Наиль Гатиятуллин: «Наша работа — ежедневная борьба за продление жизни пациента»

«Называю себя хирургическим нефрологом»

Стать врачом Наиль Гатиятуллин решил еще в девятом классе: уже к тому времени его любимым предметом была биология, и выбор медицинского пути казался ему вполне логичным. Родители приняли выбор сына с радостью, тем более что врачей в семье до сих пор не было. К 11-му классу Наиль уже и с будущей специальностью, как ему казалось, определился: хотел стать хирургом. А в 2001 году поступил на лечфак Казанского медицинского университета.

Все шло по задуманному плану: с 4-го курса юноша занимался в научном кружке на кафедре хирургических болезней №1 КГМУ, специальность «общая хирургия» получил в интернатуре и уже с 2008 года работал хирургом в поликлиниках города, на амбулаторном приеме. Здесь в основном приходилось встречаться с рядовыми, мелкими проблемами: фурункулом, вросшим ногтем, гнойником, ушибами и тому подобным.

Но преподаватели настоятельно звали в ординатуру — туда он в итоге и поступил. Тогда и случилась резкая смена специализации: на первом году обучения ему предложили прийти в отделение искусственной почки, стать специалистом по гемодиализу. В то время отделением в РКБ заведовал легендарный доктор Вячеслав Ефимович Сигал, который искал молодого врача. Наиль Рафисович согласился. Гемодиализ — работа не самая типичная для общего хирурга, но сам он вспоминает, почему принял такое решение:

— Мой дедушка много лет проработал шахтером в Республике Коми. Условия работы были тяжелые — постоянное переохлаждение, ношение свинцового аккумулятора на пояснице. И по приезде в Татарстан, на родину, у него развилась почечная недостаточность. Это были девяностые, когда я был еще маленьким. Тогда в Татарстане был один-единственный диализный центр, и находился он в Казани, в горбольнице №6. И я до сих пор помню, как сначала мы с бабушкой ездили в отделение нефрологии РКБ деда навещать, а потом, когда ему назначили диализ, провожали его на процедуры. Так что, когда во взрослой жизни получил предложение стать специалистом по гемодиализу — мне тогда показалось, что это уготовано судьбой.

В РКБ доктор работает уже 12 лет — с 2010 года. С 2014-го заведует отделением, а в 2016-м стал главным внештатным специалистом МЗ РТ по гемодиализу.

— Вот так и получилось, что я занимаюсь не совсем той хирургией, к которой готовился. Сейчас я называю себя хирургическим нефрологом, потому что специальностей у меня, по сути, две — хирургия и нефрология, — улыбается Наиль Рафисович.

«Если пациентов с почечной недостаточностью не лечить — они долго и мучительно умирают»

Нефрология — область медицины, связанная с болезнями почек. Ее, как объясняет Наиль Рафисович, можно условно разделить на три части. Консервативная нефрология занимается непосредственно заболеваниями почек, этим занимаются в нефрологическом отделении (например, в РКБ оно тоже есть). Трансплантационная нефрология — вотчина хирургов, которые работают в отделении пересадки почки. И, наконец, Наиль Рафисович и его отделение занимаются так называемой терминальной нефрологией — это спасение пациентов с почечной недостаточностью на аппарате «искусственная почка». Поддержание жизни с помощью этого аппарата называется гемодиализом.

Гемодиализ показан пациентам с хронической почечной недостаточностью, когда собственные почки уже отказали и не работают: не очищают кровь от азотистых шлаков, не выводят жидкость. Этот метод представляет собой очищение крови с помощью фильтрующего аппарата, который делает то, что в норме делает здоровая почка — забирает кровь, проводит через фильтры, избавляет от шлаков, выводит воду. Это требуется делать регулярно: по современным методикам, трижды в неделю по четыре часа — до конца жизни. Доктор рассказывает:

— Многие наши пациенты живут на диализе многие годы. Есть у нас, например, пациентка, которая делает диализ трижды в неделю вот уже тридцать лет. Но если пациентов с хронической почечной недостаточностью не лечить, они долго и мучительно умирают, — рассказывает Наиль Рафисович.

