Алексеевский волостной приют в Лаишево и его создатели

§ 3. Призрение в провинции: на примере Алексеевского волостного приюта

Забота о незащищенных слоях населения является показателем развития гуманности в обществе. В той или иной степени она есть во все времена, но оформление этой заботы в официальные институты означает выход на новый уровень, когда она встает на постоянную основу. В Лаишеве такой переход произошел в начале 1880-х гг., когда на средства мещанина Н.З. Москательникова была открыта женская богадельня, а город взял на себя часть ежегодных расходов. К началу XX в. в городе в дополнение к женской была открыта и мужская богадельня. В сельской местности роль благотворителей брали на себя землевладельцы. Так, в селах Пановка и Урахча М.П. Евсевьевой и Е.Н. Жадовской были открыты богадельни для крестьян.

С 1900 г. в Лаишеве вело деятельность попечительное общество о Доме трудолюбия, оказывавшее «недолговременную помощь бездомным, выпущенным из больниц и не имеющим еще заработка, освобожденным из мест заключения по отбытии наказания и всем вообще впавшим в крайнюю бедность, посредством предоставления им труда и приюта до более прочного устройства их судьбы».

Наиболее полно благотворительность проявляется в заботе о сиротах как о лицах, не имеющих жизненного опыта и остро нуждающихся в материальной помощи, образовании и воспитании, обеспечивающих полноценное встраивание в социальную структуру.

Широкое распространение сиротских домов в Поволжье приходится на последнее десятилетие XIX столетия, когда голод начала 1890-х гг. привел к высокой смертности среди крестьян и росту количества беспризорных. Чтобы как-то помочь детям, оставшимся без попечения родителей, сельские общества совместно с земствами и частными благотворителями открывали приюты. Наряду с временными пристанищами, призванными обеспечить сирот кровом и хлебом только на период бедствия, учреждались детдома, в которых шло обучение различным видам трудовой деятельности, необходимым во взрослой жизни.

Открытые в 1890-х гг. приюты оказались жизнеспособными и функционировали десятилетиями. К 1916 г. в Казанской губернии насчитывалось 28 заведений для призрения малолетних. 10 из них находились в сельской местности — это Ольгинские детские приюты (в деревнях Лаишевского и Спасского уездов), Кривозерский земский сиротский приют (в с. Кривозерки Чистопольского уезда) и др. В большинство приютов попадали дети 7—15 лет. Они обучались в земской или любой другой школе, находившейся в селении. Кроме того, воспитанники занимались ремеслом либо сельским хозяйством, огородничеством и садоводством. Но доход от трудовой деятельности расходовался не на повседневные нужды приюта, а откладывался в фонд, откуда выпускники получали средства на дальнейшую жизнь.

Именно тогда, в 90-х гг. XIX столетия, и получили развитие идеи создания приютов, которые обеспечивали бы себя сами. Автором работ на эту тему стал земский начальник Камышинского уезда Саратовской губернии Николай Николаевич Жеденов. Он полагал, что воспитанники должны самостоятельно изыскивать средства на свое содержание, занимаясь кустарными промыслами или земледелием. И хотя детдома, основанные по принципу самообеспечения, встретили жесткое противодействие со стороны целых групп населения, начиная от рядовых общинников, не желавших платить за содержание сирот, и заканчивая интеллигенцией, обвинявшей в эксплуатации детского труда, такие учреждения появлялись в Казанской, Пермской, Пензенской и других губерниях.

Идеи Жеденова были взяты за основу при открытии сельскохозяйственного приюта в с. Алексеевском Лаишевского уезда. Инициатором выступил местный землевладелец и земский начальник Николай Александрович Казем-Бек (1865—1918). По долгу службы он не понаслышке был знаком с преступностью в подростковой среде. Например, в 1894 г. из детей в возрасте 14—19 лет, осужденных волостными судами его участка, 64% составляли беспризорники. Кроме того, безнадзорный образ жизни толкал детей к повторным правонарушениям. Так, Казем-Беку за время судебной практики пришлось осудить 13 подростков, большая часть которых была рецидивистами.

Заметим, что в своем решении открыть приют дворянин мог руководствоваться не только практическими соображениями. Проблему сирот Николай Александрович переживал как личную. Будучи внебрачным сыном, он был отдан родителями на воспитание в чужую семью. И только спустя 10 лет дети от официального брака признали с ним родство, и он получил право на ношение фамилии Казем-Бек.

