Трагическая судьба поэтессы Марины Цветаевой, ее семья и наследие

Марина Цветаева родилась 8 октября 1892 года в Москве. Она происходила из дворянской интеллектуальной семьи. Отец Цветаевой, Иван Владимирович, основал Музей изящных искусств, который сейчас называется Музеем изобразительных искусств им. Пушкина. Марина была творческим ребенком, уже в возрасте шести лет начала писать стихи.

После прихода к власти большевиков жизнь Цветаевой кардинально изменилась. Она потеряла все свое состояние, оставшееся в наследство от отца. Абсолютно неприспособленная к самостоятельной жизни, Цветаева не могла найти работу и не могла заниматься домом в силу того, что просто ничего не умела. Когда Цветаевой было 27 лет, от голода умерла ее младшая дочь Ирина. А спустя два года поэтесса вынуждена была покинуть Россию, страну, которую очень любила.

Чужая среди своих

Цветаева эмигрировала в Берлин в 1922 году. Там она воссоединилась со своим мужем Сергеем Эфроном, который был белым офицером и бежал за границу от большевиков. Цветаева все еще чувствовала духовную связь с родиной, но при этом была разочарована жестокой реальностью, созданной революцией. Она видела в новой политической системе обесчеловеченную машину, которая превращает людей в себе подобных или «полуовец». Индивидуальность и личность имели для поэтессы первостепенное значение. Но этому не было места при новом режиме. Марине Цветаевой было трудно ассимилироваться в изгнании. Мятежный и независимый дух выделял ее среди других эмигрантов, кто также недавно покинул Россию.

С русской эмиграцией я лажу плохо, ибо — стою в стороне, живу лишь в моих тетрадях и обязанностях, и если порой раздается мой голос — это всегда правда.

Интровертный характер Цветаевой и нежелание устанавливать связи в эмигрантском сообществе были не единственными причинами, по которым к ней с подозрением относилась русская община во Франции, куда семья переехала в 1925 году. В то время активно ходили слухи, что Сергей Эфрон был советским шпионом. И они были небеспочвенными.

В годы жизни в Европе Сергей часто говорил, что слишком болен, чтобы работать. Его неспособность найти стабильный заработок сделала Марину единственным кормильцем в семье и стала причиной натянутых отношений. Однако, несмотря на постоянные споры, преданность Цветаевой мужу была непоколебимой. Эфрон действительно вел двойную жизнь. Он был коммуникабелен и наладил хорошие отношения в парижском обществе, а также начал тяготеть к советским идеям. В итоге Сергей Эфрон стал шпионом советской разведки.

Старшей дочери Марины и Сергея Ариадне, или как ее звали родные и друзья Але, было близко мировоззрение отца. На этом фоне отношения Цветаевой с дочерью достигли критической точки. У них всегда были сложности во взаимопонимании, и к этому добавлялась навязчивая любовь поэтессы к Але. Все это привело к тому, что Ариадна, которая работала тогда журналисткой, против воли матери в марте 1937 года уехала в СССР. Заранее о своем желании она сказала Ивану Бунину, который на это ответил: «Дура! Что ты делаешь?! Там тебя сразу посадят, ушлют на лесоповал». А в июне 1937 года выяснилось, что Сергей Эфрон был причастен к убийству бывшего агента НКВД Игнатия Рейсса и вынужден бежать из Франции в СССР. Все это усугубило ситуацию внутри и так разваливающейся семьи.

Возвращение домой

Цветаева осталась одна в Париже вместе с сыном Георгием, которому дала ласковое прозвище Мур. Ситуация была очень деликатной. Французские издания отказывались от ее работ, а российские эмигрантские газеты и журналы не печатали Цветаеву из-за того, что ее муж оказался шпионом, а она, возможно, его сообщница. Написание стихов было ее жизненной силой: «Я могу ярко представить день, когда больше не буду писать стихи… в тот день я умру».