Есть еще один способ лечения — перитонеальный диализ, который можно проводить амбулаторно. Именно когда в Татарстане вводили этот метод, доктору Сигалу и потребовался помощник из числа молодых ординаторов. Наш герой рассказывает:

— Это диализ внутри собственного организма, без применения аппарата искусственной почки. В брюшную полость заливается специальный раствор на основе глюкозы. Она, как осмотически активный компонент, забирает из крови избыточную жидкость и растворенные в ней вещества. Свежая партия раствора постоянно обновляется. А когда концентрация шлаков в крови и в этом растворе выравнивается, гемодиализ прекращается. Этот метод осуществляется на дому (и это главное преимущество лечения), пациенты раз в месяц приезжают в клинику, сдают анализы, проходят плановый осмотр. Расходные материалы доставляются бесплатно. Этот метод максимально приближен к работе здоровой почки: очистка организма от шлака и избыточной жидкости идет 24 часа в сутки. И самочувствие у таких пациентов хорошее. А при гемодиализе это происходит всего 12 часов в неделю. К сожалению, перитонеальный гемодиализ подходит не всем: только пациентам, у которых еще сохранена остаточная функция почек. У них еще сохраняется способность к мочевыделению, клубочковая фильтрация еще есть, но уже сильно замедлена.

И наконец, третий способ лечения ХПН (хронической почечной недостаточности) — пересадка почки. Это тоже операция, подходящая не всем. Но после нее качество жизни пациента меняется кардинально. И когда ее делают, врачи из отделения гемодиализа очень радуются за своих больных: теперь у них появляется передышка, и пока функционирует пересаженный орган, можно не ездить в диализный центр три раза в неделю.

Полторы тысячи пациентов на 24 диализных центра в республике

По сравнению с девяностыми годами сегодня в Татарстане в диализных центрах недостатка нет. Сейчас в республике в постоянном гемодиализе нуждаются примерно 1 500 пациентов, рассказывает нам Наиль Рафисович. Они распределены по 24 диализным отделениям и центрам, которые есть сегодня в каждом крупном городе республики и продолжают открываться в районах. Интересно, что только семь из них государственные — остальные частные, но принимают людей по ОМС, бесплатно. Работают такие центры минимум в три смены: многие пациенты работают, поэтому им удобно приходить на диализ вечером или даже ночью.

Главный внештатный специалист МЗ РТ по внепочечным методам очищения крови Наиль Рафисович рассказывает:

— Диализные отделения построены на базе крупных центральных районных больниц, и сеть этих отделений равномерно распределена по республике. Если в том или ином районе возникает потребность (пациентов, нуждающихся в диализе, становится больше 10, 15, 20 человек) — открываются новые центры. Раньше было не так. Например, длительное время жители Высокогорского района, Арского, части Апастовского районов вынуждены были ездить в Казань — не забывайте, трижды в неделю, в любую погоду! С открытием диализного центра в Высокой Горе мы приблизили помощь населению. Долгое время не было центра и в Зеленодольске — и вот три года назад там появилось диализное отделение. Или, например, центр диализа в Нурлате — он, наконец, открылся, а ведь до этого пациентам приходилось ездить очень далеко, в Чистополь. С каждым годом количество центров растет. Что касается самой Казани — столица может принимать и своих больных, и людей из близлежащих районов (Пестречинского, Лаишевского, Рыбно-Слободского и т.д.), потому что диализных центров здесь целых шесть.

По-разному в разных муниципалитетах решается вопрос перевозки пациентов: все-таки если приходится ездить в другой район или даже из деревни в город, да еще и в сопровождении родственников (не каждый диализный больной самостоятельно может добраться до центра) — возникает проблема. Где-то ее решают депутаты, а где-то (например, как раньше в Высокогорском районе) выделяет автобус глава администрации. Правда, централизованного решения в республике пока нет, и поэтому диализные центры стараются организовывать по максимуму там, где в них прямо сейчас формируется острая необходимость. Сегодня очередности в республике нет, ни один пациент без помощи не остается.

Служба гемодиализа в Татарстане помогает и жителям других регионов, и даже иностранным гражданам. Например, во время Мундиаля и Универсиады медики Татарстана проводили процедуры гражданам России, которые приезжали в Казань на матчи (бесплатно, нужен был только пакет медицинских документов и полис ОМС). А РКБ — единственный в Татарстане центр, где можно на платной основе проходить процедуру гемодиализа гражданам других стран (здесь до сих пор помнят, как восторгался один американец, который восклицал, что никакой разницы с родной клиникой не почувствовал).