В отличие от саратовского коллеги, Казем-Беку удалось заручиться поддержкой уездного земства. Так, гласный А.П. Горталов высказал мысль, что «…следовало бы прийти на помощь такому учреждению, как школа-приют». И с разрешения казанского губернатора в 1893 г. в Лаишевском уезде был открыт Алексеевский волостной приют. Первоначально он разместился в небольшой наемной избе. Но уже через полтора года был куплен просторный двухэтажный полукаменный дом с надворными постройками. Поскольку дом приобретался в рассрочку, земством были привлечены пожертвования, и первый платеж осуществлен на средства купца О.Я. Молоткова, выдавшего 500 рублей в качестве беспроцентной ссуды. И в октябре 1895 г. приют отпраздновал новоселье.

С приобретением нового здания финансовые расходы приюта выросли. Получение более вместительного дома позволило увеличить количество призреваемых, также, кроме учительницы, был приглашен учитель. А для хозяйственных нужд возведены дополнительные строения. Учитывая финансовые запросы приюта, в 1898 г. земство почти вдвое увеличило ассигнования — с 216 до 450 рублей. И если ранее средства шли на наем персонала, то теперь — на содержание земских стипендиатов. Отметим, что гласные настолько симпатизировали данному приюту, что в уездном собрании звучали предложения об увеличении земского пособия до 900 рублей, но в силу ограниченности средств остановились на сумме в два раза меньше. Помимо денежной помощи, земство обеспечивало бесплатный отпуск лекарств из своей аптеки. Из волостного правления ежегодные отчисления составляли 215 рублей.

Тем не менее этих сумм было недостаточно. В первые годы существования приюта администрация нанимала прислугу: работника — для выполнения тяжелого физического труда, стряпуху и помощницу — для стирки белья и выпекания хлеба, няньку — для ухода за больными. Когда же сироты стали подрастать, то их постепенно приобщали к ведению хозяйства. А со временем часть средств на содержание приюта воспитанники зарабатывали сами.

В 1895 г. Казем-Бек на кредит от Государственного банка купил для приюта конную чесальную машину. Предпринятый опыт оказался удачным, и в первый же год выручка составила 261 рубль. Успех объяснялся высоким спросом на «ческу шерсти», так как все женское население Алексеевской волости занималось прядением. Свою продукцию пряхи сбывали на Ирбитской, Нижегородской, Тюменской и Симбирской ярмарках, получая совокупную прибыль около 65 тысяч рублей в год. В дальнейшем ожидалось увеличить доход приюта за счет приобретения еще одной машины — по переработке шерсти в пряжу. Так, пробная продажа собственной пряжи на Нижегородской ярмарке летом 1896 г. принесла приюту 80 рублей.

Кроме доходного шерстопрядения, дети были заняты ведением самостоятельного крестьянского хозяйства и выполнением повседневных мелких работ по дому. Девочки занимались рукоделием, а также присматривали за младшими сиротами, шили для них одежду; мальчики обучались столярному и сапожному ремеслам, благодаря чему изготавливали различные поделки для домашнего обихода — чинили обувь и мебель (столы, скамейки и т.д.). Из части доходов с продажи рукодельных изделий формировался фонд, откуда выпускницам выдавалось приданое и вещи, необходимые в домашнем обиходе, а юношам — подъемные деньги в размере 50—75 рублей для организации собственного крестьянского хозяйства.

Летом дети постарше трудились на арендуемой земле. По замечанию Казем-Бека, все работы в поле, а в особенности жнитво, исполнялись воспитанниками с большим рвением. Хотя первые четыре года приходилось прибегать к найму работника, поскольку принятые сироты были младше 10 лет и выполнять какие-либо трудные работы в поле не могли.

До 1897 г. доход с земли не окупал всех затрат на аренду и наем работника, к тому же это были клочки в разных местах, взятые у крестьян по дорогой цене. Со временем приют стал арендовать 70 казенных десятин у местной землевладелицы на довольно выгодных условиях. Это позволило не только засеять часть надела, но также отвести участок под яровой посев будущего года и даже организовать опытное поле под управлением губернского агронома.

