Узорная кожа: что общего между цесаревичем Алексеем и Айседорой Дункан

Булгары в сапогах и следы татар в московской топонимике

Как известно, Волжская Булгария была сильным торговым государством. Что же продавали булгары населению соседних и дальних стран? Издревле известно, что кроме пшеницы, меда и других предметов продовольственного экспорта булгарские купцы вовсю распространяли по известной им ойкумене выделанную кожу и изделия из нее. К примеру, об этом пишет арабский путешественник ал-Мукаддаси, когда перечисляет товары, вывозимые из Булгарии — он говорит о сафьяне из козьих шкур и юфти из шкур телячьих. Уже позже высококачественная кожа, которую делали в Бухаре, Турции и в других тюркских владениях, называлась «булгари» — историческая память, как-никак. А в толковом словаре персидского языка есть объяснение: «булгар — цветные выделанные кожи с приятным запахом». Есть мнение историков о том, что «приятный запах» был связан с тем, что булгары обрабатывали поверхность выделанной кожи не золой, как в традиционных технологиях других народов, а хлебным тестом.

Итак, булгары были искусными сапожниками и торговали не только кожей, но и изделиями из нее: обувью, конской сбруей. На раскопках Болгарского городища археологи нашли много остатков обуви — подошвы и носы, задники и голенища, даже фигурные детали. В русских летописях сохранилась запись о походе князя Владимира Святославича на булгар в 985 году: якобы увидев на пленных сапоги, русский князь удивился, а его воевода Добрыня посоветовал ему идти искать «лапотников» — столь развитый народ, поголовно носящий сапоги, вряд ли согласится платить дань. Большинство историков считают этот летописный факт очередной байкой, однако «хвост» у каждой такой байки растет из вполне конкретных фактов. Здесь мы как минимум можем выделить факт, от которого отталкивался летописец-фантазер: булгары ходили в сапогах.

Когда кочевники стерли с лица земли булгарское государство, то по своему обыкновению сохранили в захваченных землях то полезное, что в них было. В случае булгар это были налоговая система и ремесла. Во время раскопок в Казанском кремле нашли кожевенно-сапожную мастерскую XIII века, вместе с образцами археологической кожи. Казанские татары развивали технологии обработки и выделки кожи и впоследствии. Казанское ханство торговало с Московским государством, причем кожаная обувь была одним из крупных секторов татарского экспорта. После того, как Иван Грозный взял Казань, кожаный промысел никуда не делся и продолжал развиваться. Татары начали селиться в Москве, многие из них и там занимались привычным для себя делом — кожевенным ремеслом. Отсюда, кстати, и название Кожевенной улицы в центре современной Москвы. Просто на эту территорию распространялась татарская слобода, и улица эта была местом компактного поселения татар-кожевников. За плодами их труда ездила сюда вся Москва (та, что побогаче).

Русский историк XIX века Николай Костомаров, описывая обувь, которую носили москвичи в XVI—XVII веках, пишет про сафьяновые чулки, которые «делились на два вида: полные, достигавшие колен, и полуполные. Ичетыги были всегда цветными, они расшивались золотом и унизывались жемчугом». Ичетыги — это, конечно же, ичиги. И если верить Костомарову, то решительно непонятно, как такую красоту было надевать на ноги. Но надевали. И не только в Москве: татарские купцы продавали свои изделия по всей Средней Азии. А в XIX веке обувь из узорной кожи называлась в Казани «азиатской», а в России — «татарской».

Евразийская экспансия казанского шва

Мужские сапоги и туфли традиционно были одноцветные, скромные, без орнамента. А вот женские — «мозаичные», разноцветные, украшенные удивительными узорами, собранными из искусно вырезанных кусков кожи и соединенных между собой «встык» уникальным типом шва, который называют казанским. Эта технология не зафиксирована в современном искусстве других народов. В создании шва одновременно используются две нити — одна соединяет детали кроя, а вторая — украшает шов разноцветными нитками (золотые и серебряные нити, шелк, хлопок). Сегодня такая технология сохранилась только в ичижном ремесле казанских татар.

