Как люди изменятся в ближайшие 10 000 лет?

Будем жить дольше, станем выше, мозг уменьшится

Вопрос читателя: «Если люди не вымрут в результате климатической катастрофы или столкновения с астероидом в следующие 10 000 лет, сможем ли мы дальше эволюционировать, развиваться как вид? Гарри Бонас, 57 лет, Нигерия».

Человечество — неожиданный результат 4 миллиардов лет эволюции.

От самовоспроизводящихся молекул в архейских морях до безглазых рыб в кембрийских глубинах, от первых млекопитающих и снующих в темноте динозавров и наконец до самих людей — нас сформировала эволюция.

Процесс размножения организмов несовершенен. Ошибки, допущенные при генной репликации, иногда приводили к тому, что они лучше соответствовали окружающей среде, и эти гены наследовались и дальше. Затем следовало новое потомство и новые генетические ошибки. Таким образом, этот процесс повторялся на протяжении миллиардов поколений. Результатом этого процесса стал Homo sapiens. Однако мы — не конец этой истории. Эволюция не остановится на нас, и когда-нибудь мы даже сможем развиваться быстрее, чем прежде.

Предсказывать будущее нелегко, ведь мир вскоре изменится до неузнаваемости, но мы все так же можем высказывать научные догадки. Как ни парадоксально, лучший способ предсказать будущее — это оглядываться на прошлое, поскольку закономерности еще не раз проявятся в будущем. Это говорит о некоторых удивительных вещах в нашем недалеком будущем. Скорее всего, мы будем жить дольше и станем выше ростом, комплекция наша станет легче. Мы будем менее агрессивными и более сговорчивыми, но величина нашего мозга, возможно, уменьшится. Мы будем дружелюбными и веселыми, как золотистые ретриверы, но будем менее интересными как личности. По крайней мере, это один из возможных вариантов будущего. Но чтобы понять, почему я полагаю, что это вероятно, нам нужно углубиться в биологию.

Конец естественного отбора?

Некоторые ученые утверждают, что развитие человечества окончило естественный отбор. Действительно, селективное давление, которое доминировало в прошлом — хищники, голод, чума, война, в основе своей исчезло. Голод был в значительной степени побежден высокоурожайными культурами, удобрениями и сдерживающим планированием семьи. Насилие и война менее распространены, чем когда-либо, несмотря на современные реалии и угрозу применения ядерного оружия. Пещерные львы, волки и саблезубые тигры, которые охотились на нас в темноте, вымерли. Эпидемии оспы, «черной смерти», холеры, убившие миллионы людей, «приручены» вакцинами, антибиотиками, чистой водой. Но эволюция не остановилась. Просто сейчас мы подвергаемся другим эволюционным факторам.

Эволюция сейчас — это не столько выживание сильнейших, сколько воспроизведение сильнейших. Даже если природа с меньшей вероятностью убьет нас, нам все еще нужно найти партнеров и воспитывать детей, поэтому половой отбор сейчас играет большую роль в нашей эволюции. И если природа больше не контролирует нашу эволюцию, неестественная среда, которую мы создали — культуру, технологии, города, производит новые селективное давление, очень отличное от тех, с которыми мы сталкивались в ледниках. Мы плохо адаптированы к этому современному миру, и отсюда следует, что нам придется переучиваться. И этот процесс уже начался. Из-за смены пищевых привычек нам пришлось развивать в себе способность к перевариванию зерновых, крахмала и молока. Когда густонаселенные города создали условия для распространения заболеваний, мутации инфекций и их устойчивость к препаратам также не отстают. И по каким-то причинам наш мозг уменьшился. Неестественная среда создает неестественный отбор.

Чтобы понять, как это произойдет, мы посмотрим на нашу историю за последние 6 миллионов лет эволюции. Некоторые тенденции будут продолжаться, особенно те, которые возникли за последние 10 000 лет, после того как было изобретено сельское хозяйство. Мы также сталкиваемся с новыми видами селективного давления, такими как уменьшившиеся показатели смертности населения. Изучение прошлого здесь не поможет, но мы можем увидеть, как другие виды отвечали на подобное давление. Эволюция у домашних животных может быть особенно показательна — возможно, мы становимся своего рода одомашненной обезьяной, но одомашнена она сама собой. Я буду использовать этот подход, чтобы сделать некоторые прогнозы, может, не всегда с высокой уверенностью.