В общем, вотчина у Наиля Рафисовича большая: кроме собственного отделения, еще и консультации по всей республике, и организационные вопросы по открытию новых центров, и курирование всех вопросов, связанных с гемодиализом в Татарстане.

Эта коварная почечная недостаточность

Причиной почечной недостаточности могут быть разные заболевания. Наиль Гатиятуллин перечисляет их: сахарный диабет, врожденные аномалии, наследственный поликистозный процесс (когда в почке образуется много кист, которые со временем полностью замещают ее функциональную часть), гломерулонефриты, пиелонефриты, частые переохлаждения, инфекции мочевыводящих путей, гипертоническая нефропатия…

ХПН — болезнь коварная. Бывают пациенты, у которых она выявляется случайно, на фоне того, что почки вообще никак себя внешне не проявляют. К примеру, у человека постоянно повышенное артериальное давление, ему ставят диагноз «гипертония» и не придают этому особого значения. А потом оказывается, что это и был первый симптом почечной недостаточности. Со временем организм устает подавать сигналы и состояние резко ухудшается. Или же недостаточность выявляется во время диспансеризации или медкомиссии: человек сдает анализ крови, а там — запредельная концентрация азотистых шлаков, в 3—4 раза выше нормы. В результате пациента привозят в отделение гемодиализа, выводят из острого состояния а потом сообщают: проблема серьезная, почки почти не работают, отныне вам нужно трижды в неделю приезжать к нам на лечение и полностью изменить образ жизни. И это становится для многих шоком, констатирует Наиль Рафисович:

— Он говорит: «Да не может быть такого! Я пью жидкость, у меня выходит моча, спина у меня не болит, в обмороки я не падаю, у меня никогда не было проблем с почками, что вы мне тут рассказываете?». Но картина его крови четко показывает: еще немного — и он все почувствует, состояние резко ухудшится. В этом, кстати, и заключается необходимость регулярных медосмотров и диспансеризации. Несвоевременная диагностика и приводит к тому, что заболевания почек стоят сегодня на 5-м месте среди других категорий болезней по инвалидизации и летальности. Кстати, если своевременно выявить преддиализное состояние — удается на долгие годы отсрочить гемодиализную терапию. Как только доктора видят, что назревает проблема, пациенту назначается нефропротективная терапия, этим занимаются у себя в отделении консервативные нефрологи.

«Доктора нашего отделения — еще и психологи»

Но когда человек больше не может жить без гемодиализа — в первый момент он может испытать психологический шок. Наиль Рафисович рассказывает:

— Пациент очень часто с самого начала отрицательно воспринимает происходящее: какой диализ? Да я что, инвалид теперь? Какие аппараты? Да лучше умереть, чем такая жизнь! И это очень частая реакция. Но доктора нашего отделения — поневоле еще и психологи. И они умеют справляться с такой реакцией. Стадия принятия тяжелого диагноза и изменения образа жизни начинается с того, что мы пошагово, терпеливо, спокойно и аккуратно объясняем человеку, как теперь с ним все будет. Даем ему знания о болезни и о лечении, постепенно приближаем к правильному решению и приучаем к мысли о том, что впереди — долгая жизнь. Пусть на диализе, но жизнь, причем неплохого качества (если соблюдать все рекомендации). Мы знаем, как найти подход к пациенту. Понимаем, что прямо сейчас у него рушится мир. И постепенно начинаем выстраивать его заново, — с глубоким пониманием говорит доктор.

А рекомендаций будет много: придется отказаться от многих продуктов и алкоголя, ограничить потребление жидкости, а главное — трижды в неделю, без единого исключения и пропуска, на 4 часа приезжать в диализный центр и проходить процедуру очищения крови.

Наиль Рафисович рассказывает о трех группах пациентов с точки зрения комплаентности (степени взаимопонимания между врачом и больным). Первая — стопроцентно комплаентные, которые слышат доктора, выполняют все рекомендации, и лечение у них идет успешно. Вторая — пациенты, которые перепроверяют все слова, рекомендации, знания, вступают в диспуты и даже конфликты. Они изначально настроены поспорить. Это могут быть люди, начитавшиеся в интернете информации и сами себе назначающие лечение. Единственный вариант работы с ними для доктора — убедить, ответить на все вопросы, все разложить по полочкам с рациональной точки зрения. И тогда возникает согласие. И наконец, третья категория — пациенты, до которых достучаться крайне сложно или даже невозможно:

