День рождения Марджани: кладбище и обед-лекторий

Можно ли праздновать дни рождения?

Чтение аятов на кладбище — это татарская традиция. Вчера имамы и ученые совершили дуа также у могил Габдуллы Тукая, Альфии Афзаловой и Ильхама Шакирова. После чего гости во главе с муфтием Татарстана Камилем хазратом Самигуллиным переместились в мечеть Марджани, в ее банкетный зал, где планировался круглый стол «Шигабутдин Марджани и его наследие».

Но больше это напоминало «аш»: столы выстроили буквой «П», а белый экран украсили искусственными цветами. Первым слово взял имам-хатыйм мечети Мансур хазрат Джалялетдин, который вспомнил, что по поводу отмечания дней рождений до сих пор идут споры, но приветствующий муфтий давно уже доказал, что делать так можно.

— Мансур хазрат нам эту тему «подкинул», — начал Самигуллин свою речь. — Все мы знаем, что когда рождается ребенок, мы радуемся, делим радостью с родными. Значит, радость по поводу рождения ребенка не воспрещается. Другой вопрос — можно ли радоваться каждый год? Наш пророк Мухаммад (да пребудет он с миром), радовался каждую неделю. Потому что он каждый понедельник постился. Он объяснял причины так: это мой день рождения. Других причин не говорил.

Словом, радоваться в день рождение можно, заключил муфтий, если — без излишеств. После чего он вспомнил одну из историй о Марджани от его современников:

— Когда он проходил мимо магазина и видел вывеску на русском языке, то вскипал — почему не пишете по-татарски, если государство не запрещает? — сказал хазрат. К слову, тут же у журналистов возник вопрос, нужно ли дублировать все надписи в мечети на двух языках, в частности, зеленую табличку «выход», откуда выносили еду.

Рукописные шесть томов изучают турки

При этом не все из наследия публикуется издательским домом «Хузур» при ДУМ РТ, указал Самигуллин, в частности, сочинение Марджани, в котором он запрещает межнациональные браки: «Это отдельная тема, так что мы решили ее не публиковать».

Зато за более объемный проект в муфтияте планируют взяться. Речь идет о рукописном шеститомнике «Вафиййат аль-асляф ва тахиййат аль-ахляф» («Верность предшественникам и приветствие потомкам»). Введение к нему, «Мукаддима», было издано Российским исламским институтом в конце 2022 года.

— У него есть два варианта. Говорили, что один вариант находится в КФУ, другой — в Ташкенте. Мы спросили в Ташкенте, потом нам сказали, что он в Таджикистане, в Петербурге. Не нашли. Но сейчас его нашли турки, готовят издание, Алла бирса, через полгода отдадут в печать. И мы тоже, иншалла, его прочтем.

«Меня несколько смутил формат нашего круглого стола»

После настал черед лекций от сотрудников Института истории.

— Меня несколько смутил формат нашего круглого стола, я немножко ожидала другого и мне кажется, что хазрат сказал многое из того, что я приготовила, — начала Динара Марданова, и. о. заведующего отделом истории религий и общественной мысли. В этот момент начали разносить тарелки с супом, так что рассказ о жизни Марджани сопровождался легким звоном ложек.

Отметим, что кроме ученых и хазратов, на встрече были несколько актеров театра Камала. Словом в основном были мужчины. Они ели и достаточно слышно переговаривались. А женщины читали лекции.

16 января исполнилось 206 лет со дня рождения Марджани. Это произошло в селе Ябынчи (ныне — Атнинский район). Детство Шигабутдина прошло в деревне Ташкичу (ныне — Арский район), там же он получил первое религиозное образование, а после учился в Бухаре и Самарканде.

Марданова рассказала, что в 20 лет Марджани по пути в Среднюю Азию встретился в Троицке с муэдзином, с которым поспорил по поводу идей Габденнасыра Курсави, против которых молодой ученый выступал (а после развивал его идеи в своих трудах).

Вернувшись, молодой Марджани стал имамом-мударрисом 1-й Казанской мечети, которая сейчас носит его имя. Через несколько лет он начинает ссориться с Ибрагимом Юнусовым, который был попечителем мечети. На него пишут доносы коллеги. Тем не менее в 1871 году он открывает свое медресе, чье здание до сих пор стоит на углу улиц Каюма Насыри и Зайни Султана. Он даже мог стать муфтием, но этому помешало давление сверху.

Объяснить важность деятельности Марджани, не углубляясь в богословскую терминологию, довольно сложно. Туристам, к примеру, рассказывают, как он стал первым муллой, который сфотографировался, своим авторитетом и знаниями показав, что это является дозволенным. В первую очередь это был очень целеустремленный и смелый человек. В книге «Мустафадель-ахбар фи ахвали Казань вэ Болгар» («Собрание сведений о делах Казани и Булгара») он активно продвигал этноним «татары». Критиковал софистику и ратовал за открытость и прогресс, за изучение естественных наук и иностранных языков. Когда отправился в хадж, в каждом городе его встречали как видного деятеля мусульманского мира.

Лекторий продолжила Ляля Муртазина, ведущий научный сотрудник Центра истории и теории национального образования. Она напомнила о широком круге общение Марджани. Он постоянно был в контакте с такими учеными, как Александр Казем-Бек, Василий Радлов, Ольга Лебедева. Через Хусаина Фаизханова общался с петербургскими деятелями. Марджани, кстати, был членом Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете:

— Его педагогическая концепция — учить учеников мыслить самостоятельно. Это в образовательной системе было новым взглядом. В будущем эти идеи найдут место в трудах джадидистов, — указала Муртазина, добавив, что появившееся уже в 1970-е годы «проблемное обучение» также основывалось на обучении самостоятельному мышлению.

Старший научный сотрудник Эльмира Салахова же обратилась к метрическим книгам XIX века. В частности, она указала на вопросы к дате рождения Марджани, на что намекает вышедший в 1915-м, то есть за 3 года до столетия сборник документов, воспоминаний и статей о богослове.

Добавим, что вопрос о музее Марджани в его доме на улице Каюма Насыри остается полуоткрытым — в префектуре «Старый город» ясно указали, что в этом году открытие его ожидать не стоит.