Продолжительность жизни

Я полагаю, что срок жизни людей почти наверняка будет увеличиваться еще и еще. Жизненные циклы изменяются относительно уровня смертности и вероятности убийства вас хищниками и прочими внешними угрозами. Когда уровень смертности высок, животные должны воспроизводиться как можно интенсивнее или вообще не воспроизводиться. Также нет никаких преимуществ для развивающихся «позитивных» мутаций, которые предотвращают старение или рак, — вы не будете жить достаточно долго, чтобы использовать их. Когда уровень смертности низок, верно обратное. Лучше использовать данное нам время для достижения половой зрелости. Также полезно иметь мутации, которые увеличивают срок жизни и фертильности, давая вам больше времени для воспроизведения. Вот почему некоторые животные, такие как гренландские акулы, галапагосские черепахи и киты, живущие на островах или в глубоком океане, развиваются дольше и живут веками.

Еще до появления цивилизации люди выглядели уникальными на фоне обезьян, имели низкую смертность и долгую жизнь. Охотники-собиратели, вооруженные копьями, могли защищаться от хищников; пищевой обмен предотвращал смерть от голода. Таким образом, мы добились отсроченной половой зрелости и долгой жизни в среднем до 70 лет. Тем не менее детская смертность была высокой — 50% или более среди детей до 15 лет. Средняя продолжительность жизни была всего 35 лет.

Даже после скачка роста цивилизации детская смертность оставалась высокой до XIX века, а продолжительность жизни снизилась вплоть до 30 лет из-за природных бедствий и голода. Затем, за последние два столетия, улучшенное питание, медицина и гигиена снизили детскую смертность до 1% в большинстве развитых стран. Именно тогда продолжительность жизни взлетела до 70 лет во всем мире и до 80 лет в развитых странах. Этот прогресс был обусловлен улучшением здоровья, а не эволюцией, но именно он стал следующей ступенью эволюции. Теперь нам совсем не нужно заводить потомство в раннем возрасте. Во всяком случае, годы тренировок, за которые нам нужно научиться быть врачом, генеральным директором или плотником, простимулировали откладывание деторождения.

И поскольку наша продолжительность жизни удвоилась, адаптация к продленной продолжительности жизни и детства теперь нам выгодна. Учитывая, что все больше и больше людей живут до 100 или даже 110 лет (рекорд — 122 года), есть причины думать, что наши гены будут продолжать эволюционировать до тех пор, пока обычный человек не будет жить 100 лет или даже больше.

Размер и сила

Животные часто меняются в размере с ходом эволюции в большую сторону. Это тенденция наблюдалась у тиранозавров, китов, лошадей и приматов, включая человекообразных. Ранние предки человека вроде Афарского австралопитека и Homo Habilis были небольшими, ростом 120—150 см. Homo Erectus, неандертальцы, Homo Sapiens — были уже выше. Мы продолжали расти сквозь века, отчасти это было следствием улучшения питания, а гены также продолжали развиваться. Почему мы стали больше, до конца не ясно. Отчасти смертность могла побуждать эволюцию роста: чтобы вырасти, требуется время, а долгая жизни дает больше времени для роста. А еще самки человека предпочитают более высоких самцов. Поэтому как понизившаяся смертность, так и сексуальные предпочтения, вероятно, смогли привести к тому, что люди стали более высокими. Сегодня самые высокие люди в мире живут в Европе, а именно в Нидерландах. Здесь мужчины в среднем 183 см, женщины 170 см ростом. Когда-нибудь большинство людей смогут быть такими высокими или выше.

По мере того как мы становились выше, мы становились и более грациозными. За последние 2 миллиона лет наши скелеты стали более легкими, поскольку мы меньше полагались на грубую силу и больше на инструменты и оружие. Поскольку сельское хозяйство заставило нас осесть, наша жизнь стала более сидячей, поэтому плотность наших костей уменьшилась. Поскольку мы проводим больше времени за столами и клавиатурами, эти тенденции сохранятся.