— Он говорит: «Я не буду лечиться, мне это не надо, я лучше умру». Мы собираем консилиум, ему множество докторов объясняют, что через две-три недели ему станет очень плохо и что долго он не проживет с такими повреждениями. Он отвечает: «Ну и что? Пусть будет, не хочу я такой жизни». И эти пациенты пишут отказ от лечения. Потом они снова поступают к нам в тяжелейшем состоянии. Мы их откачиваем во второй раз, и тогда они начинают задумываться, и большинство соглашаются на гемодиализ. На таких больных можно действовать еще и с подключением родственников, которые имеют на них влияние. Можем через других лиц повлиять на решение пациента — мы тут уже научились искать разные варианты, — объясняет Наиль Рафисович.

Первичные рекомендации обширны. Кроме строгих рекомендаций по диете, больному объясняется, например, сколько ему можно пить жидкости. Ведь теперь почки ее не выводят, этой функцией занимается аппарат гемодиализа. Доктор рассказывает:

— Представляете, что пациент может в себе носить 10—15 литров воды? Отекает все, вплоть до живота, рук, ног, глаза заплывают так, что не могут открыться. То есть фактически бочонок воды в человеке распределен. Это состояние угрожает отеком легких, отеком мозга и другими фатальными реакциями. Поэтому в таких случаях начинается экстренный диализ, почти ежедневный. И продолжаться будет это до тех пор, пока состояние пациента не стабилизируется и не сойдут эти отеки. Только экстренный диализ может помочь в этом состоянии.

«Нам совершенно не до скуки»

На вопрос о том, не скучно ли доктору здесь, в отделении диализа, — все-таки он готовился к большой хирургии, а теперь в его работе небольшое разнообразие диагнозов, — он отвечает:

— Вначале, когда я пришел, это было: где мои операции? Тут же совсем неинтересно. Но все приходит с опытом. В процессе становится уже интереснее: копилка знаний пополняется, и ты все больше узнаешь. И сейчас уже четко понимаю: я тут точно на своем месте. Тут совершенно не до скуки, у нас встречаются очень интересные случаи. Особенно когда в случае острого повреждения почек мы можем спасти пациента и сделать так, что он потом не будет нуждаться в диализе. Порой тяжелые случаи требуют так называемого острого, временного гемодиализа. И из этого состояния пациенты могут выйти. Например, если речь идет об остром повреждении почек в случае геморрагической лихорадки с почечным синдромом (в народе это называется мышиной лихорадкой). Или, например, синдром длительного сдавливания при катастрофах, когда диализ требуется только временно. Или ожоги, когда поражена большая поверхность кожи и у пациента идет сильная интоксикация. Таких больных мы тоже «вытаскиваем». Такие случаи не дают нам заскучать.

Программный (пожизненный) диализ тоже вариативен. У разных пациентов все проходит по разным сценариям, потому что почечную недостаточность вызывают разные причины. И здесь тоже нужно разбираться в состоянии человека. У кого-то это диабет, у кого-то гипертония, у кого-то врожденная аномалия мочеполовой системы. Все зависит от букета сопутствующих заболеваний. Поэтому врачам в отделении искусственной почки приходится заниматься всем в комплексе. Наш герой рассказывает:

— К нам поступают и мультидисциплинарные пациенты из других отделений, которым требуется гемодиализ. Так что у нас накоплен большой опыт лечения всевозможных осложнений. Мы и коллегам-трансплантологам помогаем: готовим пациента к трансплантации (надо максимально очистить организм перед пересадкой), может наша помощь потребоваться и после операции. Так что мы плотно работаем со всеми коллегами в нашей клинике. В любом отделении может случиться острое повреждение почки, которое требует срочного лечения.

Выходной в отделении только один — это воскресенье. Но если есть необходимость приезда диализного специалиста — он приедет в любое время дня и ночи.

«Иван Иванович, ну что же вы делаете?»