Все эти умения — от ведения домашнего хозяйства до земледелия и ремесел — должны были помочь выпускникам обустроиться в будущей взрослой жизни. В уставе приюта так и прописывалось, что цель учреждения не столько образовательная, сколько воспитательная. Овладевая трудовыми навыками, дети не только приобретали возможность зарабатывать себе на жизнь, но и приучались к бережливости и заботливости, тем самым из них формировались социально ответственные и полезные обществу люди. Но, кроме земледелия и ремесел, дети получали общеобразовательные знания: девочки — в Алексеевском женском училище, мальчики — непосредственно в приюте, занимаясь с учителем.

Приют постоянно рос: кроме жилого дома, появились надворные постройки для хозяйственных нужд (птичник, хлев, баня, погреб, два хлебных амбара и помещения для конной чесальной машины), арендовалось помещение для столярной мастерской, а в 1897 г. Алексеевский волостной сход принял приговор об ассигновании беспроцентной ссуды на строительство отдельного помещения для мальчиков старше 10 лет.

Для этих целей Казем-Бек сумел добиться получения из отдела экономии министерства финансов беспроцентной ссуды в размере 600 рублей сроком на три года. Поручителем выступил Алексеевский волостной сход. Надо сказать, что общество с. Алексеевского в это же время при участии Н.А. Казем-Бека совершенно бесплатно отвело помещение для народной библиотеки-читальни, капитал под которую завещал покойный крупнейший русский книгоиздатель Ф.Ф. Павленков.

Также на содержание воспитанников активно привлекались частные пожертвования, составлявшие сравнительно большую сумму. Только за один 1897 г. поступило от благотворителей 1 356 рублей. Некоторые сочувствующие делу приюта приносили продовольствие (муку, горох), ситец и пр.

Однако с уходом Казем-Бека с должности земского начальника в 1898 г. приют лишился не только руководителя, но и авторитетного покровителя, способного привлекать финансы. Более того, в начале ХХ в. землевладелец столкнулся с серьезными денежными трудностями. По его свидетельству, столыпинская реформа стала причиной его банкротства. И дворянин уже не мог заниматься общественной работой. Тем не менее приюту было присвоено имя Казем-Бека в знак признания его личных заслуг. Ведь все знали, что даже личная трагедия, которая случилась с ним уже через год после открытия школы, не заставила бросить начатое дело: в 1894 г., на 17-й день после свадьбы погибла его супруга, утонув на обратном пути из с. Алексеевского, где молодой Николай показывал устроенный им приют.

Оставшись без поддержки поручителя, Алексеевский волостной сход отказался от уплаты ссуды в размере 600 рублей, выданной отделом экономии министерства государственных имуществ. А в 1908 г. приговором от 20 апреля сельские жители и вовсе отказались от уплаты ссуды. Дальнейшее функционирование данного учреждения стало возможным благодаря бесперебойному финансированию со стороны земства, но поиском дополнительных средств для реализации новых проектов по развитию приюта (как, впрочем, и разработкой самих проектов) заниматься стало уже некому. В уездную управу неоднократно поступали заявления администрации приюта о необходимости увеличения материальной помощи. В связи с чем земство ходатайствовало о ежегодном пособии перед Романовским комитетом, созданным в годы Первой мировой войны с целью поддержки сирот «сельского состояния».

Таким образом, Алексеевский волостной приют стал результатом работы сразу нескольких звеньев местного управления — уездного земства, волостного схода, земского начальника. Крестьяне поддержали идею, и какое-то время исправно вносили сборы на содержание приюта. Земство ассигновало довольно большие денежные суммы. А Казем-Бек стал не просто инициатором открытия, но и неравнодушным попечителем. И если в Саратовской губернии противодействие приюту носило открытый характер, то в рассмотренном случае смена руководителя помешала полностью реализовать идею самообеспечения. С 1916 г. упоминания о приюте не встречается.

На примере Алексеевского приюта и других учреждений социальной поддержки мы видим, что инициативу в их организации проявляли частные лица, но с помощью органов самоуправления. Главной проблемой являлось финансирование, так как источники субсидирования были непостоянны и зависели от умения начальника добывать средства. Но все же на протяжении десятилетий эти учреждения помогали бедным, сиротам и немощным, обеспечивая их средствами к существованию, жильем, обучая и воспитывая.