Фарид Бикчантаев: «Хуже закрытости для театра ничего нет»

В поисках земли обетованной

— Фарид Рафкатович, замечено, что накануне дня рождения у человека заметно снижается энергетика, он начинает хандрить. Как у вас, с каким чувством подходите к столь серьезной дате?

— Грусти никакой нет, а вот раздражения достаточно. Такой дискомфорт я обычно испытываю от излишнего внимания к собственной персоне. Я не очень публичный человек, вы удивитесь, но я боюсь даже на сцену выходить. Да, 21 мая перед показом мне все же придется это сделать — объяснить почему это будет не готовый спектакль, а только первая часть, прогон. Поблагодарю зрителей и коллег, а уж поздравления буду принимать за кулисами, в более узком кругу.

— Получается несколько символично: 60-летие — не как итог, а как начало нового этапа, продолжение большой работы?

— Я тут подсчитал — в режиссуре 32 года, и понимаю, что 60 лет — дата серьезная, поэтому хочется отметить ее подарком себе и моему зрителю — новой большой работой. Кроме того, мне очень нравится роман «Мухаджиры», над материалом я давно думаю, причем вместе с нашим художником Сергеем Скомороховым. Роман очень крупный, он наполнен большим количеством личных смыслов, которые сегодня стали особенно актуальны — сложность времен, поиск земли обетованной.

— Вы сами как считаете, есть она, эта земля обетованная?

— Я не отвечаю на этот вопрос в своей работе, только задаю его. Но вообще считаю, что она есть, но у каждого внутри. Да, человек мечтает о той земле, где он будет счастлив, но это утопическая мечта. Хорошо там, где нас нет, надо искать в себе.

Сам проект здания предполагает новизну. Он создавался очень долго, несколько месяцев, со спорным обсуждением, составлением функционального задания для архитекторов, уместившегося в такой серьезный тяжелый том

Плюс еще одна сцена

— Как сегодня обстановка в театре? Вы, наверное, начинаете прощаться со старым зданием, «на чемоданах»?

— Совсем нет, рано об этом говорить, тем более ситуация в стране такова, что невозможно загадывать о завтрашнем дне. Так что мы немного успокоились. Переезд условно назначен на 2025 год.

— В новом здании все будет тоже по-новому? Что вы хотите кардинально переменить?

— Сам проект здания предполагает новизну. Он создавался очень долго, несколько месяцев, со спорным обсуждением, составлением функционального задания для архитекторов, уместившегося в такой серьезный тяжелый том. Ему как раз и соответствует архитектурное бюро, которое выиграло конкурс, — консорциум под лидерством московской компании «Ваухаус». В новом здании будут три сцены, три театральных пространства — классический зал, как здесь, экспериментальная сцена, блэк-бокс с трансформируемым пространством на 200 мест и «восточный зал». Он круглый, с панорамным открытием на Кабан — это подарит новые ощущения для зрителей. Все залы предполагаются более камерными, даже основную сцену мы сократили до 600 мест. Это идеальное распределение зала и сцены, потому что драматический театр предполагает доверительный разговор со зрителем. Об этом мы, кстати, недавно говорили с Евгением Мироновым, в Театре Наций тоже не больше 600 мест. А 800—940 мест, конечно, делают зал привлекательным для проведения масштабных мероприятий — концертов, празднований юбилеев, но работе это мешает.

Студия звукозаписи и театральный ресторан

— Одним из основных условий в техзадании архитекторам было большее удобство для самих артистов?

— И для артистов, и для зрителей, и в целом для посетителей, ведь мы хотим, чтобы театр мог открывать двери не только к вечерним или дневным спектаклям, а был бы открыт с полудня. Мы предполагаем пространство для лекций, мастер-классов, встреч, общения. Планируем не только кафе организовать, но и театральный ресторан. Это будет театральный центр, а не просто площадка для показа спектаклей. Поэтому перестраиваться придется очень серьезно, в первую очередь нам самим.

— Вы значительно усилили оркестр театра. Для них найдется собственная репетиционная база в новом здании?

— Безусловно! Более того, недавно прошла встреча президента Татарстана Рустама Минниханова с творческой молодежью, где прозвучало — в республике нет достойной студии звукозаписи для музыкальных произведений в исполнении наших оркестров. Есть одна частная студия, и на этом все. Рустам Нургалиевич ответил — вот, мол, строится новое здание Камаловского театра, там обязательно в проекте будет заложено полноценное пространство для студии звукозаписи.

Это будет театральный центр, а не просто площадка для показа спектаклей. Поэтому перестраиваться придется очень серьезно, в первую очередь нам самим

— Вы сами — человек музыкальный? Любите петь?

— Музыка со мной с детства. Дядя был скрипачом, играл в оркестре у Натана Рахлина, мама тоже по классу скрипки закончила музыкальную школу. В юности я играл в вокально-инструментальном ансамбле, потом готовился поступать в музучилище по классу гитары.

— Говоря о площадках, визитной карточкой Союза театральных деятелей РТ, председателем которого вы являетесь, всегда был Дом актера. Он тоже давно нуждается в реконструкции. Как там обстоят дела?

— Мы сейчас с Москвой ведем переговоры — здание-то принадлежит Союзу театральных деятелей России, мы смогли только землю под ним выкупить. Надеемся на скорую реконструкцию.

