«Никоим образом не следует допускать в них преподавания общеобразовательных предметов»

Мнение председателя Казанского комитета по делам печати М.Н. Пинегина о магометанских учебных заведениях

20 октября 1913 г.

Мусульманские школы, постоянно возрастая количественно, воспитывают татарское юношество из поколения в поколение в духе мусульманской обособленности и неприязни ко всему русскому. В одной только Казанской губернии в настоящее время состоит около тысячи магометанских училищ; число учащихся в них насчитывается свыше 76 тыс. человек. Если принять во внимание, что число мусульман в губернии около 830 тысяч, то оказывается, что одна школа приходится только на 800 душ татарского населения. В самой Казани 12 медресе. Число учащихся в больших медресе доходит до нескольких сотен, так, напр[имер], в медресе г. Казани Апанаевском, Багаутдиновском, Галеевском насчитывается в каждой от 150 до 400 учащихся. Число шакирдов зависит от степени учености и популярности заведующих ими мулл (мударрисов), а также от богатства прихода или общества. Обучение в медресе не имеет правильной системы и заключается в устроении чисто схоластическим путем магометанского богословия и наук о правах и обязанностях мусульманина. Обыкновенный способ преподавания состоит в том, что, взяв книгу по какой-либо отрасли наук, составленную столетия тому назад почти всегда на арабском языке, мулла (мударрис) или мугаллим перед своими учениками, сидящими пред ним полукругом на коленях, переводит арабский текст и приводит всевозможные комментарии, заимствованные из таких же стародавних книг. Ни самостоятельного личного взгляда, ни разработки вопроса в ином, чем в комментариях, духе не допускается. Мударрис излагает только то, что он вынес из книги, и все, что он высказывает, непременно подтверждает ссылками на то или другое общеизвестное и почитаемое непогрешимым сочинение. Таким образом, мударрис сперва должен разучивать тексты и комментарии и затем передавать их своим слушателям, не внося ничего самостоятельного, никаких личных взглядов. В течение целого года мударрисы дают уроки по одному, а некоторые и по два раза в день, причем урок продолжается по часу и по два. Мулла есть главный учитель, но он учит только старших шакирдов, а последние уже занимаются обучением детей прихожан и называются халфами по отношению к своим ученикам, а если уже прекратили свое медресское учение — именуются мугаллимами. За преподавание не берется никакой платы, кроме добровольных приношений, обыкновенно приносимых по четвергам учениками или их родителями. Такая школьная организация составляет главную силу магометанского духовенства.

Хотя по Высочайшему повелению 20 ноября 1874 года медресе и мектебе переданы в ведение Министерства народного просвещения, но никаких существенных результатов от этой меры не произошло, ибо действительного контроля над магометанскими учебными заведениями не установлено. Высочайшим повелением 5 февраля 1882 года утверждена была инструкция инспекторам татарских, башкирских и киргизских школ об установлении фактического контроля над магометанскими школами разных наименований, но при этом инструкция предписывает на первое время ограничиваться требованием от заведующих этими учебными заведениями лишь статистических сведений, с соблюдением при том «крайней осторожности». Первые попытки бывшего тогда окружным инспектором г. Радлова к установлению предписываемого контроля и личное его посещение казанских медресе вместе с бывшим губернатором Черкасовым вызвали сильное неудовольствие среди татарского населения, которое разжигалось фанатическими вожаками из среды влиятельного купечества. Этими неудачными попытками надзор со стороны органов Министерства народного просвещения за медресе и закончился, так как номинальное подчинение этих учебных заведений общей дирекции народных училищ при настоящем положении дела имеет очень небольшое, чисто внешнее значение. Инспектора народных училищ не могут производить с успехом контроля за медресе и мектебе по незнанию татарского и арабского языков и по недостаточному знакомству с татарским бытом, по многочисленности магометанских вероисповедных школ, а равно по недоверию к ним мусульман, которые считают инспекторов за миссионеров по их служебной обязанности.

Итак, магометанские училища остаются доселе вне правительственного контроля, и внутренняя жизнь их: учение, выбор предметов, дух преподавания, все идет само собой и вполне зависит от настроения заведующих мулл (мударрисов и мугаллимов), которые фактически не подчинены в своей педагогической деятельности никакому начальству.

Между тем духовенство и их школы при настоящем обособленном положении представляют собой два основных элемента, которые главным образом и решительно препятствуют сближению татар с русским населением и русским просвещением.