Что еще хуже, Мур, которому на тот момент было 14 лет, отчаянно хотел воссоединиться с сестрой и отцом, а также впервые увидеть историческую родину. В июне 1939 года Цветаева с сыном сели на корабль, который плыл в Ленинград. Поэтесса провела за пределами СССР 17 лет. Это время было отмечено остракизмом и страданиями — сначала в Берлине, затем в Праге и, наконец, в Париже. По возвращении домой ее ждали еще большие страдания.

В июле вся семья окончательно воссоединилась в Болшеве, где находились дачи агентов НКВД. Это было время больших «чисток». Счастливые времена для семьи Цветаевой и Эфрона так и не наступили. Вскоре Алю арестовали за шпионаж, а спустя несколько месяцев и Сергея. Аля находилась в камерах на Лубянке, где ее пытали до тех пор, пока она не написала признание в работе на французскую разведку вместе с отцом. Конечно, это была неправда.

Несколько месяцев спустя Ариадна отказалась от первоначальных показаний против себя и отца. Но это уже не имело значения. Ее приговорили к восьми годам в трудовых лагерях, а Сергея Эфрона к смертной казни. Он был расстрелян в 1941 году. Жесткая система государственного аппарата забрала у Цветаевой все, кроме Мура.

Последний путь

Германия вторглась в Советский Союз 22 июня 1941 года. Нацистская армия быстро продвигалась, и первые бомбардировки Москвы начались уже в июле. Мур не хотел уезжать из столицы. Он был капризным и избалованным подростком, к тому же на тот момент и влюбленным, его голову занимали навязчивые сексуальные мысли. Поэтому перспектива уехать в маленький городок в Татарской АССР его совсем не привлекала. Но в результате Мур поддался на уговоры матери. Они прибыли в Елабугу на пароходе 17 августа 1941 года.

Пока Марина и Мур ждали прописку, они ночевали в техникуме, и только после оформления документов смогли заселиться в дом Бродельщиковых. Это произошло 21 августа 1941 года. В доме, кроме кухни, была одна комната. Чтобы выделить небольшой угол постояльцам и создать хотя бы минимальную приватность, хозяева дома поставили перегородку. В «комнате» Марины и Мура уместились небольшая кровать, маленькая тахта, комод и два стула.

На момент эвакуации у Цветаевой практически не было денег. Она собрала все ценные вещи, которые остались, и села с сыном на пароход. В Елабуге Марина каждый день уходила из дома в попытках найти работу. В Москве Цветаева занималась переводами, но знание языков в маленьком городе было сомнительным преимуществом.

В это же время Марину Цветаеву вызывают в местное НКВД. По сути, это была стандартная процедура, так как в город приехало много эвакуированных. Есть версия, что один из сотрудников НКВД решил проявить инициативу, когда увидел, что в город прибыла поэтесса, проживавшая ранее в Париже. Муж и дочь — враги народа, приехала одна с сыном. Жизнь в старом деревенском доме резко контрастирует с парижскими окрестностями. Чекист предположил, что, возможно, вокруг нее будут собираться недовольные жизнью не только в глубинке, но и в целом в СССР. А финансовое и социальное положение Цветаевой — это рычаг давления. Возможно, ей предложили доносить на друзей и коллег взамен на хорошую работу. Как было на самом деле, сейчас сложно сказать. Но работу ей действительно предложили. Об этом Мур написал в своем дневнике.

Мать была в горсовете, и работы для нее не предвидится; единственная пока возможность — быть переводчицей с немецкого в НКВД, но мать этого места не хочет.

Цветаева была эвакуирована третьей волной. Именно поэтому ее привезли в Елабугу. После безрезультатных поисков работы Марина решила съездить в Чистополь. Туда по распределению направили большую часть эвакуированных писателей и литераторов, которые покинули Москву раньше Марины. Тем более жена писателя Александра Лейтеса обещала помочь с пропиской. В Чистополе она встретилась с семьей Асеевых и с Борисом Пастернаком. Прописку получить удалось, но вот с работой опять не получилось. В литературных кругах одни не понимали творчества Цветаевой, а другие — не хотели связываться с женой врага народа. Она попыталась устроиться посудомойкой в писательскую столовую. В свои 48 лет Цветаева так и не смогла понять жизни в СССР. Ей даже в голову не пришло, что работа в столовой гораздо престижнее профессии писателя или поэта. Сотрудники столовой всегда рядом с едой, с которой и так в стране был дефицит, а в годы войны тем более.