Когда появился казанский шов — доподлинно неизвестно, но самые ранние найденные образцы обуви, сшитые таким образом, датируются концом XVIII века. Орнамент татары использовали и продолжают использовать в основном растительный — все-таки нормы ислама налагают определенный отпечаток на выбор мотивов декоративно-прикладного творчества. Издавна основной ичижный промысел был сконцентрирован в крупных селах Заказанья (Арск, Дубъяз, Большие и Малые Ковали, Кырлай, Атня и другие), но потом превратился в организованную работу и перетек в руки казанских купцов. К началу XIX века в Казани было 34 кожевенных предприятия, на которых в год обрабатывались более 135 тысяч шкур. А к сороковым годам к ним прибавились и две крупные мануфактуры. Об этом писал Карл Фукс:

«Немаловажными из их фабрик почитаются двух купцов Абдуллина и Файзуллина, где в большом количестве вышиваются шелком и золотом так называемые ичиги или ботинки. Кроме этих двух больших фабрик вышиванием ичиг занимаются многие татары».

И уже в первой половине позапрошлого века казанские промышленники представляли свои произведения на международных выставках, получая там награды (например, на Промышленной выставке 1845 года в Вене). В частных музейных собраниях Европы есть интересные образцы татарской обуви начала XIX века. Например, во время военной кампании 1812 года в Европу попали несколько пар сапожек, осевшие потом в Немецком музее. Позже, в 1880-х годах, славились на всю Россию и на пол-Европы изделия знаменитой фирмы Мухамметзяна Галеева. Они получили множество наград в родной стране и были удостоены Большой золотой медали (1883) и бронзовой медали с вензелем (1886) от Европейского общества наук в Париже, серебряной медали Всемирной Парижской выставки (1889), международной выставки в Чикаго (1893), серебряной медали Всероссийской Нижегородской выставки-ярмарки (1898).

К 1880-м годам в Казанской губернии делали до 3 миллионов пар обуви в год. Кстати, это была разная обувь: сапоги (читек, ичиги) на мягкой и жесткой подошве, домашние туфли (башмак, чувэк)... Однако в самой Казани оставалось не более 2% произведенного товара (торговали на Сенной площади и Московской улице в Новотатарской слободе). Остальное развозилось по городам и весям России и окрестных стран. На Ирбитской ярмарке казанскую узорную кожу расхватывали как горячие пирожки, вся Москва и Петербург щеголяли в произведениях татарских кожевенников, Бухара, Хива, Берлин и Париж восхищались тонкой работой безвестных мастеров с берегов Казанки. Согласно статистическим данным, к концу XIX века изготовлением узорной обуви в самой Казани занимались около двух тысяч человек, и еще десять тысяч — в ее окрестностях.

Пара узорных ичигов стоила порядка 25 рублей — столько же, сколько и нормальная дойная корова. Казалось бы, ремесленники, изготавливающие их, должны были быть очень зажиточными людьми. В общем и целом нищими людьми их назвать, конечно, нельзя было. Но и с золотых тарелок они не ели. А еще у них действовало разделение труда. Мастера сами не выделывали кожу — она покупалась у кожевников, а потом начиналось волшебство. Мужчины кроили изделия, женщины сшивали кусочки раскроенной кожи, а подошвы пришивали снова мужчины. Если речь шла о семейном промысле, то разделение труда происходило в пределах семьи. А на мануфактурном промысле специализация была более глубокой: кроили и окончательно отделывали сапоги в Казани, а вот на сшивание особым казанским швом кусочки узорной кожи отправляли женщинам в заказанские деревни.

От цесаревича до Айседоры Дункан

«Татарские сапожки» можно назвать одним из самых сильных и популярных татарских брендов всех времен. А узорчатая кожа, окончательно оформившаяся в уникальный промысел ближе к началу XIX века, покорила не только всю Россию, но и Европу. Французские путешественники писали о «красивом сафьяне, русской душистой коже», которая производилась в Казани. О славе казанских сафьянщиков упоминает Владимир Даль.

В преддверии 300-летия Дома Романовых в канцелярию царского двора поступило письмо, в котором казанский мещанин Султан Яхъин попросил высочайшего дозволения подарить семилетнему наследнику престола цесаревичу Алексею пару сафьяновых сапожек, расшитых шелком, и подушку из узорной кожи. Купца, его биографию, родословную и характеристики изучили со всех сторон. Казанский полицмейстер А.И.Васильев в своем рапорте указывал:

«Мещанин гор[ода] Казани Султан Фаткуллович Яхъ-Ин, 51 года, имеет собственный дом на Большой Мещанской улице и свою мастерскую азиатской обуви, изготовлением и продажею которой занимается. Поведения и образа жизни отличных, под судом и следствием не состоял и не состоит, по политическим убеждениям принадлежит к правым. Семейство его состоит только из него самого и жены. Оба они здоровы, заразными болезнями одержимы не были». Императрица Александра Федоровна распорядилась принять подарок. Так что в казанских сапожках точно щеголял последний наследник российского престола.