Люди также уменьшили наши объем мышц по сравнению с другими обезьянами, особенно в верхней части тела. Этот процесс тоже продолжится. Нашим предкам приходилось забивать антилоп и выкапывать корни, а позже они возделывали поля и собирали урожай. Современная работа все чаще требует работы с людьми, словами и цифрами — для этого нужны мозги, а не мускулы. Даже в случае с рабочими — фермерами, рыбаками, лесорубами — тракторы, гидравлические механизмы и бензопилы теперь берут на себя большую часть работы. Поскольку физическая сила становится менее необходимой, наши мышцы продолжают сокращаться в объеме.

Наши челюсти и зубы также стали меньше. Раньше у травоядных гоминидов были огромные коренные зубы и сильные нижние челюсти для измельчения волокнистых растений. Когда мы перешли на мясо, а затем начали готовить пищу на огне, челюсти и зубы уменьшились в размере. Современную переработанную пищу типа куриных наггетсов, бургеров и мороженого нужно еще меньше пережевывать, поэтому челюсти будут еще меньше, и мы, скорее всего, окончательно потеряем зубы мудрости.

Красота

После того как люди покинули Африку 100 000 лет назад, отдаленные человеческие племена оказались изолированными друг от друга пустынями, океанами, горами, ледниками и огромным расстоянием. В разных частях мира разный климат, образ жизни и стандарты красоты заставляли нашу внешность развиваться по-разному. Племена развили отличительный цвет кожи, глаз, волос и черт лица.

С ростом цивилизации и новыми технологиями эти группы населения снова соединились. Завоевательные войны, строительство империй, колонизация и торговля, включая торговлю другими людьми, — все это способствовало скрещиванию населения. Сегодня нас также связывают автомобильные, железнодорожные и воздушные перевозки. Мы становимся все более едиными, население всего мира свободно смешивается. Это создает мир гибридов — светло-коричневых, темноволосых, афро-евро-австрало-американо-азиатов, цвет кожи и черты лица которых приближаются к общемировому среднему показателю.

Половой отбор еще больше ускорит эволюцию нашего внешнего вида. Поскольку большинство форм естественного отбора больше не действуют, выбор партнера будет играть более важную роль. Люди могут стать более привлекательными, но более однородными по внешнему виду. Глобализированные средства массовой информации также создают более единые стандарты красоты, подталкивая всех людей к единому идеалу. Половые различия, однако, могут быть преувеличены, если идеалом являются мужчины мужественной внешности и женщины женственной внешности.

Интеллект и личность

Наконец, наш мозг и разум, наша самая характерная человеческая черта, претерпят кардинальные изменения. За последние 6 миллионов лет размер мозга гоминида увеличился примерно втрое по причине использования инструментов, сложной социальной организации и развития речи. Может показаться неизбежным, что эта тенденция сохранится, но это не так.

Вместо этого наш мозг становится меньше. В Европе максимальный размер мозга наблюдался 10 000—20 000 лет назад, как раз перед тем, как мы изобрели сельское хозяйство. Потом мозгов у людей стало меньше. У современных людей мозг меньше, чем у наших древних предшественников или даже у средневековых людей. Непонятно почему.

Возможно, жир и белок были дефицитом, когда мы перешли к сельскому хозяйству, что сделало выращивание и поддержание большого мозга более дорогостоящим. Мозги также энергетически затратны — они сжигают около 20% наших ежедневных калорий. В аграрных обществах с частым голодом большой мозг может быть недостатком.

Наверное, жизнь охотников-собирателей требовала большего, чем сельское хозяйство. В цивилизованном обществе вам уже не нужно быть хитрее львов и антилоп или запоминать каждое фруктовое дерево и водопой в пределах 1000 квадратных километров. Изготовление и использование лука и копья также требует развитой мелкой моторики, координации, способности отслеживать животных и траектории. Доли нашего мозга, используемые для этих целей, стали меньше, когда мы перестали охотиться.

