Руслан Зефиров: «Мы как ВДВ: своих пациентов не бросаем!»

650 лет в медицине

Встретиться с Русланом Зефировым нам удается только с третьего раза: беседы переносились дважды. Просто он работает в одном из самых непредсказуемых отделений, где экстренная операция может возникнуть в графике каждый момент. Перед нами возникает человек почти двухметрового роста, устало улыбается: «Я боялся, и сейчас не успеем — только что освободился, шесть часов оперировал». Руслан Андреевич — хирург общего профиля, заведующий хирургическим отделением №1 РКБ.

Наш герой происходит из славной медицинской семьи. Общий врачебный стаж ее членов — уже более 650 лет, сложно в Татарстане найти династию длиннее. Основали ее прадедушка и прабабушка Руслана Андреевича — Николай Михайлович Зефиров и Ольга Венедиктовна Раевская, которые работали в республиканской психиатрической больнице. Их сын, Лев Николаевич Зефиров, был прославленным физиологом, профессором Казанского университета, а дочь Татьяна Николаевна, уехав после медицинского института по распределению на Дальний Восток, всю жизнь проработала врачом среди малых народов, лечила их, на собачьих и оленьих упряжках объезжая больных. Отец нашего героя — физиолог Андрей Львович Зефиров, академик РАН, он и по сей день работает деканом лечфака КГМУ. Мама — Альфия Мурзагитовна Зефирова — заслуженный врач РТ, 45 лет посвятила психиатрии. Дядя Тимур Львович Зефиров — профессор КГМУ, завкафедрой охраны здоровья человека.

Эта «библейская» история происхождения медиков из одной семьи разделяется на множество ветвей — ощущение такое, что неврачей в ней нет. Кстати, и жена Руслана Андреевича тоже доктор (челюстно-лицевой хирург). Вот уже четыре поколения Зефировых лечат людей и посвящают свою жизнь этой благородной профессии.

Так что, рассказывая о том, почему он стал медиком, наш герой говорит, что выбора особенного у него, собственно, и не было:

— Я же вырос в медицинской семье. Вокруг меня все взрослые были врачами. Две бабушки, мама, папа, дядя, тетя и еще множество медработников — я вообще других разговоров не слышал, кроме как о медицине. Они же каждый день делились какими-то своими победами и неудачами, обсуждали случаи и советовались. Все это, и отрицательное, и положительное, я впитывал каждый день, без остановки. Так что решение прийти в медицину мне было привито, можно сказать, естественным путем. Я не видел для себя ничего другого.

Вокруг меня все взрослые были врачами. Две бабушки, мама, папа, дядя, тетя и еще множество медработников — я вообще других разговоров не слышал, кроме как о медицине

«Надо было каждый день доказывать, что я не «золотой мальчик»

В 1994 году Руслан поступил в Казанский медицинский институт, на лечфак. Будучи сыном декана этого факультета, внуком и правнуком больших врачей, он испытывал груз огромной ответственности. Сам он характеризует этот период как время «больших проблем».

— Нужно было каждый день доказывать и себе, и другим, что я не «золотой мальчик». Что я пришел учиться и работать. И мне было в разы сложнее, чем многим другим моим однокурсникам, ведь на меня смотрели все. Я должен был не опозорить свою фамилию, доказать, что достоин ее. Но мне в ту пору было сложно добиться от людей отношения нормального — не наигранного, не сарказма, не лести, не предубежденности.

Груз моральной ответственности преследовал Руслана Андреевича еще долго — с него действительно спрос был гораздо больше, чем со многих других. Он окончил вуз (который к тому времени уже стал университетом) в 2000 году и поступил в интернатуру по специализации «Хирургия», проходил ее на базе Республиканской клинической больницы. Закончив, одновременно устроился работать сюда по совместительству и поступил в ординатуру по урологии. Ординатуру успешно окончил не за два года, а за год. Но понял, что урология не то, к чему он тяготеет. Так что остался работать хирургом на полторы ставки — с дежурствами, с операциями, с бессонными ночами. Защитил кандидатскую диссертацию, посвященную лечению язвенной болезни желудка. Рассказывает, что очень благодарен своим учителям, которые требовали с него очень много, учили строже, чем многих других, показывали ему самые сложные случаи, исходя из парадигмы «Только на простых случаях ты ничему не научишься».