Татарские узорчатые сапоги и мягкие домашние туфли в XIX — начале XX века носили и дворяне, и, конечно, богема. Эта богатая, колоритная и яркая обувь была любимицей декораторов и художников. Кстати, если присмотреться к картинам Васнецова, то становится понятно, откуда он черпал вдохновение: «Витязь на распутье» одет, кажется, в татарские сапожки, некоторые другие богатыри — тоже… В Третьяковской галерее есть и другие образцы «сафьянной живописи»: например, совершенно непонятно, откуда взял отрок Варфоломей со знаменитой картины Михаила Нестерова дорогие и богато расшитые сапожки-читек. Но на нем совершенно очевидно они.

Отдельная песня — оперные спектакли. Знаменитый театральный художник Лев Бакст при разработке костюмов использовал татарские узорные сапожки (таков, к примеру, эскиз костюма Ивана Царевича). Их носили персонажи «Князя Игоря», «Садко», «Царской невесты»… Словом, образ богатого человека, купца, традиционного русского богатея почему-то автоматически включал в себя татарские сафьянные сапоги! Кстати, а когда эти оперные спектакли выезжали на гастроли за границу, то узорными «русскими» (а на самом деле, конечно, татарскими) сапогами и туфлями вдохновлялись Париж, Милан и Вена. Татарские домашние туфельки носили героини Александра Дюма, сапоги описывал Лев Толстой.

Начало XX века с его дягилевскими сезонами и расцветом Серебряного века одели в татарские сапожки и тапочки всю русскую интеллигенцию. Марина Цветаева заметила на матери Максимилиана Волошина в Коктебеле «сказочные казанские сапожки», Вера Комиссаржевская играла на сцене в татарских ичигах в пьесе «Дикарка». И даже Айседора Дункан позировала фотографам в узорных казанских сапогах!

А что потом?

Узорная кожа — каторжный ручной труд. И конечно, с развитием промышленности искусство узорной кожи выдавливалось из повседневной жизни. Особенно после революции: и в самом деле, какая узорная кожа, когда целью становится не красота, а бравурная социалистическая действительность?

Многое было бы забыто, если бы не немецкое занудство Карла Фукса. Его записи о производстве узорной кожи в середине XIX века были настолько подробными, что ближе к концу XX века правильность выполнения операций сверяли по этим «учебникам».

Однако неверно было бы говорить, что татарская узорная кожа была окончательно забыта сразу же после появления промышленных фабрик. В 1920—30-х годах в Казани было пять артелей по производству ичигов, и еще одна — в Арском районе. Однако шили здесь обувь не для советского человека. Да и дороги были такие сапожки. Строитель социализма носил ботинки фабрики «Спартак», а не щеголял в варварски красивых и сказочно дорогих «читек». В конце концов, он же не Айседора Дункан. Потому сапожки из Казани и Арска (а еще туфли, подушки, коврики, обложки для книг и альбомов, сумочки) отправлялись прямиком на экспорт — в Париж, Берлин, Лондон, где дягилевские сезоны еще не были забыты.

Возрождали промысел после Великой Отечественной. Работали на Арской и Дубъязской художественных фабриках, в середине семидесятых образовалось арское производственное объединение национальной обуви (Арское ПОНО). Здесь делали ичиги, причем очень красивые. Их до сих пор можно увидеть на «Авито», где владельцы и их наследники, так и не найдя применение, продают дивные узорчатые сапоги. Кстати, советские ичиги можно купить за вполне гуманные 4—6 тысяч рублей. Сапоги современной работы стоят раза в три дороже.

Надо сказать, советское производство узорной кожи в Казани было хорошего уровня. Например, в 1980 году Лейпцигская ярмарка-выставка была покорена узорными ичигами. К 1990 году татарская национальная обувь была признана изделиями народных промыслов на всесоюзном уровне, к тому моменту она переживала новый пик популярности. Ее снова начали вывозить на продажу в Москву, а производили ее более миллиона пар в год!

И сегодня узорная кожа держит марку. Правда, акцент смещается с элитных, дорогих ичигов на более бюджетные домашние туфли (за которые, впрочем, нужно выложить не менее 5 тысяч рублей), кошельки, сумочки, обложки для ежедневников и украшения. «Казанский шов» искусно берегут несколько сотен мастериц, и возрожденная традиция развивается, обретая новые формы и смыслы.