Или, может быть, жизнь в большом обществе специалистов разных профессий требует меньше умственных способностей, чем жизнь в племени универсалов. Люди каменного века владели многими навыками — охотой, выслеживанием, сбором растений, поиском лекарственных трав и ядов, изготовлением инструментов, ведением войны, созданием музыки и магических ритуалов. Современные люди выполняют меньшее количество специализированных ролей в рамках обширных социальных сетей, используя разделение труда. В современном обществе мы покупаем и продаем, а в плане разных профессий и умений полагаемся на специалистов.

При этом размер мозга — это еще не все: у слонов и косаток мозг больше, чем у нас, а мозг Эйнштейна был меньше среднего. У неандертальцев был мозг, сравнимый с нашим, но большая часть мозга была посвящена зрению и контролю над телом, что предполагает меньшую способность к таким вещам, как речь и использование орудий труда. Поэтому неясно, насколько потеря массы мозга влияет на общий интеллект. Возможно, мы утратили одни способности, но усилили другие, более актуальные для современной жизни. Возможно, мы сохранили вычислительную мощность за счет меньшего количества нейронов меньшего размера. Тем не менее я беспокоюсь о том, что сделали эти недостающие 10% моего серого вещества.

Любопытно, что у домашних животных также развился мозг меньшего размера. Овцы потеряли 24% массы своего мозга после одомашнивания; для коров это 26%; для собак 30%. Возможно, в нас, как и в них, заложено желание пассивно плыть по течению (меньше думать), как прирученное животное.

Наши личности тоже должны развиваться. Жизнь охотников-собирателей требовала агрессии. Они охотились на крупных млекопитающих, убивали из-за половых партнеров и воевали с соседними племенами. Мы покупаем мясо в магазине и обращаемся в полицию и суды для решения споров. Если война и не исчезла, то сейчас на ее долю приходится меньше смертей среди населению, чем когда-либо в истории. Агрессия, ставшая теперь неадекватной чертой, раньше вылезала наружу.

Изменение социальных моделей также изменит личность. Люди жили гораздо большими группами, чем другие приматы, образуя племена охотников-собирателей численностью около 1000 человек. Но в современном мире люди живут в огромных городах-миллионниках. В прошлом наши отношения были большей частью малочисленными и часто длились всю жизнь. Теперь по миру перемещаются толпы людей, которые часто переезжают по работе и в процессе формируют тысячи отношений, многие из которых мимолетны и все чаще виртуальны. Этот мир подтолкнет нас стать более общительными, открытыми и терпимыми. Тем не менее навигация по таким обширным социальным сетям может также потребовать от нас большей готовности приспосабливаться к ним — быть конформистами в какой-то степени.

Не все психологически хорошо приспособлены к такому существованию. Наши инстинкты, желания и страхи во многом схожи с эмоциями предков каменного века, которые находили смысл в охоте и добыче пищи для своих семей, вражде с соседями и молитвах духам предков в темноте. Современное общество хорошо удовлетворяет наши материальные потребности, но в меньшей степени способно удовлетворить психологические потребности нашего примитивного мозга пещерного человека.

Возможно, из-за этого все больше людей страдают от психологических проблем, таких как одиночество, тревога и депрессия. Многие обращаются к алкоголю и другим веществам, чтобы справиться. Отбор против уязвимости к этим условиям может улучшить наше психическое здоровье и сделать нас более счастливыми как биологический вид. Но это может иметь свою цену. У многих великих гениев были свои демоны; такие лидеры наций, как Авраам Линкольн и Уинстон Черчилль, ученые Исаак Ньютон и Чарльз Дарвин, художники Герман Мелвилл и Эмили Дикинсон, боролись с депрессией; Вирджиния Вулф, Винсент Ван Гог и Курт Кобейн покончили с собой. Другие — Билли Холлидей, Джими Хендрикс и Джек Керуак — были погибли из-за злоупотребления психоактивными веществами.

Тревожной мыслью является то, что беспокойные умы будут удалены из генофонда, но, возможно, за счет уничтожения той искры, которая создала дальновидных лидеров, великих писателей, художников и музыкантов. Будущие люди могут быть лучше психологически приспособлены, но с ними будет меньше веселья и меньше шансов начать научную революцию — они стабильны, счастливы и скучны.