— Спасибо этой больнице, главврачам, при которых я работал, всем моим учителям. Все они ведущие специалисты. Я еще студентом дежурил в разных больницах. Но именно РКБ произвела на меня огромное впечатление. Здесь всегда был дружный коллектив, всегда помогали, подставляли плечо. Фигурально выражаясь, «подсовывали матрас», если ты падал… Спасибо им всем и РКБ за то, что вот уже 22-й год я работаю в одной и той же больнице, меняя просто карьерную лестничную ступеньку, но никак не саму лестницу, по которой взбираюсь и иду всю свою жизнь! — говорит доктор.

Сегодня он выполняет практически весь спектр известных открытых и лапароскопических операций брюшной полости и на щитовидной железе. Был на стажировках в ведущих клиниках Германии, Франции, Бельгии, Италии и России. Ему присвоено звание заслуженного врача Республики Татарстан, он спас тысячи людей за время своей карьеры. В общем, славную свою фамилию не посрамил. А на вопрос о том, не хочет ли со временем защитить докторскую диссертацию и, как отец, перебраться в медицинский университет, решительно мотает головой:

— Нет-нет, ни в коем случае. Я здесь на своем месте. Мое — это лечить и делать операции, я тут для этого.

Я здесь на своем месте. Мое — это лечить и делать операции

«Призвание» и уксусная эссенция

Первой самостоятельной операцией Руслана Андреевича была, как и у большинства хирургов, аппендэктомия. Среди обывателей принято считать, что это одна из самых простых операций, но наш герой качает головой: это далеко не примитивное вмешательство. Случаи могут быть самые разные. В идеале, если человек обращается за помощью в первые дни и ему сразу правильно поставили диагноз, все действительно проходит штатно и несложно. Но идеальных случаев на всех не хватает. Это может быть человек, который пришел за помощью, проболев неделю. Или беременная женщина, оперировать которую гораздо сложнее. Или пожилой человек, у которого притуплены рефлексы и снижена скорость заживления… В общем, легких операций не бывает. В любой момент может случиться что угодно.

Что уж говорить о, казалось бы, безнадежных случаях! На полке в кабинете доктора стоит статуэтка Всероссийской медицинской премии «Призвание»: он получил ее в 2014 году в номинации «Уникальный случай». Это очень почетная награда, которой удостоены единицы врачей даже в РКБ. Руслан Андреевич объясняет: это как раз и был случай, когда удалось спасти пациента в сложнейшей ситуации.

В 2013 году в РКБ из Спасского района поступил пациент, который вместо вожделенного алкоголя ухитрился выпить уксусную эссенцию. Это концентрированный раствор уксусной кислоты (чтобы получить бытовой домашний уксус, такую эссенцию нужно разбавить в 11 раз!). Разумеется, он моментально получил тяжелейшие ожоги желудочно-кишечного тракта. Были обожжены пищевод, желудок, тонкий кишечник. Экстренную операцию ему провели еще в Спасской ЦРБ: сделали резекцию кишечника, вывели колостому и на санавиации проводили в РКБ. Мало кто думал, что пациент с такими повреждениями сумеет выжить. Дело осложнялось еще и тем, что у этого человека был хронический алкоголизм, он практически ничего не ел и до несчастного случая только пил. Весил 40 килограммов, был на грани дистрофии. Такой вот, казалось бы, безнадежный случай достался тогда Руслану Зефирову, который делал операции уже здесь, в РКБ.

И он справился. Стома к тому моменту была уже черного цвета — начался некроз. В операционной Зефиров удалил пациенту большую часть кишечника: двенадцатиперстную кишку, большую часть тонкой, подвздошную, сделал анастомоз (соединение) между терминальными отделами подвздошной и 12-перстной кишок. Фактически от многометрового нормального кишечника осталось совсем немного. Но человек перенес эту огромную и сложную операцию, потом еще одну (вспомогательную) — и благополучно выписался домой, почти месяц проведя в РКБ. Правда, пить он после этого не перестал. И даже в Москве, когда он вместе с Русланом Андреевичем ездил на передачу к Елене Малышевой, есть отказывался — просил купить ему бутылку водки и лимонад…

— Так что те самые сложные случаи, которые показывали мне мои учителя во время интернатуры, сейчас кажутся мне самыми простыми, — разводит руками Зефиров.