Когда пациент между процедурами диализа позволяет себе нарушать режим — ест то, что ему противопоказано, пьет много жидкости или даже злоупотребляет спиртным, Наиль Рафисович, по его собственному признанию, обижается не на больного, а на самого себя:

— Это же я не смог донести до него значимость проблемы. Кстати, иногда такие ситуации заставляют нас придумывать изощренные способы воздействия. Бывает, что пациенты не соблюдают предписанный режим по количеству потребляемой жидкости: скажем, поедят селедки, пивком запьют, потом еще и арбуза какого-нибудь поедят. И был у меня такой метод воспитания: когда такой пациент приходил на диализ, весь заплывший и отекший, я, бывало, подносил ему пятилитровую бутыль с водой и говорил: «Иван Иванович, вот такой объем воды сейчас вы носите в себе. Как вы считаете, это нормально? А сейчас у вас одышка». И эти элементы воспитания — они работают. Кстати, и соседи по диализному залу, которые это видят, потом воздействуют на нарушителя: «Иван Иванович, ну что же вы делаете?» Так что иногда мы влияем на проблему через других людей. Иногда даже стоит припугнуть пациента, чтобы он понял, что так делать нельзя: «Будете пить пиво — не успеете до нас доехать, умрете от отека легких». И это работает. Но иногда понимание приходит только после каких-нибудь серьезных осложнений. Особенно часто с мужчинами так бывает: не зря в народе говорят, что гром не грянет — мужик не перекрестится. А когда это случается — он приходит и просит: «Я так больше делать не буду, делайте все, что возможно».

Доктор понимает: злиться на пациентов большого смысла нет, все они живые люди. А задача врачей — делать свою работу.

— Наша работа — ежедневная борьба за продление жизни пациента, — говорит он. — Иногда и хочется выпустить какое-то свое раздражение. Но тут с годами я выработал позицию: нужен холодный подход. Когда, например, я чувствую, что начинаю закипать, просто делаю паузу, отхожу от пациента с тем, чтобы подойти к нему снова попозже. Отхожу, обдумываю, как же поступить. Иногда приходится идти на ухищрения, чтобы пациент тебя послушал. Ведь, если честно, я переживаю обо всех осложнениях, которые возникают у людей. Мы переживаем за каждого, но стараемся эти эмоции не задерживать в себе. Иначе сгорим.

«Можно я вас обниму?»

Наиль Рафисович объясняет: пациенты с хроническими заболеваниями почек — это отдельная группа больных. Не зря же говорят: «Моча в голову ударила», шутит он. Человек, который болеет, не всегда владеет собой, он может вспылить, может вести себя нерационально, принимать необдуманные решения. Задача доктора — попытаться его понять и ни в коем случае не принять все происходящее на свой счет. У врача нет права обидеться на пациента, и эту философию наш герой доносит до всех сотрудников своего отделения.

— Тут волей-неволей становишься психологом и выбираешь тактику взаимодействия с пациентом. И когда она выстраивается — за долгие годы лечения мы становимся для пациентов и их родственников близкими людьми. Рано или поздно больной уходит, и когда его не станет, его близкие порой приходят к нам — просто посидеть и поговорить. Эмоциональная связь у нас с ними тоже выстраивается, за столько-то времени…

Есть в работе врачей из отделения гемодиализа и позитивные моменты — например, когда после долгих лет процедур пациент наконец-то дожидается трансплантации почки. Это очень важное событие, говорит Наиль Рафисович — и для больного, и для его врачей.

— Было такое, что на эмоциях пациент говорил нам: «Можно я вас обниму?» И для нас эти моменты — праздник. Мы ведь болеем за них. Обо всем рассказываем и говорим, что надо стремиться к трансплантации. Ведь по сравнению с диализом она дает совсем другой образ жизни, дарит свободу.

«После прививки от ковида пациенты поняли, что они не были подопытными кроликами»

Когда пришел ковид, резко изменилась и работа докторов отделения гемодиализа. Пандемия сплотила нефрологическое сообщество, и даже находясь в «красной» зоне, врачи через смартфоны общались с коллегами из других городов — вплоть до того, что прямо из отделения участвовали в онлайн-конференциях. Жадно обменивались информацией по тому, как лечить диализных пациентов, особенно в первое время — мини-консилиумы по каждому такому больному проводили и друг с другом, и с врачами ковидного госпиталя.

Ведь люди с ХПН попадали и продолжают попадать в «красную» зону. И доктора из отделения Наиля Рафисовича, и он сам работают там на протяжении последних двух лет постоянно. Как и остальные врачи — сменами по четыре часа. На пиках заболевания приходилось работать и 24/7, потому что в госпитале было много диализных пациентов. Докторам звонили из госпиталя и среди ночи — и нужно было ехать, спасать своих пациентов. А бывали и случаи, когда почечная недостаточность была вызвана перенесенным ковидом.

