Астраханская политика Крымского ханства

ГЛАВА 6. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА КРЫМСКОГО ХАНСТВА В XVI — НАЧАЛЕ XVII вв.

6.1. Крымское ханство в постзолотоордынском пространстве (Казань и Астрахань)

М.В. Моисеев

Внешняя политика Крымского ханства имела сложную природу, обусловленную природой отношений с Османской империей. Эту особенность наиболее просто представить как сочетание контроля со стороны Стамбула и инициативы крымских ханов. Ряд внешнеполитических направлений и интересов был обусловлен турецкой политикой, но и сохранялась область, в которой ханы были относительно независимы. Вполне четко эта область описана в послании султана Сулеймана I Девлету Гераю I от 4 I реби 959 г. (29 февраля 1552 г.): «Поскольку вы обладаете разнообразными сведениями и познаниями обо всех делах, касающихся этих областей — как Астрахани, так и ногаев и Московии, все связанные с этими землями дела препоручены [нами] вашему ясному разумению. Действуйте, руководствуясь тем, что является [наиболее] целесообразным для веры и державы. Да будут приложены ваши прекрасные усилия к защите и охране областей ислама и одолению нечестивых неверных и прочих упорствующих в пороке!». Таким образом, область независимой внешнеполитической активности для Крымского ханства очерчивалась весьма однозначно — это Московское государство и татарские государства.

В рамках татарской политики Крымского ханства сформировалось два важных направления (казанское и астраханское), которые оказывали глубокое влияние на все содержание его самостоятельной внешнеполитической деятельности. Прежде чем мы перейдем к рассмотрению фактуры, необходимо сделать несколько предварительных замечаний. Во-первых, в историографии нередко высказывается мнение, что после коллапса Большой Орды в 1502 г. Крымское ханство стало ее правопреемником. В рамках этой гипотезы вся татарская политика Крыма получает объяснение как стремление реставрировать Золотую Орду. Однако эта концепция имеет слабые стороны и, самое главное, противоречит ряду источников. И.В. Зайцев убедительно показал, что Большая Орда не исчезла, а, лишь уменьшившись территориально, превратилась в Астраханское ханство. Таким образом, формально Крымское ханство не могло унаследовать статус престольной державы, так как сама держава сохранилась. Надо сказать, что понимание тождества Астраханского ханства и Большой Орды отразилось в русско-польской дипломатической переписке 60-х гг. XVI в. И этот факт, с моей точки зрения, показывает, что претензии ханов Крыма на верховенство в восточноевропейском регионе не имели опоры на традицию и вряд ли обладали сколь-нибудь убедительным легитимирующим характером. Именно поэтому для правителей Крыма было крайне необходимо подчинить своей власти Астраханское ханство, к тому же стоит учитывать, что и ханы Хаджи-Тархана поначалу тоже не занимали пассивной позиции.

Астраханская политика Крымского ханства

Крах Большой Орды в 1502 г. не означал окончательной победы Менгли Герая I. В речах русского посла Ивана Никитича Беклимишева в феврале 1503 г. содержался весьма интересный блок астраханской информации. И.В. Зайцев, проанализировавший его, пришел к выводу, что в это время Шейх-Ахмед пытался создать новую коалицию, в которую входили бы «ногаи и представители астраханской династии». Направлена она должна была, естественно против Крымского ханства, недаром Менгли Герай I ожидал нападения, но Иван III его успокаивал, сообщая, что ему стало известно о незначительных силах, которые сумел собрать Шейх-Ахмед. Великий князь сообщал хану о своих усилиях, направленных на изоляцию Шейх-Ахмеда. Более того, исходя из материалов этого посольства, можно сказать, что в Москве были готовы актуализировать старый военный союз и направить его на Астрахань.

Сами астраханские султаны в это время действовали весьма агрессивно, нападая на московские и турецкие посольства, купцов и рыбаков. Тем временем Шейх-Ахмеду все-таки удалось найти себе союзников среди младшего поколения ногайских мирз (Султан-Ахмед и Алчагир), с которыми он даже планировал поход на Крымское ханство. Впрочем, союзники оказались ненадежными и стали торговаться с Менгли Гераем I о том, чтобы поднять свой уровень в отношениях («а хотят со царем Менгли Гераем быти потому ж, как и брат их болшой Емгурчей мурза»), а взамен они готовы покинуть Шейх-Ахмеда. Менгли отправил посла к ним с требованием отослать Шейх-Ахмеда, после чего они могли бы ожидать преференций со стороны крымского правителя. Переговоры между сторонами сопровождались развертыванием крымских отрядов к Волге и отказом от похода на Киев. В августе 1503 г. Иван III сообщал Менгли Гераю о действиях Шейх-Ахмеда: о его кочевании вместе с Султан-Ахмед-мирзой и Алчагир-мирзой к Астрахани и о его же просьбе к московскому господарю сделать его ханом Астрахани.

