Казанская учительская семинария и просвещение народов Среднего Поволжья. Часть 2-я
Казанская учительская семинария стала первым средним специальным учебным заведением педагогического профиля, куда, наряду с русскими, поступали представители других народов Поволжья и Сибири. По окончании курса их назначали учителями в народные училища. Подробнее о работе семинарии рассказывает в своей книге «Православная переводная литература и формирование письменных традиций народов Среднего Поволжья (XIX — начало XX вв.)» доктор исторических наук, заведующий отделом истории Поволжья и Приуралья Института истории им. Ш. Марджани АН РТ Радик Исхаков. Фрагмент издания публикует дзен-канал «Татарский мир».
Интересные воспоминания о жизни в стенах семинарии и царивших в ней нравах оставил ее воспитанник, чувашский писатель А.В. Турхан:
«Кормили нас как на курорте. Суп и щи обязательно с мясом и каша с маслом, т. е. так, как мы дома никогда ни ели. В воскресные дни давали компот и жареную картошку с жирным мясом, а за ужином винегрет, т. е. опять такую еду, какой мы и названий никогда не слышали. Только в среду и пятницу и в посты уже мясного не давали, но кормили с постным маслом. В среду и пятницу давали в обед гороховый суп и гречневую кашу, а за ужином вареный картофель с маслом. В воскресный день в пост давали суп с рыбой и жаркое с жареной рыбой. В общем, пища все время была и вкусная и здоровая. Белье меняли один раз в неделю, а в баню нас водили за казенный счет в две недели раз. От двух до четырех часов совершали мы ежедневную прогулку по городу, вольную, кто куда желал. Позже четырех часов можно было уходить только по особому разрешению надзирателя с обязательством вернуться не позже 6 часов. В 6 часов ворота запирались до утра. И мы садились за подготовку уроков. Утро мы начинали молитвами, а уходили в спальню после вечерних молитв. Все эти молитвы проводились в церкви в присутствии всех преподавателей, директора и законоучителя. Молитвы читали учащиеся по очереди. В столовой до и после обеда пели только по одной молитве. Чаев у нас было два: утренний и вечерний. За чаем в праздники давали белый хлеб, а в будние — черный. Сахару давали на месяц два фунта».
Ученики из представителей нерусских народностей, в большинстве своем происходившие из бедных крестьянских семей, попадая в стены семинарии, погружались в абсолютно новую обстановку, диктовавшую иные жизненные установки и модель поведения.
Становясь частью студенческой корпорации, учащаяся молодежь быстро воспринимала идеи просветительства, учительского служения. Сама атмосфера жизни в КУС способствовала быстрому интеллектуальному и культурном росту, приводила, по словам Н.И. Ильминского, к «духовному перерождению» ученика. Общаясь со своими соплеменниками, обсуждая насущные проблемы культурного развития народа в неофициальных студенческих кружках, ученики проникались национальным чувством. Именно в годы учебы к ученикам приходило осознание, что они в будущем станут частью интеллектуальной и культурной элиты, рождалось стремление трудиться на благо своего народа. Важную роль в пробуждении у учеников национального самосознания играл и педагогический состав этих учебных заведений из числа чувашей. В данном отношении весьма показательна деятельность чувашского ученого этнографа Н.В. Никольского. Во время работы в КУС (1906—1910 гг.) Н.В. Никольский вводит вечерние внеклассные занятия, на которых ученики изучали культуру и историю чувашского народа, приобретали навыки литературно-переводческой деятельности. Для многих чувашских учеников такие занятия имели важное значение в дальнейшей судьбе. Сам Н.В. Никольский приводит один такой пример из своей педагогической практики. У одного из учеников — Ф. Иванова:
«в приготовительном и 1 классах замечалась какая-то неприязнь к родной национальности; он готов был совершенно забыть ее и ее просветительные нужды. Со II класса Ф.И. Иванов стал изменяться к лучшему. Вечерние занятия по чувашскому языку и этнографии достаточно убедили его в необходимости потрудиться на пользу своих единоплеменников — чувашей. С большим усердием он стал работать над переводами книг на чув[ашский] язык, для школьного употребления, писал и оригинальные письменные работы, которые можно назвать весьма хорошими».
Благодаря таким педагогическим принципам и особой атмосфере, царившей в стенах КУС, отсюда выходили идейные и любящие свой народ учителя, становившиеся представителями «инородческой сельской аристократии».
Окончив курс в семинарии и став учителями народных школ, воспитанники КУС становились основой зарождающейся национальной интеллигенции, культурной элитой народа. Многие из них, уже в советское время, стали активными строителями чувашской, марийской, удмуртской государственности. Всего с 1872 по 1919 гг. в семинарии получили образование 1 500 человек. Из них 686 — русские, 243 — татары-кряшены, 179 — чуваши, 128 — марийцы, 110 — мордва, 70 — удмурты, 20 — казахи, 20 — пермяки, 12 — калмыки, 12 — корейцы, 10 — коми, 7 — якуты, 6 — арабы, 6 — башкиры, 6 — зыряне, 4 — алтайцы, 1 — абхаз, 1 — эстонец.
Таким образом, Казанская учительская семинария воспитала целую плеяду талантливых деятелей национального просвещения, дав им «дорогу в жизнь», способствовала формированию творческой элиты нерусских народов Восточной России, что стало важным фактором развития их культуры во второй половине XIX — начале ХХ в.