Конечно, это удручает — когда рекомендуешь человеку охранительный какой-то режим, чтобы не возник рецидив. А он все равно делает себе плохо

«Я не Господь Бог, не могу вершить судьбы»

Если бы этот пациент с уксусной эссенцией следовал советам врачей и изменил свой образ жизни, он прожил бы еще долго. Но поскольку он тут же вернулся в прежний режим, то через шесть лет алкоголь его все-таки убил. И таких много: врачи делают им сложнейшие операции, вытаскивают из немыслимых передряг, спасают жизни. Дают рекомендации: дескать, дальше, уважаемый, все зависит от вас, берегите свое здоровье. А в ответ получают абсолютно не изменившееся поведение. Мы спрашиваем у доктора: зло не берет на таких пациентов?

— Я не Господь Бог, не могу вершить судьбы, — разводит руками Руслан Андреевич. — Я лишь рекомендую. Врач ведь не папа, не мама пациенту, не может вмешаться в процесс контроля за его поведением. Бывает, конечно, внутренний всплеск иногда, когда такое вижу. Но я не могу этого показывать или выпускать наружу. Потому что я врач, моя задача — помогать пациенту, а не воспитывать его. Но, конечно, это удручает — когда рекомендуешь человеку охранительный какой-то режим, чтобы не возник рецидив. А он все равно делает себе плохо.

Казалось бы: доктора спасают один раз, спасут и в другой? Но так не бывает. Каждая последующая операция, объясняет Зефиров, сложнее и для хирурга, и для самого пациента. В хирургии вообще очень важна правильно выполненная первая операция. И если все сделано вовремя, адекватно, в полном объеме — даже если потребуются последующие операции, они будут проходить уже в легком режиме. А если с самого начала совершена ошибка, при последующих операциях уже будет «снежный ком» из проблем.

Кстати, с такими «комьями» приходится порой сталкиваться хирургам РКБ: ведь сюда поступают самые сложные случаи со всей республики. В том числе и за коллегами из ЦРБ приходится дорабатывать.

— Не хочу никого из коллег в районах обидеть и понимаю: у каждой клиники свои возможности, база и кадровый резерв. У нас в больнице несколько томографов, врачи с докторской степенью, лучшее оборудование… Но никогда не перестану повторять: знания очень важны. Надо постоянно учиться!

После объяснений и разговора пациент уходит с совершенно другим ощущением. Ему все понятно. Я же говорю: все будет хорошо

«Только дурак не боится операции»

Перед тем как прооперировать пациента (если случай не относится к экстренным, когда человек без сознания), Руслан Андреевич подробно объясняет ему, что будет происходить. Рисует схему операции, на пальцах показывает, как пройдет операция. Ведь если пациент и его родственники с самого начала получают полный пакет информации, то они уже гораздо спокойнее воспринимают происходящее. И разумеется, приходится людей успокаивать. Но тут доктор действует довольно оригинально:

— То, что человек и его родственники очень переживают и волнуются, — это совершенно нормально. И даже если я уже все объяснил, а человек еще раз приходит и говорит, что он очень боится, я ему говорю: «Это совершенно нормально. Только дурак не боится операции». Меня, кстати, самого два раза оперировали, и я оба раза очень боялся. И после объяснений и разговора пациент уходит с совершенно другим ощущением. Ему все понятно. Я же говорю: все будет хорошо. И это не наигранно, а потому что обычно так и бывает!

Зефиров, как и многие другие врачи, говорит: идеальный случай, когда прооперированный однажды пациент больше не возвращается к хирургам. Это означает, что все с ним хорошо, без рецидивов. Но если жалобы возникают — в его отделении ждут бывших пациентов всегда.

— Мы говорим: не нужно ходить по другим врачам. Сразу приходите к нам. Мы как ВДВ: своих пациентов не бросаем, — улыбается врач.