Чуть позже московскому великому князю стало известно, что Шейх-Ахмед вместе с Султан-Ахмед-мирзой 8 июля 1503 г. подошли к Астрахани и были «ратны» с Багатырь-султаном и Абд ал-Керимом-ханом. Очевидно, что эта враждебная акция не была удачной, и Шейх-Ахмеду со сторонниками даже не удалось блокировать город, а уже в следующем году мы видим хана Большой Орды в Белгороде просящим помощи у турецкого султана Баязида. В целом на этом борьба Шейх-Ахмеда за власть в западном Деште закончилась.

Итак, после 1502 г. астраханским ханом стал Абд ал-Керим, после провала попыток Шейх-Ахмеда подчинить себе город в 1503 г. его положение укрепилось. Улуг-беком при нем был Баба-Али-бий хытай (китай), а одним из влиятельнейших купцов был Хаджи-Нияз, который, можно полагать, был связан торговыми интересами с Москвой и Средней Азией. В это время существовал астраханско-ногайский союз. Акдес Нигмет Курат полагал, что союз этот был направлен против Крымского ханства, так как оно имело претензии на Астрахань. Политику, направленную на завоевание Астраханского ханства, И.В. Зайцев связывает с Менгли Гераем и объясняет ее тем, что «Астрахань как наследница Большой Орды продолжала оставаться смертельным врагом Крыма».

Астраханское ханство было вынуждено искать союзников либо пытаться противодействовать на дипломатическом фронте своим противникам. Около 1508 г. в Москве находилось астраханское посольство. Суть его нам неизвестна, в источниках лишь зафиксировано, что из Москвы они уезжали вместе с ногайским посольством. Но в самой ногайской посольской книге есть крайне важная помета, касающаяся астраханского посольства: «...а пропускная грамота по городам и в Казань ко царю писаны во ординских тетратех». Вне всяких сомнений, что речь идет здесь конкретно об астраханском посольстве, документы которого записаны в «ординских тетратех», то есть делопроизводственно (как минимум) в это время для русских существовала Большая Орда, а соответственно в рамках международных отношений никакого вакуума после 1502 г. не образовалось. Поэтому и борьба для Крымского ханства не закончилась.

Осенью 1508 г. в Москве стало известно, что хан Менгли Герай планировал поход на Астрахань. Крымская дипломатия пыталась склонить русских к совместным действиям против Астрахани. Однако в Москве не видели смысла в уничтожении остатков Большой Орды и усилении тем самым Крымского ханства. Поэтому старались уклониться от подобных действий, но при этом сохранив союз с Крымом против Великого княжества Литовского. И.В. Зайцев абсолютно справедливо пишет, что стороны ставили друг перед другом невыполнимые условия и именно эти противоречия грозили развалом союзу.

Русскому послу В.Г. Морозову в 1509 г. предписывалось объяснять отказ от направления судовой рати на Астрахань, невозможностью вести борьбу на три фронта, а также неспособностью сделать суда для такого похода. Приведем цитату полностью. «И Василью говорити царю: Государь наш, господине, по которой год стоял против недругов своих, Литовского и Немец, один без пособи, а ведомо и тебе; люди ся, господине, государя нашего потомили; а Немци и ныне со государем нашим не в миру; а Нагаи на поли на сей стороне Волги. А к Азтарахани, господине, государю нашему рати своеи ныне и посылати не мочно, как судов там в тех местех и при отце его не делывали, да и ныне не делают и наряду служебного ныне допроводити туды не мочно, и государю нашему ныне рать своя на Азтарахань нелзе послати».

Стратегия объяснения очевидна, в Москве пытались сразу и указать на то, что и Менгли Герай не очень-то исполняет союзные обязательства (указание, что русские воевали с Великим княжеством Литовским «без пособи»), на наличие текущих конфликтов с «Немцами» и, как выходит из текста, ногаями, а также усталость населения. И, в конце концов, просто неумение сделать корабли, это последнее затруднение И.В. Зайцев определил как надуманное, и с ним сложно не согласиться. При этом ясно, что в Москве отдавали отчет в слабости своей аргументации, поэтому прибегли к тактике признания некоторой части своей вины и просили хана не держать гнева на великого князя Василия III Ивановича. Однако в главном дипломатия Василия III оставалась на избранной позиции отказа от боевых действий против Астраханского ханства. Очевидно, что в Москве твердо взяли курс на сохранение в Нижнем Поволжье противовеса Крымскому ханству в лице Астраханского ханства.