Новые виды?

Когда-то было девять человеческих видов, теперь остались только мы. Но могли ли эволюционировать новые человеческие виды? Чтобы это произошло, нам нужны изолированные популяции, подвергающиеся определенному селективному давлению. Расстояние больше не изолирует нас, но репродуктивная изоляция теоретически может быть достигнута посредством селективного спаривания. Если бы люди были культурно разделены — вступая в брак на основе религии, класса, касты или даже политики — могли бы возникнуть отдельные популяции, даже виды.

В «Машине времени» писатель-фантаст Герберт Уэллс увидел будущее, в котором классы создают отдельные виды. Высшие классы превратились в красивых, но бесполезных элоев, а рабочий класс превратился в уродливых подземных морлоков, которые восстали и поработили элоев.

В прошлом религия и образ жизни иногда приводили к возникновению генетически различных групп, как это видно, например, из еврейского и цыганского населения. Сегодня нас разделяет и политика — может ли она разделить нас генетически? Либералы теперь приближаются к другим либералам, а консерваторы к консерваторам; многие левые не будут встречаться со сторонниками Трампа и наоборот.

Могло ли это создать два вида с инстинктивно разными взглядами? Скорее нет. Тем не менее в той мере, в какой культура разделяет нас, она может по-разному управлять эволюцией у разных людей. Если культуры станут более разнообразными, это может сохранить и увеличить генетическое разнообразие человека.

Странные новые возможности

До сих пор я в основном рассматривал историческую перспективу, оглядываясь назад. Но в некотором смысле будущее может радикально отличаться от прошлого. Сама эволюция тоже эволюционирует.

Одна из наиболее экстремальных возможностей — направленная эволюция, когда мы активно контролируем эволюцию нашего вида. Мы уже разводим себя, когда выбираем партнеров с внешностью и характером, которые нам нравятся. На протяжении тысячелетий охотники-собиратели устраивали браки, подыскивая хороших охотников для своих дочерей. Даже в тех случаях, когда партнеров выбирали дети, обычно ожидалось, что мужчины будут добиваться одобрения родителей невесты. Подобные традиции сохранились и сегодня в других местах. Другими словами, мы воспитываем собственных детей.

И в будущем мы будем делать это с гораздо большим знанием того, что мы делаем, и с большим контролем над генами нашего потомства. Мы уже можем проверять себя и эмбрионы на наличие генетических заболеваний. Потенциально мы могли бы выбирать эмбрионы с желаемыми генами, как мы это делаем с сельскохозяйственными культурами. Было доказано, что прямое редактирование ДНК человеческого эмбриона возможно, но кажется отвратительным с моральной точки зрения, фактически превращая детей в субъектов медицинских экспериментов. И все же, если бы такие технологии оказались безопасными, я мог бы представить себе будущее, в котором вы были бы плохим родителем, если бы не передали своим детям свои самые лучшие гены.

Компьютеры также обеспечивают совершенно новое селективное давление. По мере того, как все больше и больше свиданий случается благодаря мобильным приложениям, мы делегируем решения о том, как будет выглядеть следующее поколение, компьютерным алгоритмам, которые рекомендуют нам потенциальные совпадения. Цифровой код теперь помогает выбирать, какой генетический код будет передаваться будущим поколениям, точно так же, как он формирует то, что вы транслируете или покупаете в Интернете. Это может звучать как темная научная фантастика, но это уже происходит. Наши гены контролируются компьютером, как и наши плейлисты. Трудно понять, к чему это ведет, но мне интересно, разумно ли доверить будущее нашего вида айфонам, интернету и компаниям, стоящим за ними.

Дискуссии об эволюции человека обычно смотрят в историю, как будто величайшие триумфы и вызовы были в далеком прошлом. Но по мере того, как технологии и культура вступают в период ускоряющихся изменений, это произойдет и с нашими генами. Возможно, самые интересные части эволюции — это не происхождение жизни, динозавры или неандертальцы, а то, что происходит прямо сейчас, наше настоящее и наше будущее.