал (Искандер Хайруллин), писатель, публицист, драматург Фатих Амирхан (Фаннур Мухаметзянов), Гариф Латыйпов (Ильдус Габдрахманов), поэт, переводчик Сагит Сунчелей (Раиль Шамсуаров)…

Они обсуждают стихотворение Тукая «И каләм» («О, перо»), которое этот странный паренек в потрепанном платье вдруг начинает цитировать, а потом признается, что он и есть тот самый Апуш.

Поскольку спектакль условно-документальный, Заббаров имитирует вербатим: у него герои прошлого говорят со зрителям. К примеру, Камал сожалеет, что сначала оценил его по виду, смотрел свысока.

Спектакль — цепочка таких эпизодов. Вот Тукай в ателье, покупает белый пиджак, за ним бегают женщины в хиджабах. Талипов прячется от них на коленях у старшего научного сотрудника литературного музея Тукая Лены Тябиной. Она выглядит очень счастливой. Говорит, что за год Талипов сумел войти в образ поэта. А еще она в какой-то момент подсказывает артистам строчки из стихотворения, не самого известного…

Вот Тукай катается на карусели с местными подростками (точнее, самостоятельно двигается на крохотном коне) — и это тоже известный факт. По-моему, это ключевой эпизод. Тукай таким образом «отпускает детские обиды».

Потому что далее следует встреча с женщиной (Ильсия Тухватуллина), которая с мужем забрала его после известной истории на Сенном базаре, когда юного Габдуллу привезли, чтобы отдать какой-нибудь семье, потому что среди родных таких не нашлось. Тукай пытается дарить матери детские игрушки, а потом так раскручивает юлу, что она раскалывается.

Вот Тукай снимает комнату. И это тоже известная история, описанная в автобиографических записях поэта. И оттуда очевидный факт: чтобы вывести ненавистных крыс, Тукай притворяется котом. Легко сказать — притворяется. С другой стороны — как вот «наше все» может мяукать!

К Тукаю возвращаются его друзья, уже в номерах «Булгар» — и к нему заявляется издатель с напомаженными усами (Ильдус Ахметзянов). Он хочет издать стихи Тукая, но не знает их. Не знаком он и с коллегами поэта. Тукай бегло представляет их, но выглядит это как строчка из учебника — да, тот самый Сунчелей, много ли мы знаем о нем. Всех заслонил Габдулла-эфенди.

А вы читали его стихи?

И после этой сатиры возникает история с вечером Тукая, где за него читает стихи публика и друзья. И это, конечно, не «Шурале» и «Су анасы».

Это «Националисты» с критикой татарского активизма. «Слова одного татарского поэта» («А если кто в меня метнет стрелу, Не говорю: «Стрелу твою я не хвалю», А говорю по-дружески: «Ошибся, брат, Возьми назад», хотя вонзилась в плоть мою»). «Вечерний азан» («В свое время сотрясали землю, теперь кончились»). «Когда в Москве тобой займутся...» (в последний раз я читал их в одной статье о бывшем ректоре Гафурове). «Не стану мелочиться» («А я стремлюсь туда, где место, время — вечны. В вечность! Непреходящи красота, свобода, человечность»).

Не уверен, что их читают на празднике поэзии у памятника Тукаю 26 апреля.

Мир спектакля в основном мужской. Женщина — это хозяйка квартиры, далекая восторженная фанатка, приемная фанатка. Историю Зайтуны Мавлюдовой, официально признанной любовью Тукая, рассказывает Ляйсан Файзуллина. А их отношения разыгрываются через пластику. Под сценой тянется веревка, закрепленная по бокам. К ним привязаны герои. Так что когда один пытается идти вперед, другой тянется назад. У Заббарова очень простые приемы, он как будто показывает, что Тукая легко раскрыть — надо просто начать его читать.

Мавлюдова вспоминает (в версии Губаевой), когда она уехала в Чистополь, а Тукай отправил ей письмо, где просил ее руки, но ее мать решила ему отказать. А потом Зайтуна спросила у Амирхана: «Почему вы его убили?»

Действительно, эти веселые молодые люди (к примеру, Сунчелею в год смерти Тукая было 25), танцующие под оркестры, курящие папиросы и пьющие самовар за самоваром, вероятно, несут ответственность за то, что поэт не прожил еще несколько лет. Или не несут. Это для нас — глыба. Для них — друг Апуш. Всю жизнь он переходил от родственника к родственнику, от товарища к товарищу, страшился одиночества. И теперь стоит в скверах и на улицах один.

Но потому ли 86-летний Ринат Тазетдинов, выходя после прогона, говорит спасибо Заббарову и плачет, медленно спускаясь по лестнице, пока его радостно приветствуют студенты из массовки?