В этих условиях, необходимо признать, актуальность старого русско-крымского союза стремительно терялась. В итоге Менгли Гераю пришлось решать «астраханскую проблему» самостоятельно. Тем более встревоженность крымского хана и его окружения процессами, происходившими в Нижнем Поволжье, была объяснима. По ряду косвенных свидетельств известно, что бывшие противники ногаи и большеордынцы примирились. Астраханский хан Абд ал-Керим, очевидно, опирался на ногайскую силу, и разные внешние наблюдатели отмечали факт подконтрольности ханства Ногайской Орде.

Учитывая многочисленность и воинственность ногаев, нападение на Крымское ханство было ожидаемым и не заставило себя долго ждать. 26 июля 1509 г. хан Менгли Герай продиктовал послание в Москву, в котором он сообщал об обстоятельствах ногайско-астраханского вторжения и его победоносного отражения. Согласно этому сообщению, на крымцев двинулось объединенное войско 40 ногайских мирз, во главе с сыном Ямгурчи-Агишем и астраханцем, возглавленное ханом Абд ал-Керимом. Навстречу врагу хан направил значительное войско (в грамоте Василию III он сообщал о 250 000 рати), возглавленное Мухаммедом Гераем. О значительности войска говорит то, что в нем были и другие дети хана, а также «все огланы» и беки основных (правящих) элей Крыма: Азика-бек Мангыт, Агиш-бек Ширин и Девлет-Бахты-бек Барын. Крымцам удалось разбить ногайско-астраханское войско и захватить «улусы и куны, кони и верблюды, овцы и животину».

Поражение, очевидно, было серьезным, и можно полагать, что Мухаммед Герай форсировал Волгу и захватил вражеские кочевья. Сам Мухаммед Герай скромно сообщал, что «недруга есмя своего потоптали», Баба-шейх оказался чуть более многословен. Согласно его сообщению, ногаи кочевали на двух берегах Волги. Можно полагать, что Агиш поднял в поход именно тех кочевников, которые летовали на крымской стороне Волги. Сокрушительность разгрома подчеркивали сведения, что пленные шли через Перекоп 20 дней. Далее Баба-шейх сообщал довольно темную информацию: «после того один курень людей пришед, били челом брату твоему царю», и далее он сообщал о надеждах Менгли, что Василий Иванович вспомнит старую дружбу и поможет ему захватить Астрахань. Как кажется, не будет излишне смелым предположить, что этот «один курень людей» вполне мог быть тайным посольством от части астраханцев с предложением перейти под власть крымского хана.

С событиями этого сражения, вероятно, связано противоречивое сообщение Мартина Бельского, повторенного в Густынской летописи, о том, что при отражении нападения погибли два сына Менгли Герая, причем контекст сообщения скорее подразумевает поражение крымцев, чем победу. В статье под 1510 г. в Густынской летописи сообщается об ответном ударе Менгли Герая и победе над ногаями. В 1511 г. ногаи нанесли ответный удар в то время, когда Менгли Герай был в волошском походе. При отсутствии других данных, можно предположить, что в 1509—1511 гг. стороны обменялись ударами. Очевидно, что целью этой борьбы был контроль за Нижним Поволжьем, и хотя, скорее всего, в общем это противостояние было более победоносным для Крымского ханства, но добиться решительного перевеса Менгли Гераю так и не удалось.

К 1514 г. в Нижнем Поволжье происходят изменения. Астраханское ханство при новом хане Джанибеке выходит из-под ногайского контроля и начинает проводить самостоятельную политику. Произошло это из-за начавшейся внутренней борьбы в Ногайской Орде. Летом — осенью 1514 г. в ногайский конфликт вмешался хаджитарханский/астраханский хан Джанибек б. Махмуд. Он послал посла к Алчагир-мирзе, Саид-Ахмед-мирзе, Мамай-мирзе, Кель-Мухаммеду б. Алчагиру. Суть предложений хана сводилась к совместной войне с Шейх-Мухаммедом. Однако, не дожидаясь ногайских отрядов, Джанибек-хан вместе с Хаджике-султаном, его детьми и Мустофар-султаном обрушились на кочевья Шейх-Мухаммеда и разгромили его. Улус побежденного из 10 тысяч человек достался победителям. Сам мирза едва спасся бегством с отрядом из 19 человек.