Из вышеизложенного видно, что дело народного образования у магометан поставлено весьма прочно и представляет такую крепкую организованную систему, что изменить ее или, по крайней мере, провести в ней другие начала — задача весьма сложная и трудная. Татарские школы существуют давно, имеют свои традиции, вполне своеобразные, чисто народные, направлены в исключительно религиозно-нравственном духе; ученые муллы, заведующие медресе и их шакирды, составляют гордость населения; мударрисы, муллы и учителя (мугаллимы) проникнуты идеей святости своих педагогических трудов, ибо учат они во имя Бога, во имя распространения и укрепления ислама, по предписанию шариата — безвозмездно. Отсюда понятно и сильное влечение татар к своим медресе и к учению в них.

Мусульманское духовенство и школа в связи с литературой, исходящей главным образом из этой же среды, создают такой стойкий фанатизм, что лишь при беспрерывной, энергичной и систематической деятельности, направленной к насаждению в мусульманстве идей русского просвещения, при столь же прочной и последовательной системе, какая теперь существует у мусульман, можно ожидать благих результатов и преуспеяния дела русификации, конечно в ближайшем будущем только гражданской.

К изложенному считаю нужным прибавить, что описанный выше тип медресе и мектебе самый распространенный. Но лет 20 назад в татарских медресе появились нововведения, коснувшиеся, правда, немногих школ в Казанской губернии. Нововведения заключаются, во-первых, в изменении внешней обстановки училищ: появилось устройство классных комнат с учебной обстановкой и даже партами, практикуется разделение училища на отделения и классы, расписание уроков, особые преподаватели для отдельных предметов; кроме собственно богословских наук введены светские предметы: история и география, арифметика, даже геометрия, начатки естествознания и физики. В Казани положил начало такого новометодного учебного заведения мулла Галимзян Галеев; сделавшись руководителем этого медресе, он сперва расширил его пристройками на пожертвованные деньги, а потом постепенно и осторожно стал вводить новшества. Это первое новаторское медресе, в котором стали преподаваться светские науки, совершенно неведомые до тех пор в татарских конфессиональных школах. Несколько позднее открылось подобное же медресе в Оренбурге на средства миллионера Хусаинова, который, между прочим, по завещанию пожертвовал корпус с лавками на Нижегородской ярмарке с доходом до 10 тыс. руб. в год казанскому медресе Галимзяна Галеева. Мулла Галеев пригласил в свое медресе учителей (мугаллимов) нового направления; из них обращал на себя внимание Юсуф Акчурин, по происхождению из симбирских татар, но получивший образование в Турции. В начале 1900-х годов он сделался одним из главных учителей этого медресе и быстро стал его обращать в среднее учебное заведение.

Этот же Акчурин, склонив казанских татар примкнуть к кадетской партии, на мусульманском съезде в Нижнем Новгороде председательствовал в училищной комиссии и провел свой доклад о необходимости национального образования татар на родном языке. Целью муллы Галеева было приготовлять в своем медресе учителей для националистических школ-новометодистов. Питомцы его медресе рассеивались в качестве мугаллимов по всему Волжско-Камскому району. Сначала их принимали в селениях неохотно, и нередко у них случались столкновения с сельскими муллами, но чтобы упрочить положение бывших своих питомцев, Галеев собирал пожертвования и лучшим мугаллимам в разных селениях выдавал жалованье. Учителя, вышедшие из новых медресе Галеева и Хусаинова (в Оренбурге), стали добиваться того, чтобы открывать в селениях самостоятельные школы, свободные от влияния мулл. Как только где-либо умирал мулла, казанский инициатор мулла Галеев хлопотал перед приходом за своего ставленника, которого и спешил определить на открывшееся место. Мусульмане всего Поволжья были захвачены этим движением. Муллы разделялись на два лагеря: новометодистов и старометодистов. Прогрессисты выпустили целый ряд сочинений, в которых они обличали различные предрассудки, укоренившиеся в массе народа, и обвиняли в застое татарской жизни старых мулл; консерваторы же доказывали, что новометодисты подрывают основы веры. Образовалось целое общество «Эль-Ислах» (реформа), цель которого — распространение учебных заведений и литературы нового направления. Появилась газета того же названия, посвятившая свои страницы всецело реформе татарского образования; эта газета издавалась шакирдами казанских медресе, которые обнаружили сильное стремление к обучению русскому языку и настойчиво проводили мысль о необходимости изучения этого языка. Открылись три книжные фирмы для издания и распространения литературы новометодистов. Ввиду того, что мулла Галеев был одним из главных деятелей по привлечению татар к кадетской партии и видным распространителем идей панисламизма, в то же время он вызвал своей новаторской деятельностью сильное озлобление татар консервативных взглядов, то для пресечения вредной агитации он вместе с другими двумя муллами был административно выслан в Вологодскую губернию на два года. С его отъездом медресе продолжало существовать с тем же новаторским характером, хотя дух и направление учения в нем изменились, приняв деловой характер, по-видимому, без антигосударственной (кадетской) политики. Теперь мулла Галеев, восстановленный в правах, снова взял в свои руки управление медресе.