Когда Цветаева вернулась в Елабугу с хорошей новостью, что хотя бы прописку ей дали, она неожиданно передумала уезжать. Мур злился на мать, он несколько дней предвкушал переезд в Чистополь, где сможет найти работу и где есть знакомые. Они снова ругаются, и Мур даже не обращает внимания на состояние Цветаевой, хотя перед ее поездкой в Чистополь написал в дневнике, что «настроение у нее — самоубийственное».

Мать живет в суицидальной дымке, говорит только о самоубийстве. Она все время плачет и говорит об унижениях и страданиях.

Марина Цветаева находилась в отчаянии. С одной стороны, она старалась бороться с трудностями, чтобы быть опорой для сына. С другой — видела в самоубийстве прекращение страданий. В воскресенье, 31 августа 1941 года, Цветаева сослалась на плохое самочувствие и осталась дома. Хозяйка с Муром ушли расчищать место под аэродром, а ее муж с внуком — на рыбалку. Поэтесса написала три прощальных письма — Муру, поэту Николаю Асееву и эвакуированным. А затем повесилась в сенях на балке. Обнаружила ее хозяйка, когда вернулась. В записке эвакуированным, которая предназначалась тому, кто ее найдет, Цветаева просила отправить Мура к Асееву. В письме Асееву она просила присмотреть за ее сыном, а также взять рукописи для сохранения наследия. К слову, Асеев затем отрекся как от рукописей, так и от Мура.

Из предсмертной записки Муру:

Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик.

Существует легенда, что Цветаева повесилась на веревке, которую дал ей Борис Пастернак перед эвакуацией. Он действительно помогал ей упаковывать вещи. Перевязал чемодан и проверил крепость веревки, а потом пошутил: «Веревка все выдержит, хоть вешайся». Достоверных подтверждений, что это была та самая веревка, так и нет. Никто не может утверждать это со 100-процентной уверенностью. Возможно, на этой, а возможно, нашла другую в доме.

Неизвестная могила

Похоронили Марину Цветаеву 2 сентября на елабужском кладбище. Публичные похороны власти запретили, а отпевание самоубийцам не проводят. Через пару дней после похорон Мур уехал в Чистополь. Спустя несколько лет точное место захоронения установить было сложно. Позже исследователи нашли свидетелей, которые присутствовали на похоронах. Они указали на место, где было три неизвестных могилы. В 1960-х гг. сестра Цветаевой Анастасия Ивановна наугад установила на одной из трех могил деревянный крест с мемориальной табличкой. И только в 1970 году по инициативе Союза писателей Татарской АССР крест заменили на гранитный памятник.

Исследователи предложили провести эксгумацию тел и провести анализ ДНК, с помощью которого определить точное место захоронения Марины Цветаевой. Но оставшиеся родственники поэтессы были категорически против того, чтобы тревожить покой усопших. Ариадна написала письмо татарскому писателю Рафаэлю Мустафину, который курировал установку памятника на могиле:

Эти варианты разнообразных монументов, вся эта возня — не Цветаева. Она живет в своих книгах, слава Богу! Так что я этим перестала интересоваться, пусть делают, что хотят, все это суета. И потом, страна, которая такого человека загубила и потеряла место, где он похоронен, недостойна ставить никакие памятники. Знаешь, я иногда думаю, что она этого не хочет. Я человек совершенно несклонный к мистицизму, но я знаю, что она может во все вмешаться. Очень часто многие вещи не получаются, потому что она этого не хочет. А Елабуга к ней, живой, никакого отношения не имеет.