— Это были преддиализные пациенты, которым диализ еще долго не грозил, но ковид становился триггером. Резкий скачок азотистых шлаков ускорялся в разы в результате перенесенного заболевания, из-за микротромбов в почках. Таких случаев было достаточно, и мы были тому свидетелями: если б не ковид, наша помощь еще несколько лет была бы им не нужна. Так что ковид — многогранное заболевание, к сожалению, — разводит руками доктор.

Сам Наиль Рафисович переболел коронавирусом в одну из первых волн и свидетельствует: понял, что эта болезнь ни на что не похожа. Слабость долгое время, одышка — все это доктор испытал на себе во всей красе. А когда появились прививки, вакцинировались и сами доктора, и пациентам своим рекомендовали то же самое. Российское нефрологическое сообщество видело абсолютно прямую корреляцию: привитые пациенты не заболевали или переболевали легко. Непривитые — болели и переносили ковид очень сложно (что в целом немудрено, учитывая почечную недостаточность).

— Мы проводили беседы с пациентами, которые разделились на два лагеря. И очень часто непривитые пациенты, переболев, признавались: «Зря мы вас не послушали». Ведь болеют они тяжело из-за своих сопутствующих заболеваний. Это все в разы усиливает и проявления, и осложнения. Поэтому, как только мы дождались одобрения от нефрологического сообщества, начали бить во все колокола. Я как главный внештатный специалист Минздрава проводил беседы с коллегами в других диализных центрах, где настоятельно рекомендовал: убеждайте пациентов, говорите с ними, сделайте так, чтобы они согласились на прививку. К нам в диализный зал приехала выездная бригада, и мы сделали прививки прямо здесь. И в результате пациенты поняли, что мы были правы и что они не были подопытными кроликами!

«Если я чего-то захочу, я это обязательно сделаю»

На вопрос о том, сложно ли руководить, доктор, немного подумав, отвечает: да, сложно. Несмотря на то, что в отделении диализа пациенты не лежат круглосуточно — только приезжают на процедуры, тем не менее ответственность здесь огромная, и работу нужно выстраивать постоянно. Наиль Рафисович называет себя строгим, но справедливым руководителем. Он очень большое значение придает обучению молодых докторов — говорит, старается вложить в них все, что умеет сам. А еще считает себя амбициозным человеком:

— Если я чего-то захочу, я это обязательно сделаю. Потому что желание — это множество возможностей, а нежелание — множество причин. Я хочу быть еще профессиональней в своей специальности. Считаю, что еще многого не знаю. Это все приходит с опытом, со временем, с чтением литературы, с посещением симпозиумов, конференций, мастер-классов. И я стараюсь постоянно учиться, постоянно совершенствоваться. Потому что в нашей профессии осталось еще очень много непознанного.

В доковидное время доктор очень часто бывал на тематических собраниях с коллегами. Были и симпозиумы, и в Казани организовывались подобные мероприятия на все Поволжье (он как главный внештатный специалист МЗ РТ по своему профилю принимал деятельное участие в этом процессе). Но когда пришел коронавирус, все это перетекло в онлайн — и врачи приспособились и постоянно обмениваются опытом друг с другом, годами не видясь. Наиль Рафисович рассказывает, что никогда не стесняется спросить совета у коллег — из Москвы, из Петербурга, из Самары, отовсюду. Ведь в этом нет ничего зазорного — для того доктора и собираются в профессиональные чаты, готовы консультироваться с коллегами и делиться опытом. Никакого ущемления самолюбия наш герой в этом не видит — наоборот, только безграничные возможности и необходимость помочь пациенту с помощью такого вот коллективного знания.

Доктор говорит, что стимул работать дальше проистекает от осознания того, что он реально помогает людям, и от стремления к познанию:

— Ты постоянно учишься и стремишься к этому. Нас, опытных врачей, «тонизируют» каверзные вопросы молодых ординаторов — ты возвращаешься к истокам, поднимаешь информацию. И когда мои ученики становятся самостоятельными докторами, они звонят, советуются, благодарят и говорят: «Спасибо за то, что вы дали нам такую хорошую школу». И это тоже очень ценно и дает стимул работать дальше.