«Свое личное кладбище у меня появилось очень быстро»

И, как и любой другой абдоминальный хирург, Руслан Андреевич, конечно, порой теряет пациентов. С развитием медицины, технологий, оборудования смертей становится все меньше, докторам удается спасать людей в самых страшных и сложных случаях. Но бывает, что пациенты уходят. В таких случаях хирург проводит внутреннюю «работу над ошибками», даже несмотря на то, что есть случаи, когда медицина бессильна. Разбирает всю историю, все действия с момента начала болезни и до самого конца. Вспоминает каждое свое движение во время операции. Пытается найти недостатки в своей работе. Потому что без этого, как он говорит, невозможно развиваться.

А что касается эмоциональных моментов, то доктор констатирует:

— Конечно, мы переживаем. Но мы врачи. Нам нужно делать выводы и исправлять ошибки. Если слишком глубоко относиться к каждой утрате, то у меня, наверное, уже восемь рубцов на сердце было бы. Я стараюсь работать конструктивно. Я должен помогать, и в этом мое предназначение! А свое личное кладбище у меня появилось очень быстро — специальность у нас такая, «легких» пациентов в хирургии нет.

Бывали в практике Руслана Андреевича и случаи, когда спасать пациентов… мешали сами пациенты. Например, когда убеждения человека, его религиозная принадлежность запрещали делать ему переливание крови и донорской плазмы. Он приводит в пример случай, когда пациентка умерла в реанимации, потому что подписала один за другим несколько отказов от восполнения донорскими компонентами. Она не смогла выжить без переливания крови. Единственный способ помочь в таких случаях — когда состояние пациента таково, что он не может озвучить свое решение, и доктора о его убеждениях не знают. Например, пациент в коме, в тяжелом состоянии, родственников рядом нет, и нужно принимать какое-то решение. В таких случаях решение это возлагается на консилиум из трех врачей.

«Молодежь читает намного меньше. Поколение другое»

Руслан Андреевич работает еще и с ординаторами — учит их хирургии. И констатирует:

— Сейчас молодежь читает меньше. Поколение, наверное, такое. Нынешние ординаторы в большей массе не стремятся много знать, да и в медицинском вузе не все студенты-медики стремятся в клиническую медицину. Кто-то хочет просто диплом получить, чтобы потом реализовываться в других областях, — этого становится все больше, и это меня, если честно, немного тревожит: кто придет нам на смену? Есть, конечно, талантливые ребята, которые хотят сюда, но их все меньше…

Доктор рассуждает о том, почему так разительно изменилось сознание современных людей, особенно молодежи. Он говорит, что люди перестали ценить вербальные отношения, живое общение — и это ему очень не нравится, но он замечает это даже в своих детях (старшему — 13, младшим близнецам по 7 лет):

— Думаю, это происходит от легкости получения информации и от невозможности ее фильтровать. Людям больше неинтересно разговаривать друг с другом, им интересно совершенно другое. Посмотрите вокруг — в кафе, в кино… Люди не следят за тем, что происходит вокруг них, они погружены в свой телефон. А зачем приходить на встречу с друзьями, если в это время сидеть в телефоне? Никогда этого не понимал, но обидно, что у своих детей это наблюдаю…

Но классический конфликт поколений Руслан Андреевич пусть и замечает, но старается преодолевать. И хоть и выражает тревогу («Вы спрашиваете, кто нас будет лечить дальше? Я и сам бы очень хотел это знать, если честно!»), но все же старательно работает с ординаторами, выковывая из них настоящих докторов.

— Я предлагаю им развиваться. И кто-то это предложение принимает. Просто нужно хотеть этого. Постоянно заниматься, дежурить, не лениться, изучать литературу, работать… Многие, конечно, не хотят и учатся спустя рукава. Но есть молодые будущие врачи, напротив имен которых у меня стоят галочки — я же присматриваю пополнение в свое отделение! Мне, конечно, не нравится, когда молодежь хочет все и сразу. Надо учиться, стать профессионалом, и уже тогда они получат плоды своих трудов. Надо идти по лестнице вверх и вверх. Карабкаться, ползти вперед, если хотите!