Хранительница наследия

Ариадна Эфрон освободилась из трудового лагеря в 1948 году, ей было 36 лет. К этому моменту, никого из членов ее семьи не было в живых. Младшая сестра умерла еще в 1920 году от голода в Кунцевском детском приюте, мать повесилась в августе 1941 года, отца расстреляли в октябре того же года, а Мур погиб на фронте в Витебской области в 1944 году. Из близких у нее остался только гражданский муж — переводчик, журналист, секретный сотрудник НКВД Самуил Гуревич по прозвищу Муля. Он будет расстрелян в 1951 году.

Всю оставшуюся жизнь Ариадна Сергеевна посвятила сохранению наследия своей матери. Именно благодаря ей имя Марины Цветаевой вписано в русскую и мировую литературу. Сама Ариадна тоже писала стихи, которые были опубликованы только в 1990-е годы. В основном же изданные ею книги — это биография Цветаевой, мемуары, воспоминания и письма. Все это было о матери. Книгу о своей жизни ей не довелось написать.

Этот пробел восполнила Елена Коркина. Она исследовательница и публикатор творческого наследия Марины Цветаевой, а также старший научный сотрудник Дома-музея Цветаевой. Коркина провела в тесном общении с Ариадной Эфрон последние шесть лет ее жизни.

Книга «Ариадна Эфрон. Рассказанная жизнь» — это сборник рассказов Ариадны Сергеевны, записанный Еленой Коркиной и опубликованный в этом году издательством «Бослен». В книге 24 рассказа, но только семь из них посвящены жизни в Париже, остальные — о лагерях и ссылке.

Париж Ариадны Эфрон легкий и беззаботный. Она рассказывает, как случайно встретила на улице звезд американского кино Дугласа Фэрбенкса и Мэри Пикфорд, затем Шаляпина и свергнутого короля Испании Альфонса XIII.

И вот однажды иду я по Бульвару Монпарнас — и никакой это не бульвар, а просто улица, деревьев там нет, а чередуются в каждом доме: кафе — магазин, кафе — магазин. И то в этом кафе сидит Эренбург, то в другом сидит Эренбург, и вообще всякие Модильяни — навалом!

Эфрон вспоминает, как шутила над отцом, аккуратно изменяя слова в газетах. К примеру, в предложении «В Советском союзе изобретен автоматический буй» в последнем слове заменила первую букву. Еще Ариадна рассказывает о приставучих французских мужчинах и русских жителях Парижа, а также об английском покровителе, который оплатил ее обучение в художественной школе. Коркина сжалилась над читателем и в качестве мягкого перехода добавила рассказ о поездке Эфрон на поезде Париж — Москва. В противном случае контраст был бы слишком резкий, ведь следующая история уже о тюрьме.

И вот эта дорога. Ну, Франция она всегда Франция, потом Бельгия — какой-то индустриальный пейзаж, потом Германия — чистая, выметенная, страшная! А потом — таким преддверием России — нищая Польша.

Здоровому человеку сложно представить и примерить на себе жизнь Ариадны в тюрьме и лагерях. Нечеловеческие условия существования, холод, голод и болезни. Но даже в этом аду она умудрялась находить что-то доброе и светлое. Остальные рассказы книги даже не о ней самой, а о людях, которые прожили с ней годы заключения и изгнания. Это юная студентка техникума Валя, которая усомнилась в честности партработников и призывала оживить Ленина. Это монашки, которые были посажены «за религию», а с ними вместе и послушница тетя Паша. Это и первый вор севера Василий Жохов, который готов был на все ради туберкулезной лагерной любовницы. Каждый человек — это невероятная история и трагическая судьба.

Этот сборник рассказов — не просто истории из жизни Ариадны Сергеевны. Это забытая и неудобная Россия, такая, какая она есть. С поломанными судьбами, но с сохранившейся человечностью даже в невыносимых условиях. Голодная, но готовая отдать последний кусок другому. Грубая и жестокая, но помнящая добро. Это Россия, которую никогда не знала Марина Цветаева и которая взрастила Ариадну Эфрон.