Подобный шаг астраханских династов вызвал у Алчагира недовольство. Он потребовал ограбить участников похода и то имущество отдать ногаям. Джанибек-хан проигнорировал предложения Алчагира. Ногаи откочевали на Яик. К ним прикочевал Шейх-Мухаммед и бил челом Алчагиру. Вероятно, Шейх-Мухаммед искал с ним примирения, но вместо этого был схвачен и посажен в сарайчуковскую тюрьму. Столь вероломный поступок возмутил недавнего союзника Алчагира Мамай-мирзу. Мамай с отрядом в 50 батыров напал на стражу и освободил Шейх-Мухаммеда. В то время Хаджике-султан и два сына Мустофар-султана покинули Хаджи-Тархан и ушли кочевать в поле со своими улусами и улусом Шейх-Мухаммеда. Мирза к ним прибился, и все вместе они откочевали в северокавказскую Тюмень.

В Тюмени в ту пору находился Муртоза-хан б. Ахмед. Он, ссылаясь на свою старость, вместе с тюменскими султанами посадил на ханство Хаджике, а Шейх-Мухаммеда «на княжение». В Тюмени между союзниками произошел конфликт. Один из Мустофаровых сыновей был ограблен и изгнан, другой — Муселим — пойман. Джанибек-хан вновь призвал ногаев Алчагира на помощь в войне с Хаджике-ханом и Шейх-Мухаммедом. Зимой 1515 г. Алчагир прикочевал к Астрахани и потребовал в плату за поход на Шейх-Мухаммеда ограбить Мустофар-султана и его детей и изгнать их из Хаджи-Тархана. Джанибек вновь проигнорировал требования ногайского династа, что спровоцировало конфликт. Алчагир с братьями двинулся на город. Ногаи стояли под городом день, между сторонами произошел бой, после которого кочевники начали отходить к Яику. Ответная погоня пленила около 300 ногаев. Это противостояние приводит к смене геополитической конфигурации в регионе: часть ногайской знати теперь была склонна к союзу с Крымским ханством, что было крайне опасно для Астрахани.

Нарушил же хрупкий баланс хан Мухаммед Герай, сменивший на престоле умершего Менгли Герая. Уже летом 1515 г. новый хан планирует большой поход на Астрахань. В Астраханском ханстве понимали, что тучи сгущаются и после ухудшения отношений с ногаями был крайне необходим новый сильный союзник. Очевидно, это привело к интенсификации дипломатических контактов с Москвой, которая старалась засекретить эти отношения от Крымского ханства. В 1515—1516 гг. Мухаммед Герай совершает на ногаев скорее демонстрационные, чем реальные боевые походы, однако они, очевидно, воздействовали на ногаев. Во всяком случае, уже в апреле 1516 г. в Москве стало известно, что к хану Мухаммеду Гераю приехали ногайские мирзы Алчагир с 12 братьями, а их соперник Шейх-Мухаммед также старался поддерживать с Крымом мирные отношения, прислав к хану посла Хасанас предложением о мире. В знак искренности намерений он предлагал Мухаммеду Гераю жениться на своей сестре, а сыну хана Алпу — на своей дочери. Целью же намечавшегося союза должна была быть война с Астраханью.

Хан Мухаммед Герай призывал Московское государство подключиться к этому альянсу и прислать в помощь судовую рать. Такая удачная для Крымского ханства внешнеполитическая конфигурация стала во многом возможной благодаря ожесточенной ногайской усобице. Проигравший Алчагир с родней нашел убежище в Крыму и пытался найти себе покровителя, который бы помог ему захватить власть в Ногайской Орде. Так, например, он посылал к русскому послу с напоминанием о бывших дружеских контактах. В таких условиях победивший Шейх-Мухаммед был просто вынужден идти навстречу пожеланиям крымского хана, дабы нейтрализовать интриги конкурента. Ситуация для Астрахани складывалась крайне опасная, но астраханцы не отчаивались и, используя тактику нападений на Крым в тот момент, когда основные силы уходили в поход на Русь, наносили врагам ощутимый урон. В Москве же продолжали придерживаться политики невмешательства в крымско-астраханский конфликт.

И.В. Зайцев, анализируя послание Мухаммед Герая от мая 1517 г., пришел к выводу, что в хронологическом диапазоне от зимы 1516 г. до весны 1517 г. крымский хан совершил большой поход на Астрахань. Осенью 1517 г. в Крыму стало известно о планах казанцев пригласить к себе на престол астраханского царевича. Такие планы, даже гипотетические, не могли не встревожить хана, так как он разрабатывал план широкой антиастраханской коалиции, в которую помимо него входили бы Москва и Казань. Такая же напряженность в крымско-астраханских отношениях сохранялась и в 1518 г. и 1519 г. Однако важно зафиксировать, что, несмотря на тревожащие набеги друг друга, ни одна из сторон так и не решилась нанести окончательный удар.