В РКБ проходят обучение практически все будущие врачи, которые будут в республике работать на диализе. Так что сегодня можно сказать, что пополнение службы гемодиализа проходит с прямым участием Наиля Рафисовича. Он рассказывает, что очень радуется ежегодному пополнению числа своих ординаторов — хотя бы кто-то один да приходит, выбирая для себя это направление работы. Хотя признается: конечно, хотелось бы, чтобы молодых нефрологов было больше. Специальность эта сегодня очень востребована, молодых докторов очень ждут в многочисленных диализных отделениях Татарстана. Пациентов меньше не становится, нужны специалисты.

Семья, рыбалка и гитара

Как говорит Наиль Рафисович, бывают в работе очень тяжелые эмоциональные ситуации — все-таки ХПН неизлечима. Рано или поздно пациенты, к которым за много лет привыкаешь, уходят. Поэтому очень важно уметь восстанавливать силы, укреплять дух. Здесь у каждого свои рецепты. Сам он перечисляет три своих любимых хобби, которые позволяют победить и пережить весь негатив.

Первая отдушина Наиля Гатиятуллина — рыбалка. Первую свою рыбу будущий доктор поймал еще ребенком, в пятилетнем возрасте. И с тех пор, что называется, пропал: посидеть с удочкой и забыть обо всем — настоящий, стопроцентный отдых для него и по сей день.

Еще один хороший способ отвлечься — заняться кулинарией вместе с женой. В супружеском тандеме они готовят самые разнообразные блюда, например плов. Наиль Рафисович говорит, что находит в этом и воодушевление, и радость, и успокоение.

И третье хобби доктора — игра на гитаре. Занимался он музыкой еще со школы, и в студенчестве поигрывал. А в последние пять лет снова вернулся к этому и взялся за гриф довольно прочно. Объясняет:

— При этом забываешься, отключаешься от внешнего мира. Уходишь в звуки, в ноты, в аккорды. В гитаре, кстати, все как в работе. Сначала у тебя не получается. Ты нервничаешь, хочется все бросить, но потом, когда с двухсотого раза вдруг понимаешь, что вот оно, наконец, все зазвучало — это ни с чем не сравнить. Тут и гордость, и радость, и удовлетворение. Очень люблю группу «Кино»: не зря на них все учатся играть. И молодежь до сих пор его любит — не зря говорят, что Цой жив. Еще — ДДТ, зарубежный рок — Metallica, Red Hot Chili Peppers… В такие моменты забываешь о том негативе, который происходит. Это, наверное, излечивает тебя духовно. Ты понимаешь, что не все так плохо, как кажется, и есть смысл в том, чтобы двигаться дальше, даже если переживаешь какие-то сложные моменты.

А еще у доктора трое сыновей. Он признается в том, что он очень вовлеченный папа. Приходя домой, забывает про свои проблемы: делает уроки со старшими, играет с младшим, развозит детей по секциям, направляет их энергию в конструктивное русло, разнимает драки…

«Я должен быть здесь. Мне это надо. Я без этого не могу»

Самое главное, за что ценит Наиль Рафисович свою профессию, за что любит свой труд, — моменты, когда он видит результат своего лечения. Когда понимает: его труды не пропали даром — и человек живет.

— Еще я очень радуюсь, когда удается спасти человека с обратимым острым почечным повреждением, вывести его в состояние, когда диализ ему больше не нужен. Это большой эмоциональный всплеск, это всегда счастье для врача. Или когда пациенты, которые годами у меня лечились, получают трансплантацию почки — я очень этому радуюсь. Радуюсь, когда молодые специалисты приходят и становятся нашим продолжением, приумножают наши достижения, — перечисляет доктор.

А когда мы традиционно спрашиваем об отрицательных аспектах работы — доктор задумывается секунд на десять. Потом, наконец, говорит: неприятно, когда пациенты недовольны лечебным процессом после той тяжелой работы, которая проделана докторами. Правда, списывает он это все исключительно на особенности их заболевания: ХПН сильно влияет на нервную систему, у больных полностью меняется восприятие окружающей действительности. Поэтому и своим докторам в отделении Наиль Рафисович говорит: это пациенты, им плохо, не надо на них обижаться. Даже если они спорят или грубят.

— Я говорю: ребята, учтите, они больные люди. Обида быстро пропадет, и нам вообще не до этого. Наша задача — им помочь, потому что мы — врачи. А обида проходит. Зачем вспоминать о плохом, когда есть хорошее? И знаете, если меня сейчас спросить, хотел бы я хотя бы гипотетически уйти в другую сферу — я откажусь. Я должен быть здесь. Мне это надо. Я без этого не могу.