Из изложенного видно, что хотя наиболее распространенным типом магометанских училищ до сего времени служат старые конфессиональные (то есть для обучения религии) школы, но уже появился новый вид этих учебных заведений — так называемые новометодные мектебе и медресе, в которых вместе с обучением религии проходятся и общеобразовательные предметы, и притом некоторые из этих медресе (Галеева — в Казани, Хусаинова — в Оренбурге, Бобинская — в Малмыжском уезде Вятской губернии (так в документе, правильно: Сарапульский уезд Вятской губернии, — прим. ред.)) стремятся быть своего рода учительскими семинариями, выпуская мугаллимов для магометанских училищ нового направления. Если новометодные школы в настоящее время еще не так многочисленны, то можно с уверенностью сказать, что при благоприятных к тому условиях в недалеком будущем они постепенно заменят собой старометодные медресе и мектебе. Таким образом, татарское юношество будет по-прежнему обучаться в своих национальных школах разным наукам в духе обособленности от всего русского, безо всякого контроля со стороны правительства.

Допустимо ли такое положение дела с государственной точки зрения? Безусловно, нет. Общеобразовательная школа в России для всех ее племен и народов должна быть единая, государственная, с преподаванием всех предметов, кроме религии, на русском языке.

Это одна из основ государственного организма, залог его сплоченности и крепости. Если закон признает существование медресе и мектебе при мечетях, то они должны выполнять только одну цель: обучать детей магометан их религии; поэтому никоим образом не следует допускать в них преподавания общеобразовательных предметов. Но так как за последние годы татарами стала очень сильно ощущаться необходимость реальных знаний и общего образования, то для удовлетворения этой законной потребности следует всячески облегчить татарскому юношеству получение такого образования на русском языке. Для этого необходимо: во-первых, в возможно большем числе открывать в селениях русско-татарские училища, одноклассные и двухклассные, и даже высшие начальные училища, ремесленные, сельскохозяйственные и пр., с преподаванием в них всех предметов, кроме магометанского вероучения, на русском языке.

Во-вторых, для тех лиц из татар-магометан, которые пожелают обучаться в средних учебных заведениях, облегчить поступление в них увеличением возрастного срока, по крайней мере, на 2 года, что вызывается трудностью подготовки для них не на родном языке.

В-третьих, повысить требования в знании русского языка от кандидатов на должности сельских мулл, установленные Министерством народного просвещения 30 декабря 1890 года, а именно не позднее как с 1 января 1916 года требовать от вышеупомянутых кандидатов знания русского языка в объеме правительственных одноклассных русско-татарских училищ. Такая мера побудила бы магометанское население хлопотать об открытии в их селениях русско-татарских училищ, чтобы обучать в них своих детей русскому языку. При нынешних же условиях, когда кандидаты на должность сельских мулл для выдержания экзамена по русскому языку находят возможным довольствоваться приватными от 3 до 6 месяцев занятиями, русско-татарские школы не могут быстро увеличиваться в своем числе.

В-четвертых, установить проектированные «правилами 26 марта 1870 года о мерах к образованию инородцев» требования в знании русского языка и русской грамоты для магометан, избираемых в общественные должности (земские, городские и сельские), и ввести эти требования в ближайший срок (примерно с 1 января 1917 года).

Последние меры, несомненно, желательные для нужд и целей администрации, будут иметь особенное значение как средство для сближения мусульман с коренным населением империи. Необходимость знания русского языка побудит мусульманское население заботиться об открытии в своих селениях русско-татарских училищ и обучать в них своих детей. Изучение же государственного языка и других общеобразовательных предметов на русском языке отвлечет мысль магометан от исключительных интересов ислама, раскроет им мир новых идей и посодействует смягчению той религиозно-племенной розни, которую до настоящего времени воспитывало и поддерживало исключительное господство в мусульманских школах учения ислама, заставляющего русских магометан тяготеть духовно более к Турции, чем к России.

М.Пинегин
НА РТ, ф.1, оп.4, д.5482, лл.90 — 96об. Подлинник.