Просто нужно хотеть этого. Постоянно заниматься, дежурить, не лениться, изучать литературу, работать…

«Люблю получать кайф от побед, спасенных жизней, улыбок пациентов»

Руслан Андреевич признается: сейчас, когда вот уже несколько лет он работает заведующим отделением, времени оперировать меньше, чем раньше. Но ему как руководителю достаются самые сложные случаи. И он такие операции любит, в чем честно и признается. Несмотря на то, что искренне сопереживает пациенту, работать со сложными, непонятными или почти безнадежными случаями ему нравится больше, чем с рядовыми. Ведь главный смысл его работы — спасение жизней.

— Люблю получать кайф от побед, спасенных жизней, улыбок пациентов. Люблю видеть разницу: неделю назад человек лежал у меня на столе в жизнеугрожающем состоянии, а сегодня заходит ко мне в кабинет со словами благодарности перед тем, как уехать домой. Я люблю выписать человека так, чтобы он никогда ко мне больше не возвращался — в хорошем смысле этих слов! Это великая радость, когда на улице к тебе подходит незнакомая женщина и говорит: «Я дочка такого-то, вы его оперировали, у него все хорошо!» Все это — смысл моей работы.

Есть и ложка дегтя, и доктор этого не скрывает. Он, как и многие его коллеги, замечает: в последние годы люди все менее уважительны к врачам. Могут и нахамить, и накричать, и потребовать чего-то в ультимативной форме. Руслан Андреевич описывает нередкую ситуацию: человек что-то прочитал в интернете, приходит к нему, к хирургу с 22-летним стажем, и диктует, как нужно лечить его родственника. А в ответ на спокойные объяснения доктора, почему такое лечение не подходит в данном случае, начинает конфликтовать и угрожать всеми мыслимыми и немыслимыми инстанциями. Наш герой улыбается:

— Вы бы только знали, сколько мне приходится в прокуратуру ходить — им же сигнал поступает от недовольных моей работой. И Путину пишут, и в Минздрав, и куда только не пишут. Но это общая проблема всех врачей сегодня. Одна из последних жалоб была сформулирована так: «Доктор меня осмотрел, провел подробную консультацию. Но даже свет не включил!» Хотя прием происходил средь бела дня, дневного света в кабинете было достаточно…

А вообще, среди того, что доктор не хотел бы встречать в своей работе, — совершенно обыденные вещи, которые все мы не любим в повседневной жизни. Хамство, ложь, неадекватность, непрофессионализм, отсутствие тяги к знаниям…

«Советы отца до сих пор для меня золотые»

Руслан Андреевич признается:

— В общем-то я всю жизнь, до сих пор, доказываю: да, фамилия Зефиров. И я что-то в этом мире стою, я достоин своих отца и мамы!

Конечно, наш герой учился у своих прославленных родственников. Но не медицине, а тому, как быть человеком. Как правильно себя вести. Как жить. Рассказывает, что мама-психиатр очень нервничала за сына — как и любая мама. Но от многих остальных матерей она отличается тем, что ее (в силу профессии) очень сложно обмануть: она всегда видит, что происходит с сыном. А к отцу наш герой всегда ходил за советами: как поступить, как не ошибиться, как жить дальше. Он рассказывает:

— Советы отца для меня до сих пор золотые, они в моей голове. Как-то раз, когда я был еще школьником, я сильно заболел. Температура под 39 градусов пять дней держалась. Мне это уже очень надоело, все вокруг на взводе, все нервничают, и я тоже бешусь от ситуации, но сделать с этим ничего не могу. И тут приходит отец. Садится рядом, кладет руку мне на лоб и говорит спокойно: «Закрой глаза, пожалуйста». Я закрываю глаза, спать, естественно, неохота, продолжаю внутренне беситься. И тут он, академик, прославленный врач, говорит: «А теперь просто помечтай. Станет легче». Я эти слова до сих пор помню и своим детям пытаюсь привить: это ведь очень важно — не зацикливаться на сиюминутных проблемах, а мечтать о хорошем! О том, что, может быть, и не сбудется никогда. Правда, я уверен: если ты к этому приложишь усилия, это обязательно сбудется. Так что нужно мечтать!

Мы спрашиваем, а о чем мечтает он сейчас. Доктор улыбается усталыми глазами: «Поспать».