Новый «Науруз» без зарубежных педагогов

— Совсем скоро, в начале июня, пройдет VII Международный театрально-образовательный форум-фестиваль «Науруз». Чем он удивит в этот раз?

— Как всегда, новыми интересными педагогами, лекциями — как любой форум, «Науруз» значим своими мастерами. Согласилась приехать режиссер и уникальнейший педагог сценической речи в ГИТИСе Светлана Землякова. На одном из «Науруз school» мы познакомились с якутским педагогом Марией Марковой — она обещала приехать. Будут Игорь Яцко из «Школы драматического театра», главный режиссер Астраханского драматического театра Александр Огарев, известный театральный деятель и наш частый гость Олег Лоевский, педагоги по пластике Александр Андрияшкин и Мария Шмаевич. К сожалению, в этот раз мы лишены зарубежных коллег.

— Это сильно бьет по фестивалю?

— Да, потому что Юрий Альшиц, с которым мы и задумывали наш новый форум как «театр и время» или «время в театре», работает в Германии. Очень хотел приехать с новой программой наш колумбийский друг, режиссер Алехандро Пуче. Из Польши не приедет Агнешка Любомира Пиотровская, хотя она готова подключиться с лекциями онлайн. Как уж «не сильно»… Хуже закрытости для театра ничего нет.

Новыми интересными педагогами, лекциями — как любой форум, «Науруз» значим своими мастерами

— Прошлый форум прошел полностью онлайн из-за локдауна, но и он благотворно отразился на Камаловском театре — вы капитально технически переоснастились. Вы сами легко привыкаете к техническим новинкам?

— Мы были готовы, хотя до пандемии даже не предполагали, что так скоро придется «перевооружиться». Директор театра Ильфир Якупов заранее приобрел оборудование для онлайн-трансляций наших спектаклей. Что касается меня лично, то никаких затруднений с техникой у меня никогда не было.

— Как вам формат онлайн-репетиций, это облегчает работу?

— Конечно, нет. Все уже поняли, что это не выход. Сначала, конечно, воодушевились, но потом поняли — не подходит, это неживая связь режиссер — актер, актер — актер, она не дает нужного результата.

Трагедия «клипового мышления»

— Из вашего педагогического опыта — как изменился уровень современных выпускников театральных вузов за последние 20 лет?

— Уровень образования в целом изменился, не только в театральной среде. На мой взгляд, он заметно упал, все поставлено на коммерцию. Набираются коммерческие группы, мотивация у многих абитуриентов кардинально иная, нежели 20 лет назад. На первое место выводится материальное благополучие, слава, телевидение, причем чтобы все это пришло сразу, быстро.

— Но разве этого не было, когда вы сами были студентом, или 20 лет назад, когда вы стали завкафедрой в Институте культуры?

— Нет. Сейчас мы вспоминаем, когда собираемся с моим первым выпуском театрального училища 1995 года, тогда ведь не было мобильных телефонов, интернета, социальных сетей. Любую информацию мы добывали с трудом, в самиздатовских книгах, библиотеках искали, а фильмы, тоже добытые с трудом, собирались, смотрели на видеокассетах, обсуждали потом бурно, сохраняя что-то для себя «на потом». Теперь информация достается легко, потому не ценится и не оседает в головах молодых людей. Как сказал один персонаж из чеховской «Чайки»: «Раньше были дубы, а теперь одни пни», на что ему в ответ: «Зато средний уровень гораздо выше». Может, это и хорошо — доступность любой информации, каждый может выбрать то, что ему нужно. Да и мозги у молодых по-иному устроены, они быстро все усваивают. Но также скоро и забывают. Думаю, грядет целая катастрофа с поколением — с памятью проблемы будут, ничего же не фиксируется. У нас же в кровь входило все это. Что касается моего преподавания, я стараюсь сохранять традиции. Только год уходит на то, чтобы вырвать их из информационного шабаша, который происходит вне стен театрального класса, много сил уходит, чтобы сконцентрировать их внимание.

Человек может быть скромным или, наоборот, очень эмоциональным, дело даже не в словах. Если в нем есть какая-то завороженность, я могу долго за ним наблюдать, мне интересно, пусть он и молчит

Ценность «эффекта присутствия»

— Сейчас конкурс в театральные вузы также велик?

— В Москве и Питере — да, очень, а вот в Казани не настолько. Хотя в прошлом году в училище мы хорошо набрали — я брал 15 человек, пришло 50 абитуриентов, было из кого выбрать.

— Какими качествами должен обладать, по вашим меркам, хороший актер? И можно ли сразу определить — это талант, ему дано «глаголом жечь», или требуется время?

— Очень сложно. Талант ведь Богом дан. Он может проявиться позднее, не сразу. Но при наборе он все же виден. Это я называю «эффектом присутствия», вот зашел человек, и я сразу вижу — он есть. Человек может быть скромным или, наоборот, очень эмоциональным, дело даже не в словах. Если в нем есть какая-то завороженность, я могу долго за ним наблюдать, мне интересно, пусть он и молчит. Зритель тоже это чувствует, некую харизму, притягательность. Если же он еще и умеет владеть актерским инструментарием, тогда действительно рождается великий актер, который хорошо и говорит, и молчит, и двигается, и паузу держать может.