Такое хрупкое равновесие сохранялось, пока в региональные отношения не вмешались казахи. В июле 1519 г. в Москве от посла в Турцию Б.Я. Голохвастого стало известно о затруднениях ногаев. Шейх-Мухаммед прислал посла к Мухаммад Герай-хану, который сообщил о вытеснении ногаев казахами. Крымский хан проявил озабоченность происшедшим. Он отправил к ногаям своего посла с предложением, если ногаи хотят переправиться на правый берег Волги, «беречися от недругов с одного». Ногаи приняли предложение крымского хана и начали эвакуацию со своей стороны Волги.

Астраханский хан Джанибек вмешался и перекрыл ногаям переправу. Он потребовал, чтобы ногаи заключили с ним мир и выдали крымского посла. Шейх-Мухаммед пошел на требования астраханцев. Однако это их не умиротворило: начались столкновения. Бий Шейх-Мухаммед погиб в сражении, его улусы были захвачены. Ногайская знать бросилась бежать. Саид-Ахмед-мирза жестоко отомстил астраханцам за их вероломство. Он убил Муззофар-султана и еще семь султанов, вернул захваченные улусы, а также захватил Астраханский улус, так что в результате «только один город остался».

Вынужденная эмиграция части элиты и населения Ногайской Орды и фактическое подчинение их Крымскому ханству привели к резкому изменению геополитического баланса в регионе. В 1520 г., если довериться сообщению Владимирского летописца, Василий III Иванович наконец-то дал хану в помощь для астраханского похода «7 городов силы судовой». Впрочем, если это и так, тот поход, скорее всего, завершился ничем. А вот в следующем году произошло то, что позволило поверить в реальность возрождения Золотой Орды: в Казани произошел переворот, и на престол власти был возведен Сахиб Герай. Теперь в руках Мухаммед Герая сконцентрировались очень значительные силы, и для полной победы оставался один шаг — подчинить Астрахань.

В марте — апреле 1521 г. хан направил письмо султану Сулейману I, в котором он объяснял свой отказ от участия в походе на Польшу. В этом послании Мухаммед Герай, соблюдая правила игры, демонстрировал свою возросшую власть. Во-первых, польский король, дабы спасти свою страну от разорительных набегов, обязался выплачивать в Крым «джизью размером пятнадцать тысяч флоринов»; во-вторых, он спас ислам в Казани, поставив на ее престол своего брата; в-третьих, он завоевал землю ногаев, но, увы, ее в свою очередь захватили казахи. И вот именно они в случае ухода войск в Крым могут объединиться «с нашим давним недругом, ханом Хаджи-Тархана» и разорить Крымское ханство.

Это послание представляется очень важным источником по внешней политике Мухаммед Герая, но обстоятельно его анализировать здесь не место. Важное же обстоятельство в рамках рассмотрения темы крымско-астраханских отношений, по нашему мнению, следующее. В отличие от Московского государства и Великого княжества Литовского, которые рассматривали Астраханское ханство как Большую Орду, Мухаммед Герай четко разграничивал эти понятия. Ханом Престольного владения (Большой Орды) для него оставался Шейх-Ахмед, находившийся в Литве, а в Хаджи-Тархане правил свой хан и только. Интересно, что Мухаммад Герай в это время меняет стратегию. Теперь он предпочитает представлять себя противником московского вмешательства в жизнь татарских государств и защитником ислама.

Об этом свидетельствует не только письмо Сулейману I, но и сообщение астраханского полоняника Зани Зудова, на которое обратил внимание Илья Зайцев. Зудов сообщал в Москве, что Мухаммед Герай предлагал астраханскому хану военный союз против Московского государства. Далее он сообщал, что хан, знать и население ханства не хотели вмешиваться в конфликт Крымского ханства с Московским государством. Ясно, что даже если и в тот момент астраханцы не видели в Москве угрозы для своего существования, все же крымская пропаганда должна была посеять зерна подозрительности, которые получили бы подпитку в реальности московской политики в Казанском ханстве. Впрочем, Мухаммед Герай не стал так долго ждать и летом 1521 г. вторгся в Русское государство. Пока крымцы разоряли русские земли, в пределы Крыма вторгся астраханский отряд, который устроил на полуострове погром. Вернувшись, Мухаммед Герай решил отомстить астраханцам и захватил Астрахань. Впрочем, триумф был недолгим. Почти сразу ногаи, входившие в крымское войско, составили заговор и на пирушке убили хана, его наследника и множество знатных воинов и простых батыров.

Продолжение следует...